Анатолий Фоменко - Доктор Фауст. Христос глазами антихриста. Корабль «Ваза» Страница 31

По каковым причинам они и ходатайствовали о полном запрещении подобного бесчинства.

По высочайшему повелению немедленно было произведено расследование этого дела, после чего управлению было сообщено, что «на те пьесы, о предосудительности коих писалось, уже наложен запрет. Что касается остальных, то в столь большом столичном городе, как Берлин, начисто запретить всякие театральные постановки не представляется возможным»», с. 123–124.

А вот еще. Гамбург, 1739 год. «Экенберг показывал в Гамбурге теневые картины, пантомимы с живыми исполнителями и комедии, среди которых был и «Доктор Фауст» — образец бессмыслицы и нелепой фантастики. В ней можно было увидеть, как духи тьмы мучают доктора Фауста в аду, терзают и жгут его раскаленными щипцами, а «подземные духи поднимают его слугу Гансвурста в воздух и за чрезмерную дерзость разрывают живьем в клочья». Жуткое, надо думать, было зрелище!», с. 128.

А вот Кенигсберг, 1740 год. «Верующие подали жалобу на то, что Гильфердинг представлял истории из Библии на мирской лад, поминая всуе имя Божие, дозволял читать на театре настоящие молитвы и вывел на сцене человека, который заключает союз с дьяволом и при этом по всей форме отрекается от родителей, крещения, религии и Господа Бога»», с. 128.

А вот Франкфурт-на-Майне, 1767 год. «Жалоба в магистрат Франкфурта… Так как театральный антрепренер фон Курц на прошлой неделе играл комедию «Распутная жизнь и ужасающая смерть всемирно прославленного и всякому хорошо известного архиколдуна доктора Фауста, профессора теологии в Виттенберге», название же сие содержит грубую ложь и бессовестную клевету на один из лучших и старейших университетов нашей евангелической церкви, то настоящим мы обращаемся к Вашим высокородным с нижайшей просьбой потребовать от вышеуказанного Курца публичного опровержения и сделать ему суровейшее представление и внушение за проявленную им дерзость. Мы не сомневаемся в том, что Ваши высокородия, являясь христианской властью и евангелическим имперским чином, благосклонно отнесутся к нашему ходатайству…

Франкфуртское евангелическое духовенство В ПОЛНОМ СОСТАВЕ… (Принято на собрании)», с. 134–135.

Курц испугался, и тут же опубликовал увертливое извинение, сославшись на то, что он, дескать, всего лишь обработал «старинное театральное сочинение», ничего плохого не имел в виду и т.п., с. 135.

Мы видим, что имперские власти и многие западные европейцы пытались сопротивляться распространению мятежных лозунгов Реформации, однако в XVIII веке все-таки проиграли.

Борьба реформаторов с имперской администрацией перекинулась и в университеты. В конфликт втянули неопытную молодежь. Например, в 1588 году «сенат Тюбингенского университета оштрафовал и посадил в карцер двух студентов как авторов «истории Фауста» и издателя Hockius’а за напечатание этой книги. Речь идет о стихотворном переложении книги Шписа… Книга сохранилась лишь в одном экземпляре в Копенгагенской библиотеке. Вероятно, издание было конфисковано: первый, симптоматический для дальнейшего случай прямого вмешательства духовной цензуры (какой и была в XVI веке цензура университетская) в распространение «богохульного» сказания о продаже души дьволу», с. 306–307.

Опасаясь ответа по суду, некоторые реформаторы-мятежники и издатели истории Фауста маскировались, скрываясь за псевдонимами и т.п. Известна, например, обработка Народной Книги, «автор которой СКРЫЛСЯ под псевдонимом «Верующий Христианин» (Christlich Meynender)… Эта последняя редакция народной книги о Фаусте выдержала около 10 переизданий», с. 303.

Так же увертливо поступали и некоторые издатели истории Христофора Вагнера, ученика Фауста. Как отмечают комментаторы, например, в 1593 году появилась ««Вторая часть истории доктора Иоганна Фауста, в которой описан: Христофора Вагнера, бывшего ученика Фауста, договор с чертом… и его страшная кончина. С добавлением интересного описания Новых островов, какие там люди живут, какие плоды произрастают, какая у жителей религия и как они служат своим идолам, а также о том, как угнетают их испанцы. Все это заимствовано из оставленных им сочинений и напечатано так, как занимательно для читателя, Фридериком Скотом Толет, ныне проживающим в П. 1593».

Как и книга о Фаусте, история Вагнера, по заявлению автора, составлена «по его посмертным бумагам». АВТОР ЭТОТ СКРЫЛСЯ ПОД ПСЕВДОНИМОМ Fridericus Scotus Tolet; псевдоним должен направить мысль в сторону Испании, с которой связан большой раздел книги; Толедский университет… имел славу центра обучения магии. Место издания обозначено только инициалом «Р» (Прага? Париж?). ЦЕЛЬ ЭТОЙ МАСКИРОВКИ — возбудить интерес читателя и ЗАЩИТИТЬ АВТОРА ОТ ВОЗМОЖНЫХ НАРЕКАНИЙ СО СТОРОНЫ ДУХОВНОЙ ЦЕНЗУРЫ», с. 304.

Так что, с одной стороны, «прогрессивные мыслители» богохульствовали и демократически насмехались над Евангелиями и вообще над историей Великой Империи, а с другой — старались делать все это исподтишка, не открывая лиц.

Народная Книга о Вагнере, ученике Фауста, издавалась в XVI веке четыре раза. Были и поздние переиздания, вплоть до 1814 года. Существуют два нидерландских перевода начала XVII века. Есть драматическая обработка этой книги в форме народной драмы, а также кукольная комедия.

Имперская администрация Ордынской Империи боролась и с «Фаустом» Марло. Известно, что «в 1589 году труппе Лорд-адмирала, для которой работал Марло, запрещены были театральные представления, «поскольку актеры позволяют себе касаться в своих пьесах некоторых вопросов религии и государства, что не может быть терпимо». Запрещение публичных представлений труппы было снято только в марте 1590 года… Лишь после смерти Марло, в 1594 году, антрепренер решился использовать ОПАСНУЮ РУКОПИСЬ, находившуюся в его распоряжении, поскольку теперь он мог переделывать ее по своему усмотрению. Еще позднее трагедия Марло появилась в печати», с. 320.

В ответ на эти санкции, реформаторы разжигали интерес к «запретным пьесам», внедряя мысль, что запретный плод сладок, и распространяя, например, следующие слухи и привлекательные страшилки. «В 1663 году Вильям Принн в своем известном памфлете против актеров, ссылаясь на «очевидцев», также рассказывает о том, как «дьявол на глазах у всех появлялся на сцене театра Belsavage во времена королевы Елизаветы (к величайшему удивлению и ужасу как актеров, так и зрителей), когда исполнялась кощунственная «История Фауста»… и некоторые тогда потеряли рассудок от этого страшного зрелища». Сходные рассказы распространялись позднее и в Германии по поводу народной драмы о Фаусте», с. 321.

Надо ли говорить, что толпы возбужденных зрителей ломились в театр, дабы своими глазами взглянуть на жуткую историю Фауста-Христа и лично увидеть живого, настоящего дьявола с рогами, хвостом и копытами на сцене. Совсем рядом, буквально в двух шагах от зрителей… Запах серы, блеск пламени, восклицания падающих в обморок женщин… испуганные вскрики детей. В общем, людей напористо приобщали к свободному, дескать, от имперских шор, чистому реформаторскому искусству, которое напрасно стараются запретить злобные ордынцы и их приспешники, в том числе цензоры.

«Большой успех примерно в то же время имел некий Рудольф Ланг, дрессировщик собак, выступавший в Аугсбурге, Франкфурте, Иене и других городах Германии… ЕГО СОБАКИ Моше и Гансвурст изображали Мефистофеля и Фауста; при словах дрессировщика: «Черт идет!», — Гансвурст, ИЗОБРАЖАВШИЙ ФАУСТА, испуганно прятался. Сохранилась гравюра, изображающая хозяина вместе с обеими собачками. Гансвурст — Фауст — в черной мантии и брыжах…», с. 332–333.

Итак, изображение Андроника-Христа-Фауста в виде собаки имело громкий успех в среде реформаторов. Было очень весело.

Всю эту вакханалию раскручивали и в XVIII веке. Вот, например, яркое свидетельство. «Об успехе пантомимы о Фаусте у лондонской публики с возмущением говорит Поп, поэт-просветитель и классицист, в своей стихотворной сатире «Дунсиада» («Книга глупцов», 1727). Он перечисляет сценические эффекты постановки: одетый в черное колдун, крылатая книга, летящая ему прямо в руки, огненные драконы, рогатые демоны и великаны, небо, нисходящее на землю, и зияющая преисподняя, музыка и пляски, битвы, «ярость и веселье» и в заключение — всепожирающее пламя пожара. В примечаниях к этим стихам в позднейших изданиях (1729 и сл.) Поп отмечает НЕОБЫКНОВЕННЫЙ УСПЕХ ПЬЕСЫ в течение нескольких театральных сезонов на подмостках двух крупнейших лондонских театров, стремившихся превзойти друг друга: люди самого высокого звания, по его словам, ХОДИЛИ НА ДВАДЦАТОЕ И ТРИДЦАТОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ», с. 324.

Как мы видим, даже высокопоставленные люди поддались «новым веяниям» и фактически открыто участвовали в ломке идеологии Великой Империи, многократно посещая спектакли и, тем самым, поддерживая эти разрушительные идеи.

Современные историки пишут так: «Широкая популярность «Доктора Фауста» в исполнении странствующих немецких трупп на протяжении всего XVII и большей части XVIII века (в особенности в народной аудитории) единодушно засвидетельствована многими сочувственными и враждебными отзывами современников…