Александр Жабинский - Другая история литературы. От самого начала до наших дней Страница 91

В тринадцатый день двенадцатого месяца,[74] т. е. месяца Адара, избивали богославцы всех своих врагов. И умертвили они в Светлом чертоге 500 человек и между ними десять сыновей Огненного Жала (т. е. созвездия, которые пропустили комету Галлея в 837 году, а именно Пегаса, Дельфина, Стрельца, Малого Коня, Орла, Змея, Весовщика, Скорпиона, Гидру и Чашу). Но они не простерли своей руки на их грабеж.

И сказал царь Небесной Сферы Звезде-царице:

– Какая еще твоя просьба? Она будет исполнена.

– Пусть будет позволено божиему народу и завтра делать то же, что сегодня, а тела десятерых сыновей Огненного Жала пусть повесят на столбах (т. е. меридианах неба).

– Приказываю сделать так, – сказал царь.

И это было исполнено. А богославцы, которые оставались в Светлом чертоге, побили еще 300 человек, но тоже не ограбили их. Остальные же из них, собравшись в других областях, убили там еще 75 000 своих неприятелей, но тоже не ограбили их. Вот почему народ божий во всех своих поселках празднует ежегодно 14 день Адара, как день, превративший у них печаль в радость и сетование в праздник. И назвали они эти дни Пурами от слова Пур,[75] т. е. Жребий (считая сильные дожди падающих звездочек, имевшие место в 837 году, за бросание жребиев о судьбе народа божия). И должны быть памятны эти дни и празднованы во все поколения и во всяком богославном народе».

Как видим, эта повесть объясняет, почему 14–15 числа месяца Адара евреи празднуют Пуру, или, как обычно говорят, Пурим. Но полагать, что будто действительно существовали когда-то царица Звезда со своим дядей, и ее царственный супруг, и какой-то действительный царедворец – Огненное Жало, замысливший гибель богославцев, но попавший в яму, которую рыл для других, и что их приключения дали начало празднику – было бы, конечно, слишком наивно для современного образованного историка. А между тем несомненно, что такой необыкновенный праздник, существующий и до сих пор, должен иметь какую-то вескую причину, и мы видим, что этой причиной было избавление от кометы Галлея дождем метеоритов или в феврале 837 года, или же в 1066 году.

Нам в книге об истории литературы особенно важно, что это литературное произведение есть первый пример современного реалистического романа, где нет уже ничего, кажущегося необыкновенным в жизни человеческой. Если даже забыть все то, что здесь говорилось об астрономической символистике этого документа, то что же выходит?

Начинается рассказ тем, что непослушная царица была лишена за гордость царского достоинства, и это сопровождается моральным рассуждением о всех женщинах вообще. Затем выступает на сцену вновь избранная царица-красавица Звезда и ее тайный дядя, своеобразный гордец, не желавший ни войти во двор царя посредством своей племянницы, ни кланяться Аману (Огненному Жалу), главному сановнику. Затем рассказывается, как этот сановник, тоже не знавший о родстве гордеца с царицей, задумал за непочтительность истребить его со всеми инородцами и раздобыл и разослал об этом царский указ.

Потом вставляется ненужный для окончательной развязки, но имеющий моральное значение рассказ о том, как этот дядя обличил когда-то придворных заговорщиков, но был забыт, и как царь вспомнил об этом при чтении придворной хроники, заставил своего высокомерного сановника воздать ему публичную почесть. Описывается стыд и огорчение этого царедворца Амана-Хамана, а затем выступает на сцену и царица с заявлением, что она и ее дядя принадлежат к тому народу, об истреблении которого этот самый сановник выхлопотал указ.

Следует казнь Амана на виселице, которую он накануне приготовил для тайного дяди царицы, возвышение этого дяди и новый указ от имени царя, разрешающий единоверцам царицы избить и ограбить всех своих врагов, и как они их действительно перебили, но не ограбили…

Это и в самом деле эмбрион последующего европейского реалистического романа, где нельзя, как в первоначальных суставчатых фольклорных эпопеях, переставить любую сцену из начала в конец и из конца в начало. Сюда введены, сверх того, и описания красоты внешней обстановки царского дворца, и моральные выводы, вплоть до того, что грабить хуже, чем убивать.

Но вот мы нашли, что в основе этого псевдореалистического рассказика лежит астрологическая канва и что благодаря этому он как будто выходит из области произведений чистой фантазии… Но что же из этого? Разве и современный роман есть чистая фантазия автора? Разве, например, Лев Толстой, работая над романом «Война и мир», не руководился своими историческими сведениями и представлениями? Ведь историческая канва там тоже просвечивает, как здесь астрологическая.

Да и всякий романист, в сущности, только комбинирует в своих рассказах уже полученные им впечатления, придавая своим героям и героиням не только черты, но и поступки своих родных и знакомых с самого детства или даже и незнакомых лиц.

Придумать что-либо совсем новое и небывалое – огромный труд, примеров которого почти и не найти в истории человечества, а тем более в литературе. «Чистой фантазии» нет даже в самом фантастическом рассказе, и кстати, всякая фантазия возбуждает в читателе интерес, а не скуку лишь тогда, когда она чем-либо напоминает ему действительность или является ее аллегорией, а всякую иную фантазию просто примут за сумасшествие.

Записали эту «звездную» повесть, конечно, много позже IX или XI века, как оно было и с мифами и сказками разных народов, которые могли долго ходить в устных вариантах, а потом неоднократно переписываться, приобретая все более и более художественный вид. Можно предположить, что записана она была в XIII–XIV веках, а в окончательный свой вид пришла еще позже.

Вся разница повести «Эсфирь» и современных повестей заключается лишь в том, что аллегории «Эсфири» слишком своеобразны и недоступны для человека, не имеющего ясного и отчетливого представления о явлениях нашего звездного неба. А структурно и стилистически – это произведение Средних веков. Но историки разместили нескольких мифических Артаксерксов, в том числе искомого нами мужа Эсфири, в V–IV веках до н. э., внедрив таким образом чистый миф в историю.

Тексты религии и философии

Посмотрим на эволюцию человеческой культуры, выстраивая в связную цепь религиозные и философские тексты. Начнем с линии № 3, ибо ниже нее практически и нет ничего. Даже гадательный китайский текст, приведенный ниже, который историки датируют первой половиной 1-го тысячелетия до н. э., относится к линии № 3–5 «индийско-китайской» синусоиды. Что ж, логично: Китай был такой провинцией, что на линии № 3 (реальный XI век) вряд ли было что иное. Итак, начнем, напомнив читателю, что перевод сделан с иероглифов, чем объясняются некоторые странности перевода; иероглифические тексты при переводе принимают тот «лингвистический вид», какой свойствен «принимающей стороне», то есть языку, на который переводят текст. И кстати, цитируя, мы сокращаем научную атрибутику (специальные значки, цифры и ссылки), свойственную такого рода переводам.

«№ 1. Цянь. (Творчество. Изначальное свершение; благоприятна стойкость).

В начале девятка. Нырнувший дракон.

– Не действуй.

Девятка вторая. Появившийся дракон находится на поле.

– Благоприятно свидание с великим человеком.

Девятка третья. Благородный человек до конца дня деятелен; вечером он осмотрителен, точно в опасности.

– Хулы не будет.

Девятка четвертая. Точно прыжок в бездне.

– Хулы не будет.

Девятка пятая. Летящий дракон находится в небе.

– Благоприятно свидание с великим человеком.

Наверху девятка. Возгордившийся дракон.

– Будет раскаяние.

‹При действии девяток смотри, чтобы все драконы не главенствовали; ‹тогда будет› счастье›.

№ 2. Кунь. (Исполнение. Изначальное свершение; благоприятна стойкость кобылицы.)

Княжичу есть, куда выступить. Выдвинется ‹он› – заблудится, последует – обретет господина. Благоприятно: на юго-западе обрести друзей, на северо-востоке – утратить друзей. ‹Пребудешь› спокойно в стойкости – будет счастье.

В начале шестерка. ‹Если ты› наступил на иней, ‹значит›, близок и крепкий лед.

Шестерка вторая. Прямота, повсеместность, величие.

– И без упражнения (не будет ‹ничего, что бы› не ‹было› благоприятно).

Шестерка третья. Тая ‹свои› проявления, надо бы быть стойким.

– Пожалуй, следуй за царем в ‹его› делах. Без того, чтобы совершать ‹что-нибудь самому›, доведешь ‹дело› до конца.

Шестерка четвертая. Завязанный мешок.

– (Не будет хулы), не будет хвалы.

Шестерка пятая. Желтая юбка.

– (Изначальное счастье).

Наверху шестерка. Драконы бьются на окраине.

– Их кровь – синя и желта.

‹В действии шестерок благоприятна вечная стойкость›.

№ 3. Чжунь. (Начальная трудность. Изначальное свершение; благоприятна стойкость.) Незачем иметь, куда выступить. Благоприятно для возведения князей.