Борис Поломошнов - Похвала подлости Страница 25

Второй рейх. В «Cartill» или «Руководстве» для инквизиторов, все издания которой осуществлялись исключительно самой инквизицией, в разделе «Causas de Solicitacion» (случаи соблазнения) содержатся инструкции по дознанию женщины, предъявившей священнику упомянутое обвинение. Уступки искушению, которое захватывало священника и приводило к интимным связям между ним и его кающимися прихожанками (solicitatio turpia — соблазнение грешницы) были полностью дозволены и признаны Святой Церковью — в отличие от жалоб женщины на домогательства священника: вот они-то карались. Беспощадно [89, с. 137].

Третий рейх. Из воспоминаний Ганса Менда, у которого вскоре после начала Первой мировой войны служил в качестве денщика рекрут Адольф Гитлер: «Попав в окопы, он (Адольф Гитлер. — Б. П., Е. П.) лепил из глины маленьких человечков, расставлял их на бруствере и держал перед ними речь… о победе, изменении общественного порядка и создании свободного государства. Солдатам он казался чокнутым болтуном, но никто его особенно всерьез не воспринимал» [62, с. 130].

Каким образом погиб исчезнувший без следа Менд, не установлено. Шмид-Нерр вспоминает: «Я шел с Мендом по делам, связанным с продажей картин, по Карлштрассе в Мюнхене. Там нам встретился человек, который подошел к Менду и в моем присутствии попросил его ненадолго пройти с ним куда-то. Я остался стоять, ожидая, что Менд скоро вернется, но он не появился, и больше я его никогда не видел. Позже я узнал, что гестапо переправило его в Вюрцбург к гауляйтеру. Документы свидетельствуют о том, что Менд до Рождества 1938 г. находился в заключении. Что с ним было дальше, установить не удалось» [62, с. 130].

«По версии, распространяемой о себе Адольфом Гитлером, он был произведен из ефрейторов в «офицера (без указания конкретного воинского звания. — Б. П., Е. П.) по политпросвещению» [21, с. 4]. Однако такое назначение исключалось в принципе. Офицерами по пропаганде («политпросвещению») назначались уволенные в запас с военной службы офицеры, учившиеся в высших учебных заведениях. Гитлер же не был ни уволенным офицером, ни — поскольку не имел среднего образования — студентом ВУЗа.

В отделе Ib/P, называвшимся то информационным, то отделом печати и пропаганды, то агитационным, Адольф Гитлер действительно служил, но не «офицером по политпросвещению», а «доверенным лицом», то есть осведомителем. Руководил названным отделом в то время сын баварского судьи капитан Генерального штаба Карл Майр, который нашел свою смерть в качестве заключенного концлагеря Бухенвальд» [62, с. 152].

«Смерть была воздаянием, полученным патером Бернхардом Штемпфле (казнен как соучастник заговора, к которому не имел ни малейшего отношения. — Б. П., Е. П.) за редактирование книги «Майн кампф»: он знал о многих слабостях автора» [120, с. 235–236].

Первый рейх. «Чтобы стать императором по дороге он (Вителлий. — Б. П., Е. П.) целовался при встрече даже с простыми солдатами, на постоялых дворах был на диво любезен и с попутчиками и с погонщиками, а наутро даже расспрашивал каждого, завтракал ли он. Вступив в лагерь, он никому ни в чем не отказывал, и сам освобождал провинившихся от бесчестия, ответчиков от обвинений, осужденных от наказаний.

Поэтому не прошло и месяца, как солдаты, невзирая ни на день, ни на час, однажды вечером вытащили его из спальни, приветствовали императором и понесли по самым людным селам. В руках он держал меч божественного Юлия из святилища Марса, поданный кем-то при первых поздравлениях» [95, с. 245].

Когда же эти люди стали докучать ему своими претензиями на награды за возведение его на престол, он велел их казнить. «Кто-то ужаснулся гниющими трупами, он (Вителлий. — Б. П., Е. П.) подбодрил его словами: «Хорошо пахнет труп врага, а еще лучше — гражданина» [95, с. 246].

Второй рейх. «Гугеноты нигде не находили спасения. Их дома были известны. Накануне была сделана перепись всем гугенотам. Вооруженные толпы врывались в дома и никому не давали пощады.

Ларошфуко, друг короля (курсив — Б. П., Е. П.), его любимец, с которым он еще вчера играл в мяч, был убит на пороге своей спальни. Он вышел отворять дверь своим убийцам, считая их посланными от короля. Та же участь постигла Телиньи, Гверши, Комона де-ла-Форса и многих других. Даже Лувр не представлял охраны для гугенотов. Из комнат короля Наваррского и принца Конде выводили на Луврский двор гугенотских дворян и беспощадно убивали их на виду короля, пригласившего их в Лувр и уверявшего в полной безопасности (курсив — Б. П., Е. П.). Напрасны были их мольбы о пощаде, напоминания о гарантиях. Король (Карл IX. — Б. П., Е. П.) из окна смотрел на убийство, подобно Нерону, созерцавшему объятый пламенем Рим, и молчал. Даже более. Видя бегущих мимо гугенотов, спасавшихся от смерти, он сам схватил ружье и выстрелил в них» [59, с. 6].

Третий рейх. Главная ставка Гитлера «Вольфшанце», представлявшая собой замкнутую систему крепостных сооружений, была спроектирована и построена с учетом новейших на тот период времени достижений науки, техники, технологии.

«Немецкие инженеры из организации Тодта и специально отобранные архитекторы закончили свои проекты вовремя. И так же вовремя ушли в мир иной: кто с помощью аварии элегантной автомашины; кто — от отравленного шампанского. После очередь дошла до узников из рабочих команд. В одной смене — пятнадцать тысяч человек.

Их постигла та же участь, что и египетских рабов, положивших последний камень пирамиды фараона. Их всех заставили замолчать, засыпав глиной в огромной могиле» [4, с. 246].

— «Новинкой Гейдриха в системе ликвидации евреев стала лично им разработанная схема, основанная на том, что евреев должны были уничтожать евреи же, специально отобранные для этой цели и действовавшие под надзором немногочисленной охраны концлагерей. С определенной периодичностью команды ликвидаторов ликвидировались» [85, с. 89].

— «Наступил день расправы, — пишет Отто Штрассер. — Более бледный, чем в прошлую ночь, Гитлер отправился на тюремный двор в Штадельгейм. Он смотрел на заключенных, выстроенных там в шеренгу. Они были его старыми товарищами по оружию, а некоторые были героями Великой войны…

Здесь были Ганс Петер фон Хейдебрек, отважный офицер, герой Аннаберга; Вильгельм Хайн, тоже бывший офицер, герой Балтики; Фриц Риттер фон Крауссер, награжденный орденом Макса-Иосифа… все они и многие другие стояли в тот день перед расстрельной командой из СС.

Рем, глядя на тюремный двор из окна камеры, мог видеть, как казнили его друзей и соратников. Час назад он был министром рейха и начальником штаба СА. А теперь он был заключенным в тюремной камере, а на его столе был оставлен револьвер.

— Вы офицер, и вы знаете, что вам остается сделать, — сказали ему, оставляя его одного» [120, с. 232].

Первый рейх. «Так как у него (Кассия. — Б. П., Е. П.) были большие долги, то он решил выплатить их путем чрезвычайно тяжкого обложения провинции. Денежные суммы взыскивались с людей зажиточных, и Кассий не только позволял, но даже вынуждал выплачивать их ему лично. В число зажиточных людей включались и бедные, и вообще трибунал императора не упускал и не чуждался ни одного вида корысти — большой и очевидной, самой малой и грязной. Вообще всех без исключения, кто только способен был на какие-либо материальные жертвы, или обязывали явиться в суд, или заносили в списки подсудимых» [37, с. 386–387].

— «Император (Клавдий. — Б. П., Е. П.), ослабленный недомоганиями, множеством трудов и забот, сексуальными излишествами, позволил Паллану развязать новый террор. Людей обвиняли, ссылали и убивали из-за того, что… казна была пуста и нуждалась в пополнении за счет конфисковываемых богатств. За тринадцать лет правления Клавдия были приговорены к смерти (естественно, с конфискацией всего их имущества. — Б. П., Е. П.) тридцать пять сенаторов и триста всадников» [32, с. 296].

Второй рейх. «Около двух часов ночи на день св. Варфоломея (24 августа 1572-го года, в воскресенье) на колокольне церкви С. Жермен де Локсеруа ударили в набат. То был сигнал — начинать резню и истребление еретиков, этих «врагов Бога и короля», исповедовавших «une heresie diabolique» (сплошную дьявольскую ересь. — Б. П., Е. П.).

Король (Карл IX. — Б. П., Е. П.), его мать (Екатерина Медичи. — Б. П., Е. П.), герцог анжуйский вместе с несколькими членами тайного совета уже находились на одном из балконов Лувра. Они явились сюда, чтобы посмотреть на начало резни, для которой все уже было приготовлено. Между важнейшими членами католической знати были распределены городские кварталы. Гизам достался адмирал (Гаспар Колиньи. — Б. П., Е. П.) и гугенотская знать, жившая подле Лувра; герцогу Монпансье (да, да, тому самому, в честь которого впоследствии были названы сосательные конфетки — леденцы в жестяных коробочках. — Б. П., Е. П.) — самый Лувр.