Донские казаки в начале ХIХ столетия - А. В. Блинский Страница 14

по-прежнему командовал у него авангардом. Последнее дело в Отечественную войну произошло 4 декабря у Ковно, где Иловайский, вместе с другими казачьими полками Платова, разбил и уничтожил последние остатки великой армии, находившейся под командой маршала Нея. «А с нашей стороны, – доносил главнокомандующему Платов, – урон при сем невелик, и ему в Донском войске ведется домашний счет».

С переходом в Германию Иловайский продолжал по-прежнему командовать казачьими полкоми и вместе с ними участвовал в делах под Люценом, Бауценом, Дрезденом и Кульмом. В последнем сражении, преследуя бегущих французов, Иловайский взял в плен генерала Гано со значительным отрядом и восьмью орудиями; но, главное, на долю его казаков выпала в этот день завидная участь овладеть особой самого Вандама, о чем один из очевидцев рассказывает следующим образом:

«Когда по войскам пронеслось слово «победа» и громкое «ура!» огласило воздух, в это самое время из-за опушки леса выскакала толпа всадников, на которых можно было различить французские мундиры. Впереди всех, на тяжелом боевом коне неслась тучная фигура французского генерала в расстегнутом нараспашку сюртуке… Два казачьих офицера с пиками наперерез бросились к нему навстречу и до того напугали его своим внезапным появлением, что он охрипшим голосом начал кричать: «Русский генерал, спасите меня!» Казаки остановились и без труда обезоружили его и всю его свиту».

Так очутился в наших руках маршал Вандам, – тот, который за пятнадцать лет перед этим, в Голландии, сулил сто луидоров тому, кто приведет к нему живым хотя одного казака, с тем, чтобы иметь удовольствие его расстрелять. Судьба жестоко отплатила ему за это намерение и передала его самого в руки ненавистных ему казаков. Эти два лихие донца были из полка Иловайского – есаул Бирюков и хорунжий Александров, которым главнокомандующий тут же, на самом поле сражения, пожаловал особые награды. Иловайскому государь назначил сам анненскую ленту, а затем, 6 октября, после Лейпцигской битвы, позвал его к себе и сказал:

– Наполеон разбит наголову и должен отступать в большом беспорядке. Опереди неприятельскую армию, ступай у нее в авангарде, разрушай мосты, гати, словом, наноси ей всевозможный вред… Но где же ты переправишься через реку? – быстро прибавил император. – Мост в Лейпциге занят неприятелем.

– Государь! – отвечал Иловайский. – Казакам река не преграда: переправимся вплавь.

Поблагодарив Иловайского, государь взял его за руку и подвел к фельдмаршалу князю Шварценбергу, предлагая дать ему надлежащие наставления.

Казаки в Париже 1814 году. Акварели Георга-Эммануэля Опица.

– Ваше величество избрали Иловайского, – отвечал Шварценберг, – и мне остается только ожидать успеха.

Такой же точно ответ дал и король Прусский.

С этих пор и начинается для Иловайского длинный ряд трудовых, бессонных ночей, в седле, без отдыха и часто даже без пищи. Он шел, действительно, впереди французов, зорко выслеживая движение их авангарда, и затем, куда ни обращался последний, он находил везде мосты уничтоженными, дороги испорченными, гати разрушенными…

12 октября, в туманный и ненастный день, приближаясь к городу Веймару, Иловайский услыхал впереди сильнейшую ружейную перестрелку. Это его озадачило. Посланные туда казаки прискакали с известием, что конный французский отряд ворвался в город и на улицах идет ожесточенная рубка с казаками Платова, поспешившими туда прежде Иловайского. Иловайский тотчас повел свой отряд маршем и подоспел как раз вовремя, чтобы довершить поражение французов. От пленных узнали, что летучий французский отряд имел повеление Наполеона захватить со всем семейством великого герцога Веймарского, соединенного тесными узами родства и дружбы с русским государем.

Бой на улицах Веймара, поражение французской дивизии генерала Фурнье, разгром Мармона, битва при Ганау, занятие Франкфурта – следовали быстро одно за другим и доставили нашим казакам более шести тысяч пленных. Во Франкфурте на Майне Иловайский дождался прибытия императора Александра, и когда, в числе других генералов, явился во дворец, – начальник главного штаба, князь Волконский, отозвал его в сторону и сказал: «Государю угодно, чтобы вы сейчас же надели свой Георгиевский крест вместо петлицы на шею…» Иловайский не успел исполнить этого приказания, как в комнату вошел император и, подойдя прямо к Иловайскому, сказал: «Поздравляю тебя с Георгием 3-го класса». В тот же самый день ему пожалованы были золотая, осыпанная бриллиантами, сабля с надписью: «За храбрость», прусский орден Красного Орла и австрийский – Св. Леопольда.

Участие Иловайского в кампании 1814 года, и особенно бой под Фер-Шампенуазом, где он с казачьими полками, на глазах государя, врезался в неприятельскую колонну и взял до тысячи пленных, – опять доставили ему алмазные знаки ордена св. Анны 1-й степени и Владимира 2-го класса. По взятии Парижа император принял его отдельно от других генералов в своем кабинете, находившийся в то время у государя цесаревич Константин Павлович шутя заметил при этом, «что Иловайский хотя по номеру двенадцатый, но из дюжины».

Возвратившись с берегов Сены на Дон, Иловайский прожил несколько лет на отдыхе, среди своей родни, окруженный общим почетом. Изображение его можно было встретить в то время почти повсеместно, во всех уголках нашего обширного Отечества, на тех немудрых лубочных картинах, которые так любы нашему простолюдину и в былое время украшали собой и хоромы купца, и курную избу простого крестьянина.

Казаки в Париже 1814 году. Акварели Георга-Эммануэля Опица.

Бивуак Казаков на Елисейских полях в Париже 31 марта 1814 г.

«А вот извольте посмотреть, – говорит Федотов словами раечника, – Там же,

на правой стороне,

Иловайский на коне.

Казацкий хлопчик

Французов топчет…»

И кому из нас в ребяческие годы не приходилось видеть на этих лубочных картинах изображение молодого казацкого генерала, неистово скачущего по головам французской пехоты. Под ним лаконичная надпись: «Храбрый генерал Иловайский».

Проведя несколько лет в бездействии, Иловайский назначен был походным атаманом донских казачьих полков на Кавказе и в этом звании много содействовал Ермолову в устройстве и улучшении казачьего быта, который он знал в совершенстве.

Летом 1826 года Иловайский поехал в Москву на коронацию императора Николая Павловича; но он не дождался ее и накануне должен был выехать обратно в Тифлис, по случаю внезапного вторжения персиян. В Тифлисе застало его производство в генерал-лейтенанты и масса бумаг по снаряжению и отправлению в поход донских полков, – и только в 1827 году, управившись с этой работой, он получил назначение состоять в действующей армии при Паскевиче. Блистательное участие, принятое его казаками в решительной Джеванбулакской победе, доставило Иловайскому бриллиантовую табакерку с портретом государя. Но это была последняя его награда. Тяжелая болезнь,