История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер Страница 58

Получив упомянутую ноту, герцог Кампокьяро счел ее несвоевременной, ибо саксонское дело и все дела, угрожавшие доброму согласию кабинетов, окончательно разрешились. Он отправился к Меттерниху, показал ему полученный документ, но просил считать его недействительным. Меттерних тем не менее уведомил о ноте Веллингтона и лорда Каслри, который, в свою очередь, сообщил о ней Талейрану. Тот, естественно, рассказал о ней всем.

Документ, адресованный людям, которые выискивали, что бы поставить Мюрату в вину, произвел такое впечатление, будто был сообщен официально. Меттерних договорился с Талейраном и Веллингтоном о том, что Австрия, избавленная теперь от забот по поводу Саксонии и Польши, соберет на По 150 тысяч человек и официально заявит, что эта мера нацелена на защиту ее территории и территорий принцев Австрийского дома, водворившихся в Италии. Это значило почти открыто объявить войну Мюрату и обеспечить лорду Каслри возможность отдернуть перед парламентом все завесы, которые еще скрывали это дело. Заботу нанести последний удар предоставили Франции. Талейран счел себя удовлетворенным.

В то же время покончили с пармским вопросом. По настоянию Франции и Испании комиссия по итальянским делам признала, что при повсеместной реставрации прежних государей трудно отказать в восстановлении Пармскому дому. Но мешал договор от 11 апреля, остававшийся под защитой Александра, и почтение к отцу Марии Луизы. Никто не знал, как выйти из затруднения. Меттерних задумал вернуть Парму королеве Этрурии, а Марии Луизе отдать Лукку, где она окажется ближе к морю и к острову Эльба, а также добавить содержание, которое Австрия будет выплачивать вместе с Францией. После смерти Марии Луизы Лукка вернется к Тоскане, а не отойдет к сыну Наполеона. Австрия же, передавая Парму в неавстрийские руки, сохранит за собой Пьяченцу ради моста через По.

Франция и Испания сочли сделку приемлемой, осталось предложить ее самой Марии Луизе. Меттерних взялся сообщить ей новости. Он встретился с принцессой, говорил с ней от имени держав и ее отца и постарался описать все трудности дела. Но, к своему великому удивлению, он получил весьма дурной прием. Принцесса, обычно слабовольная, упорно защищала в герцогстве Пармском достояние сына и собственное наследство, оставшееся от мужа. Граф Нейперг, дававший ей ловкие советы, внушил Марии Луизе мысль обратиться к императору Александру и императору Францу и смутить обоих силой сопротивления и убедил ее, что она победит, действуя таким образом. Мария Луиза последовала совету, тронула отца, задела честь Александра, заметив, что ее слушают, ободрилась и, когда Меттерних пришел к ней, категорически отвергла его предложение. Она даже привела довод, который удивил австрийского министра и о котором было бы достойнее промолчать. Она сказала, что соседство Лукки с Эльбой ее скорее отталкивает, нежели привлекает, поскольку она решилась не воссоединяться с мужем. Очевидно предпочтя личное счастье славе, величию и даже собственному достоинству, она искала его уже в иных узах.

Пришлось объявить комиссии по итальянским делам, что предложенное устройство невозможно из-за несогласия Марии Луизы. Не знали, что делать, когда Меттерних вдруг попросил у Талейрана отсрочки в несколько дней, пообещав в скором времени доставить ему решение этой последней трудности. Поскольку намного более важное неаполитанское дело почти решилось, Талейран счел возможным подождать с решением пармского. И вот какое решение нашел Меттерних.

Лорд Каслри уезжал в Лондон и намеревался проехать через Париж. Он должен был встретиться с Людовиком XVIII и, поскольку имел на государя большое влияние, надеялся склонить его к задуманной комбинации, чего нельзя было ждать от Талейрана, который считал пармское дело династическим и вкладывал в его разрешение в пользу дома Бурбонов почти личную заинтересованность. Поскольку Лондонский и Венский кабинеты сблизились как никогда, лорд Каслри взялся оказать австрийскому двору услугу и попросить Людовика XVIII от имени императора Франца и во имя всех семейных жертв, которые уже пришлось понести этому монарху, оставить Парму Марии Луизе до окончания ее жизни. Королева Этрурии получит Лукку и содержание, а после смерти Марии Луизы герцогство Пармское вернется к ней или ее детям, а Лукка – в Тоскану.

Такое устройство, прямо предложенное Людовику XVIII первым государственным секретарем его величества от имени двух дворов, державших в руках решение неаполитанского дела, имело все шансы быть принятым.

Итак, конгресс завершил свои труды и государи намеревались удалиться, когда в первых числах марта внезапно прогремела новость, никого при всей ее неожиданности не удивившая, настолько сильным было ее предчувствие. Из депеши австрийского консула в Генуе стало известно, что Наполеон, сбежав с острова Эльба, высадился в заливе Жуан. Куда он направляется? Какова его цель? Все с ужасом задавались этими вопросами. Меттерних думал, что Наполеон идет на Париж, и это было самым естественным предположением. Талейран, еще пытавшийся строить иллюзии, думал, что Наполеон направляется в Италию. В течение нескольких дней метались между двумя предположениями, вероятными далеко не в равной степени, и чрезвычайное волнение владело всеми умами. Всеобщим чувством был страх, а после страха – гнев. Все обрушились на Александра, автора договора от 11 апреля, который предназначил Наполеону Эльбу. Он и сам совершенно чистосердечно винил себя и обещал исправить ошибки своего великодушия гигантскими усилиями против беглеца. Тотчас все отъезды были отменены, и государи договорились не расставаться до исхода ужасного кризиса.

Впрочем, все принятые решения остались в силе, и хотя их закрепление в Заключительном акте Венского конгресса пришлось отложить на несколько месяцев, они не утратили своей окончательности.

LVII

Остров Эльба

Отбыв из Вены 15 февраля 1815 года, лорд Каслри 26 февраля прибыл в Париж, где остановился ненадолго, ибо в Лондоне его с нетерпением ожидали коллеги, не решавшиеся в его отсутствие приступать к обсуждению актов конгресса. Он встретился с Людовиком XVIII и добился успеха в переговорах о том, чтобы оставить Парму Марии Луизе до конца жизни, а наследницу Пармы, королеву Этрурии, временно разместить в Лукке. Людовик XVIII согласился на предложенное устройство, дабы угодить Англии и заручиться ее содействием в деле неаполитанского короля. Впрочем, вооружение Мюрата наделало в Италии столько шуму, что облегчило дело английским послам, ибо нетрудно стало заявить, что неаполитанский король, выступая как нарушитель европейского спокойствия, не верен своим обязательствам и потому заслуживает низвержения с трона, на котором его терпели лишь временно. Австрия отправила в Италию еще 100 тысяч человек в подкрепление уже находившимся там 50 тысячам, а Людовик XVIII постановил собрать между Лионом и Греноблем 30 тысяч французов, дабы также содействовать запланированным против Мюрата операциям. Так готовились к уничтожению последнего обломка империи Наполеона.

Но судьба распорядилась иначе. Прежде Мюрата в еще отверстую бездну революций падут сами Бурбоны, чтобы затем вновь подняться и