В. Сиповский - Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие Страница 54

В 1376 году напала с дозволения Мамая орда, под предводительством какого-то Арапши, на Нижний Новгород. Русская рать пошла навстречу. Русские думали, что татары еще далеко, и расположились у реки Пьяны отдыхать. День (2 августа) был очень знойный. Доспехи, копья, сулицы и рогатины были на возах. Воины, не ожидая близкой опасности, прохлаждались в одних охабнях (плащах), попивали себе мед, пиво и вино. Многие хвастались своею силою и удалью и не чаяли близкой беды. Тем временем татары, разделившись на пять отрядов, кинулись вдруг с пяти сторон на безоружных русских, так что те не успели и оружия вынуть из телег. Много тут пало русских воинов напрасной смертью, многие кидались в реку Пьяну, думая спастись, и перетонули.

В следующем году опять Мамай послал свою орду на Русь. Татары напали на Нижний, взяли его и разорили; а другое татарское войско пошло на великого князя. Князь сам вышел навстречу ему. На реке Воже произошла битва. Москвичи выждали, чтобы татары переправились, а затем ударили на них разом с трех сторон. Татары не выдержали напора и побежали. Множество их перетонуло. Русские переправились и гнались за татарами. Множество шатров, телег, кибиток и всякого добра досталось русским.

Радовались русские, видели они, что и они могут бить татар. Сильнее стала надежда на полное освобождение от лютых врагов. Победа эта должна была повести к большой войне с татарами. Мамай пришел в ярость. Понимал он, что надо по-прежнему привести русских в ужас и трепет; иначе владычеству татар придет конец. Стал собирать Мамай огромное войско. Кроме татар, в ополчении Мамая были черкесы, ясы и разные наемные иностранцы. Он хотел повторить времена Батыя, разгромить Русскую землю, нагнать на нее такого страху, чтобы навсегда отбить у русских всякую охоту противиться ханской воле.

Великая пора настала… Решался вопрос: быть ли Москве и Русской земле или окончательно погибнуть под ударами татар!..

Мамай, по словам одного сказания, говорил своим сановникам: «Возьму Русскую землю, разрушу церкви русских, веру их на свою переложу, прикажу им поклоняться Магомету. Где были христианские церкви, там велю поставить мечети, посажу своих баскаков по всем русским городам, а князей русских перебью!»

Олег Рязанский, который еще раньше вел борьбу с Дмитрием Ивановичем, изменил русскому делу, вступил в тайные переговоры с Мамаем. Боялся Олег, что его область пострадает больше всех, так как чрез нее лежал путь татарам. Уверен был Олег также, что Москве пришел конец. В это время Мамай заключил союз с литовским князем. Можно было думать, что Москве не выдержать удара двух таких противников.

В исходе лета 1380 года узнал Дмитрий, какая гроза собирается над его головой. Сам Олег, желая скрыть свою измену, извещал Дмитрия, что ему грозит опасность. «Но еще наша рука высока, — писал он, — бодрствуй и мужайся!»

Усердно помолившись, Дмитрий разослал гонцов по всем областям, чтобы поскорее шли отовсюду войска к Москве. Скоро вся Северная Русь пришла в движение. Целые города вооружались в несколько дней; тысячами ратники шли к Москве. Отряд за отрядом вступали в столицу. Стук оружия, топот и ржание коней не умолкали на улицах. Народ любовался бодрым видом воинов, блестящих вооружением князей и бояр. Все встрепенулось, как будто проснулось от долгого сна, ожила надежда на освобождение от позорного ига.

Дмитрий по совету духовенства послал к Мамаю посла и предложил уплатить дань; но дань, предложенная Дмитрием, казалась Мамаю мала. Войны нельзя было миновать.

Пред выступлением в поход отправился Дмитрий в Троицкую обитель. Жив был еще великий подвижник ее святой Сергий. Преподобный устроил для князя трапезу. Приметил Дмитрий двух иноков, которые были прежде ратными людьми и слыли богатырями. Один звался Пересвет, другой Ослябя.

«Дай мне, отче, — сказал Дмитрий святому Сергию, — на брань этих двух иноков! Ведомо мне, что были они великие ратники, крепкие богатыри, смышленые в военном деле».

Сергий приказал им идти с Дмитрием, взял схимы с нашитыми крестами, возложил им на головы.

«Носите их вместо шлемов, — сказал он, — это вам доспех нетленный вместо тленного. Пострадайте, — прибавил он потом, — как доблестные воины Христовы».

Затем после трапезы Сергий благословил князя и всех бывших с ним крестом, окропил святою водою и сказал князю:

«Господь Бог будет тебе помощник и заступник. Он победит и низложит супостатов твоих и прославит тебя».

Радостно забилось сердце Дмитрия, когда услышал он эти пророческие слова.

Усердно молился Дмитрий в Успенском соборе у мощей святого Петра — митрополита, первого заступника Москвы. Молился Дмитрий и в Архангельском соборе, где были гробницы предков его. Войско выступило из Москвы 20 июля.

28 июля Дмитрий с московскими полками вступал в Коломну. Епископ встретил их с крестом у ворот города. Здесь присоединились к русскому ополчению еще некоторые отряды. Дмитрий устроил здесь смотр всему войску. Никогда еще на Руси не собиралось такого большого ополчения: более ста пятидесяти тысяч конных и пеших стояло в стройных рядах.

Тут пришла весть Дмитрию, что Мамай с огромными силами недели три уже стоит за Доном и поджидает своего союзника — литовского князя. Узнал в это время Дмитрий и об измене Олега Рязанского. Опечалился великий князь, назвал с горестью Олега вторым Святополком.

Не все еще отряды собрались, но медлить нельзя было: надо было идти скорее чрез Рязанскую область в степи, чтобы не допустить Мамая с его страшною ордою ворваться в русские земли. Приняв напутственное благословение коломенского епископа, Дмитрий выступил 20 августа к устью реки Лопасни. Вожаками взяли десять купцов, которые вели с Востоком торговлю, часто ездили туда и потому хорошо знали пути.

26 августа русское войско переправилось за Оку, в Рязанскую землю. Олег, узнав о силах Дмитрия, испугался, не знал, что и делать, переезжал беспрестанно с места на место, посылал гонца за гонцом к татарам и литовскому князю. Не знал Олег, кого больше опасаться ему — Дмитрия или Мамая. Совесть мучила Олега, но вражда к московскому князю и боязнь татарского погрома были в нем сильнее укоров совести.

Войска русские бодро шли вперед. Погода стояла хорошая: осенние дни были ясны и теплы, земля суха. Когда рать подходила уже к Дону, прибыли навстречу люди из передового отряда, посланного для разведки, и принесли важную весть: «Мамай стоит на Дону, на Кузьминой Гати, и дожидает к себе Олега и литовского князя (Ягелла). А силы у Мамая столько, что и перечесть нельзя».

Собрал Дмитрий на совет князей и воевод. Надо было решить вопрос: переходить ли русскому войску за Дон и напасть на татар или не переходить и ждать нападения врагов. Одни говорили: «Лучше остаться на этой стороне реки. Враг силен: на всякий случай должны мы удержать себе путь назад». Другие, более решительные, особенно Ольгердовичи, говорили иное: «Лучше переправиться как можно скорее. Надо, чтобы ни у кого не было и мысли назад возвращаться; пусть всякий без хитрости бьется, пусть не думает о спасении. Говорят, сила велика у врагов. Что на то смотреть! Не в силе Бог, а в правде!»

В это время гонцы от преподобного Сергия привезли грамоту великому князю. Святой подвижник благословлял его и обещал ему помощь Бога и Пречистой Богородицы.

Радостно забилось сердце Дмитрия. Прочел он в кругу своих соратников-вождей эту грамоту. Великую силу в глазах всех русских имело слово преподобного Сергия. Дмитрий больше не колебался. Присоединился он к мнению Ольгердовичей.

— «Честная смерть лучше позорной жизни, — сказал он в ответ слишком осторожным советникам своим, — уж лучше было нам не начинать похода против безбожных татар, чем, пришедши сюда и ничего не сделавши, вернуться назад».

Да и надо было поспешить, чтобы не допустить литовцев соединиться с татарами.

Стали русские искать на реке бродов для конницы и строить мосты для пеших. В ночь с 7 на 8 сентября русская рать перешла через Дон.

В эту ночь, говорит сказание, пришел к великому князю воевода Дмитрий Боброк, родом волынец. Он был смышленый, опытный воин и слыл искусным гадателем.

— «Не желаешь ли, — сказал великому князю Боброк, — я покажу тебе приметы, по которым ты узнаешь, что случится вперед?»

Князь согласился, условившись держать это гадание в тайне. Сел Дмитрий на своего коня и вместе с Боброком выехал вперед.