Диана Морьентес - Испытание чучвств Страница 54

— А что такого страшного? — ласково прошептал Макс, придержав ее и нежно поцеловав в губы, и Наташа, успокаиваясь, прикрыла глаза.

— Такой горячий… — ответила, а в голове: «Что за глупости я говорю? Как шлюха!»

— Не бойся, не обожжет! — подсмеивается над ней, но так заботливо себя ведет, как с ребенком, так что не обидно. И при этом пробуждает эмоции, как у взрослой… — Выбрала бы момент, когда я одетый. Не нервничала бы сейчас…

Он же хороший любовник, или как там говорили… Он не сделает свое дело побыстрее и не кинет ее, да? Он же не испортит Их Первый Раз, о котором она столько мечтала? Она и сама испортит…

— Ничего, привыкну… — ее тело едва уловимо потянулось навстречу. — Просто в первый раз так откровенно…

Макс медленно целовал ее шею — нет, Наташа еще не научилась делать это так же возбуждающе, как он; перешел на плечо, легким и почти незаметным движением пальцев скинул с плеч ее халатик… Потом прижал любимую к своей груди и снова целовал в губы. Наташа чувствовала, как бьется его сердце, и ей казалось, что это и ее сердце тоже — одно на двоих. Она водила руками по его горячей после душа коже, постоянно опускаясь ниже поясницы и тут же смущенно возвращаясь к спине. По попе она его еще ни разу не гладила, тем более, по голой. А хочется так и вовсе обхватить его бедра и руками, и ногами, и вообще, все ее внимание так и тянется ему ниже пояса…

— У меня к тебе только одна просьба, — прошептал он. — Пусть в первый раз у нас с тобой это произойдет в постели, а не на стиральной машине. Ты не против?

Все! Это «да»! Это победа! От волнения не смогла сказать ни слова, поэтому просто кивнула. Максим тут же поднял ее на руки и понес к себе в комнату на вовремя не собранный после сна диван.

В комнате работал музыкальный центр, подаренный Наташе на шестнадцатилетие ее родителями, гордыми тем, что дочь всерьез занимается музыкой. Наташа все делала с музыкальным сопровождением: с тех пор, как она сюда переехала, музыка стала неотъемлемой частью жизни Максима. Макс опустился вместе с ней на кровать и отстранился на обычную дистанцию, словно давая ей последний шанс передумать; только держал ее за руку и смотрел в глаза. Она была еще смелой: по инерции, как в тумане, старалась вести себя по-взрослому. Но он ее не первый день знает и прекрасно разбирается, где она сама, а где очередная роль.

— А лапки почему дрожат? — улыбнулся он ободряюще.

Наташа искренне хихикнула с видом пойманного лжеца.

— Ты как минимум был женат, не говоря уже об остальных твоих связях… Секс для тебя — явление бытовое, — пробормотала она. — А я-то всего несколько раз этим занималась… Мне еще непривычно.

— Не рассказывай мне подробнее, — попросил Максим и без обид пояснил: — ни о тебе, ни обо мне.

Дождь за окном шумел все сильнее и сильнее, комната стремительно наполнялась зимней фиолетовой тенью, и маленький дисплей музыкального центра уже не справлялся с задачей единственного источника света. Впрочем, его задача — музыка, неторопливая и богатая, которую Наташа включила специально для романтического свидания.

Наверно, лучше было бы как раз на стиральной машине. Наташа едва не плакала от осознания того, как легко улетучилось возбуждение — несколько секунд на переход из ванной в комнату — и все ее физические желания сменились практическими мыслями.

— А ты расскажешь мне, как себя вести, чтобы быть не хуже твоих бывших? — прошептала Наташа.

Максим только покачал головой в ответ на это: нет. Опрокинул ее на спину, чтобы она расслабилась.

— Просто доверяй мне.

Пожалуй, самое главное — что именно с ним. Несколько последних дней, планируя это свидание, Наташа столько о Нем мечтала и столько фантазировала, что была уверена — она накинется на него при первой возможности. В фантазиях мы всегда смелее, чем на самом деле. Но как же не волноваться, если секс — это способ взглянуть друг на друга по-новому; узнать друг друга изнутри. И судя по предыдущему Наташиному опыту, именно во время секса мужчина такой, какой есть на самом деле: эгоист или джентльмен, скромный или горячий… Кто-то в постели может удивить, кто-то — разочаровать… Интересно узнать Максима в таком контексте, очень интересно! Но продемонстрировать в это время и себя настоящую — страшно.

— А если тебе со мной не понравится? — прошептала девушка. — Как мы будем жить дальше?

И все сначала… Легкие непритязательные ласки, поглаживания… Пока даже без поцелуев. У Максима свои методы, и Наташа их еще не знает. Если непредсказуемым образом прикасаться к телу одновременно в двух разных местах, то вскоре мозг растеряется и перестанет понимать, что происходит. Это с Наташей и случилось.

Шейка… Она легко возбуждается от поцелуев в шейку и ушки. Чувствовать ее возбуждение Максиму в сотню раз приятней, чем чувствовать свое. Острые ключицы и маленькие плечики… Нужно быть совсем грубияном, чтобы не испытывать нежность к этому хрупкому произведению искусства.

А грудь? Почему она не любит прикосновения там? У нее есть какие-то неприятные впечатления, связанные с этой частью тела? Он все-таки ласкал ее грудь, и Наташа не возражала, ведь сама недавно осознала, что это может быть очень приятно, если это делает Макс. Так легко-легко, то ладонями, то кончиками пальцев, и не прикасаясь к соскам, а заставляя кожу покрываться мурашками. А когда он отправился туда с поцелуями, и его волосы скользили по ее плечам, Наташа ощущала волнительный трепет. Не внешнюю дрожь, а такое неосознанное внутреннее кипение, которое невозможно проследить или остановить усилием воли.

Как только спустился ниже и осторожно провел языком в ее самом интимном месте, Наташа вся напряглась и зажалась. Слегка оттолкнула его голову и виновато прошептала:

— Макс, я стесняюсь.

— Кто-нибудь тебе это уже делал?

— Нет, ты первый, кто мне вообще это предлагает, — тихо ответила девушка.

Максим с удивлением прислушался к своей реакции на ее слова. Никакой ревности, только жалость к ней…

— Послушай меня, — подполз выше, прижался к ее губам поцелуем и замер так нос к носу. — С такого расстояния особо ничего не разглядишь, правда? Зато удовольствие от орального секса совершенно особенное.

Но настаивать не стал. Если стесняется, значит еще не время. Стыд — это воспитание, и невозможно диаметрально изменить свое воспитание в считанные часы.

— А рукой разрешишь?

— Да, — обрадовалась Наташа.

— Ты молодец, — приободрил он. — Все правильно. Если что не так — говори.

Оказалось, нет никакой необходимости что-то диктовать Максу. То ли Наташа — абсолютно стандартная девушка, то ли Максим — очень хороший психолог, но любое ее желание было для него простым рисунком на белом листе. Нежил ее тело всеми известными и неизвестными Наташе способами до тех пор, пока не почувствовал, что чем больше пробуждает в ней женщину, тем больше ощущает себя мужчиной. Тем сильнее хочет ее.