Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи - Майкл Бонд Страница 37

отряд на китобойную базу на Южной Георгии в полутора тысячах километров к северо-востоку и вернуться со спасательной командой. Он отобрал пять самых выносливых и умелых спутников, среди которых был штурман Фрэнк Уорсли, который и привел их по бурному морю на остров Элефант. Они взяли самую прочную спасательную шлюпку, «Джеймс Кэйрд», погрузили в нее месячный запас продуктов и направились на север, к ледяным полям, ураганным ветрам и огромным волнам Южной Атлантики. «Мы знали, что это будет самое трудное из всех наших предприятий, – впоследствии писал Уорсли, – потому что наступила антарктическая зима, а нам предстояло пересечь одно из самых опасных морей в мире»[290].

Чтобы получить представление о том, каким было это плавание, я встретился с путешественником и экологом Тимом Джарвисом, который в 2016 году повторил путь шлюпки «Джеймс Кэйрд» – с пятью спутниками, на точной копии судна, с таким же оборудованием, провиантом и одеждой, которые были у Шеклтона. Среди современных путешественников Джарвис имеет репутацию упорного человека. В 2006 году он повторил путешествие Дугласа Моусона, который в 1912 году, голодный, ослабевший, едва державшийся на ногах, потерявший двух спутников, преодолел почти 500 километров по антарктическим торосам. Джарвис использовал снаряжение того периода и продукты, которые были у Моусона, чтобы убедиться, что это возможно. Он силен и крепок, обладает железной волей и является воплощением человека, который столько времени провел в самых суровых условиях. Нетрудно представить, как он, терпеливый и решительный, тянет тяжелые сани по неровному льду или ведет шлюпку среди десятиметровых волн.

14. Фрэнк Уорсли, штурман Шеклтона

В те шестнадцать дней, рассказывал Джарвис, было сложнее всего, если не считать невероятно тяжелых условий, следить за своим положением. Как и Уорсли, они взяли с собой большой компас, морские часы, или хронометр, секстант для измерения высоты звезд и таблицы для перевода времени и угла в широту и долготу – в теории этого хватало, чтобы проложить путь к Южной Георгии. Но они, как и Уорсли, редко видели солнце, и приходилось вычислять положение по скорости движения и течению. А когда солнце показывалось, в бурном море едва получалось удержать секстант неподвижно и произвести измерение. «Этим занималась вся команда: один человек держал секстант; второй и третий держали ему ноги, чтобы не упал; четвертый следил за хронометром, пятый записывал показания, а шестой управлял лодкой. Это был тяжелый труд».

Вот как писал об этом Уорсли:

Навигация – это искусство, но у меня не хватает слов, чтобы описать, каких усилий она нам стоила. Навигационное счисление… превратилось в самое настоящее гадание. Один-два раза в неделю зимнее солнце проглядывало сквозь разорванные штормовым ветром облака. Если я был к этому готов и не терял времени, то успевал поймать его. Дело обстояло так: я выглядывал из нашей норы, прижав к груди драгоценный секстант, чтобы его не залило водой. Сэр Эрнест стоял под навесом с хронометром, карандашом и блокнотом. Я кричал: «Приготовиться!» – и опускался на колени, прямо на банку, а два человека держали меня с обеих сторон. Я сводил солнце к горизонту, а когда шлюпку выносило на гребень волны, измерял как мог высоту солнца над горизонтом, и кричал: «Стоп!» Сэр Эрнест регистрировал время, и я вычислял результат[291].

Уорсли удалось снять показания секстанта четыре раза, а Джарвису – дважды. Обе группы сумели добраться до Южной Георгии с первой попытки – к своему немалому удивлению. «Моя навигация вынужденно была такой неточной, что надежд найти землю почти не было», – сообщал Уорсли[292]. Джарвис говорит, что он с уверенностью смог сказать, где находится, только когда они прибыли. «Тебя всегда одолевают сомнения. Когда плывешь по безбрежному океану, трудно поверить, что ты вообще куда-то двигаешься».

В период с 3000 года до н. э. до 1000 года н. э., задолго до изобретения секстанта и хронометра, мореплаватели Полинезии заселили почти все пригодные для жизни острова в центральной и южной части Тихого океана на площади более 18 миллионов квадратных километров. Это невероятное достижение было бы невозможным без точной системы «естественной» навигации: внимательного наблюдения и глубокого знания местных условий. Гарольд Гатти считал, что многие дальние путешествия полинезийцев повторяли маршруты перелетных птиц, таких как бурокрылая ржанка и таитийский кроншнеп, которые в сентябре мигрируют с Аляски на Гавайские острова через Таити, а в апреле возвращаются обратно. По оценке Гатти, полинезийцы регулярно совершали путешествия протяженностью более 4000 километров – например, от Таити до Гавайев или до Новой Зеландии – еще до того, как европейские мореплаватели отважились выйти в Атлантику. Он считал полинезийцев «величайшими навигаторами… Что бы ни побудило их отправиться в великие скитания, они были первыми из людей, ставших настоящими мореплавателями»[293].

В полинезийской системе нахождения пути больше всего удивляет тот факт, что она почти полностью опирается на навигационное счисление. Даже опытные современные навигаторы, пристально следящие за перемещением своего судна, с трудом удерживают курс, если долго нет ориентиров или невозможно определить широту и долготу. Полинезийцы уточняют курс по знакам, посланным природой: это форма волн, направления ветра, облик и цвет облаков, сила глубоких океанских течений, поведение птиц, запах растительности, движение солнца, луны и звезд. Их стратегия такова: приблизиться к пункту назначения, а затем устремиться к нему по местным подсказкам. Важнейшим их инструментом был звездный компас, круглая карта, на которой отмечено положение тридцати двух ярких звезд по всему горизонту. Вблизи экватора звезды движутся по почти вертикальным траекториям, весь год пересекая линию горизонта в одной и той же точке: стоит вам увидеть восход или заход знакомой звезды, и звездный компас точно укажет, в каком направлении вы плывете.

15. Звездный компас полинезийцев

Это древнее искусство навигации могло бы кануть в Лету, если бы не усилия Полинезийского общества морских путешествий, группы энтузиастов с Гавайских островов, построившей в 1973 году копию традиционного каноэ с двойным корпусом и пригласившей Мау Пиайлуга, одного из последних полинезийцев, владевших древними секретами навигации, передать им свои знания. Три года спустя они отправились на своем каноэ «Хокулеа» на Таити – впервые за 800 лет путешествие совершалось традиционным способом.

«Хокулеа» до сих пор на плаву; судно превратилось в посла полинезийской мореходной культуры, напоминая о важной роли навигаторов в заселении Тихоокеанского региона. Я видел каноэ в 2016 году на реке Гудзон в Нью-Джерси, на последнем этапе его трехгодичного кругосветного путешествия. На пристани, в ожидании, пока минуют последние порывы урагана, оно выглядело крошечным на фоне больших местных яхт, хотя ни одна из них не была способна на такие достижения в открытом океане: 140 000 морских миль (почти 260 000 километров) без помощи