Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры - Александр Баунов Страница 50

Чтобы противостоять этим обвинениям, Каррильо отдаляется от Москвы. В 1968 г. он оказывается в ряду тех европейских коммунистов, которые осудили ввод советских войск в Чехословакию. Чтобы еще больше развеять опасения на свой счет, Каррильо отодвигает на задний план тезис о революции исключительно левых партий, которая должна покончить с режимом Франко, и начинает говорить о «пакте свободы» — союзе всех демократических сил против диктатуры. Основные пункты пакта — освобождение политзаключенных, восстановление гражданских прав и свобод, выборы в учредительные кортесы.

Когда Франко летом 1974 г. ложится в больницу, Каррильо уверен, что старый диктатор при смерти и вот-вот встанет вопрос о власти. Каррильо спешно создает в Париже «Демократическую хунту» — объединение коммунистов, левых карлистов (полевевшей части сторонников альтернативной ветви испанских Бурбонов), Социалистической народной партии под руководством популярного у интеллигенции профессора-диссидента Энрике Тьерно Гальвана (он перевел на испанский язык труды философа Витгенштейна) и еще нескольких видных либеральных оппозиционеров, среди которых издатель закрытой властями газеты Madrid монархист Рафаэль Кальво Серер.

Либерал Кальво Серер становится одним из главных спикеров хунты, которая благодаря таким, как он, не выглядит пугающе красной. Оппозиционная хунта ведет переговоры о том, чтобы во главе ее встал дон Хуан, но Хуану Карлосу удается убедить отца не делать этого: преемнику вряд ли дадут возглавить страну, если его отец будет в одной организации с коммунистами.

В Париже на пресс-конференции оппозиционной хунты Каррильо объясняет: будущей Испанией и ее переходом к демократии не могут управлять только бывшие республиканцы, это дело всех демократически настроенных испанцев. «Люди меняются, и я рад, что могу быть сегодня вместе с теми, против кого мы сражались вчера», — говорит генсек коммунистов и уверяет, что путь к свободе и, если до этого дойдет, к социализму лежит только через выборы и институты классической демократии.

И все же Каррильо не удается главное: объединить на основе своей хунты всю оппозицию. В хунту отказывается войти главный конкурент компартии — Социалистическая рабочая партия Испании, которая ожила после смены руководства с эмигрантского на внутреннее на съезде в Тулузе. У них есть принципиальные разногласия: Каррильо считает, что Испания должна переходить к демократии под руководством временного правительства, состоящего только из представителей демократических сил, но без бывших франкистов, а режим обязан передать власть этому правительству после всеобщей забастовки, которая парализует страну. Новое руководство Социалистической рабочей партии, которое, в отличие от старого и от Каррильо, живет в стране, приходит к выводу, что в разбогатевшей Испании нет условий для революционного свержения власти, даже мирного, а значит, переход к демократии потребует переговоров с реформаторски настроенными представителями режима.

Из-за этих разногласий, но главное, из-за конкуренции за первенство в оппозиции социалисты под руководством Гонсалеса, а вслед за ними и многие другие оппозиционеры — социал-демократы, либералы, христианские демократы — не присоединяются к хунте. Оппозиция противостоит власти двумя соперничающими колоннами.

Каррильо ошибся насчет скорой смерти диктатора. Презентация хунты мировому сообществу приходится на день, когда выздоровевший Франко под восторженные возгласы сторонников покидает больницу на черном лимузине.

Патриотическая самодеятельность

Ультраправые считают, что режим размяк, в его верхушке много потенциальных предателей дела Франко, и берут возмездие врагам государства в свои руки. В начале 1970-х появились или активизировались организации правых боевиков — «Партизаны короля», Национал-социалистическая партия Испании, «Команды антимарксистской борьбы» и прочие. Кроме ультраправых общественников в их составе действуют наемники и «отпускники» — силовики в отставке или участвующие в них в свободное от работы время.

Апологетом негосударственного насилия становится идеолог «бункера» Блас Пиньяр, печатным органом — его издание «Новая сила», а жертвами угроз и нападений — оппозиционные активисты, сочувствующие им священники и интеллектуалы, баскские и каталонские националисты, современные художники и журналисты — в общем, все, кто стал слишком много себе позволять.

Отряды добровольных защитников режима размывают монополию государства на насилие. А участие в них полицейских, многие из которых искренне разделяют крайне правые убеждения, наводит на мысль, что правительство руками самодеятельных активистов выполняет грязную работу, которую стыдится делать само. Безнаказанность нападающих укрепляет это убеждение.

Весной 1974 г. на киноэкраны выходит фильм «Кузина Анхелика» режиссера Карлоса Сауры. Главный герой везет прах матери из Барселоны в родную Сеговию, сердце консервативной Кастильи. На родине его окружают мрачные и комичные воспоминания о детстве во время гражданской войны. Например, о фалангисте, которому врач загипсовал сломанную руку в фашистском приветствии. Охранители в этом персонаже усматривают пародию на себя, премьеру фильма пытаются сорвать, люди в масках нападают на кинотеатры. Прокат картины не запрещен, но после нескольких атак владельцы залов сами от нее отказываются. И все же фильму сопутствует кассовый успех, а Саура получает внеконкурсную награду в Каннах. Ультрапатриоты видят в этом очередное доказательство иностранного заговора против Испании.

Вместе с правым террором возродился и крайне левый. Появились малочисленные, но агрессивные левацкие организации, которые создавали левой оппозиции те же репутационные проблемы, что ультраправые — умеренным представителям режима. Националистический террор басков, хоть и маскируется под борьбу против диктатуры, все больше пугает не только власть, но и ее противников.

Не успевает Франко вернуться из больничной палаты, как террористы ЭТА взрывают в Мадриде кафе «Роландо» возле здания Генеральной дирекции безопасности, которую в 1960-е возглавлял нынешний премьер-министр Ариас, — любимое место отдыха полицейских чинов. Погибло 13 обычных посетителей, среди них ни одного полицейского, 80 человек ранены. Правительство второй раз за год собирается на похороны в полном составе; первый был после убийства Карреро Бланко.

Нынешний теракт — не прицельный удар по функционеру диктатуры, а слепой акт устрашения, организаторы которого заведомо допускают гибель гражданских лиц. Симпатии общества оказываются на стороне власти. Граждане готовы сплотиться против террористов даже с опостылевшим правительством. Потрясенная ЭТА молчит месяц, а потом ее представители начинают лепетать, что взрыв кафе — провокация ультраправых. В эту версию не верит даже гонимая несистемная оппозиция.

Зато полиция обнаруживает связи организаторов взрыва с коммунистами. Чтобы отмести все обвинения, Каррильо просит связанных с партией юристов вопреки традиции не участвовать в защите обвиняемых в политически мотивированных преступлениях. Теперь не все, что против режима, хорошо. Теракт раскалывает саму ЭТА на политическую часть, которая отказывается от террора, и военно-политическую, которая продолжает считать его