Анархизм, его теория и практика - Иван Сергеевич Книжник-Ветров Страница 4

Буржуазный строй настолько-де сделал человечество порочным, испорченным, эгоистичным, неспособным понимать интересы солидарности, что есть опасность, что с упразднением правительственной власти настанет царство не анархического коммунизма, как социально-политического строя жизни, а самой обыкновенной анархии, где произвол силы и право кулака будут свирепствовать без удержу и заглушать все побеги свободы и культуры.

Но все это говорится лишь по явному недоразумению.

Буржуазный строй извратил природу человека... Это так. Но в такой ли пропорции извращена природа человека, в какой буржуазный строй по самому существу своему носит в себе очаг порчи и разврата?

В самом деле, буржуазный строй весь основан на систематическом обирании и обворовывании народных масс, на систематическом членовредительстве и даже убийствах тысяч и десятков тысяч людей на фабриках и заводах, на изнурении народа голодом и всяческими муками. Если хорошенько вникнуть во всю чудовищность преступности буржуазного строя, то можно только удивляться, как мало вызывает он со стороны порабощенного большинства людей ответных убийств, членовредительств, краж. Ведь смертоубийства какого-нибудь каторжника просто нуль в сравнении с медленными смертоубийствами, производимыми изо дня в день на фабриках и заводах под сенью так называемого „Законодательства о рабочих“ в самых передовых странах. А кражи всех воров всего мира просто ничто в сравнении с явным грабительством одного Вандербильта или Ротшильда, приспособившихся к официальным законам. Вдумчивый наблюдатель современного человечества, изучивший его преступность и сумевший объяснить ее, не перестает удивляться тому, как эта преступность ничтожна в сравнении с теми факторами, которые ежечасно должны были бы ее порождать. Буржуазный строй губителен для правовой жизни, он есть нарушение самой элементарной справедливости, и все-таки — смотрите! — человечество в этом строе так мало преступно!..

Самое важное, что необходимо иметь в виду при оценке способности людей жить в анархическом строе, есть тот факт, что всякий человек стремится к возможно полному развитию своих физических и духовных сил и, поскольку не встречает в этом препятствия со стороны других людей, постольку и сам на них не нападает. Человек всегда сознает, что нуждается в помощи других людей, в их миролюбии и благорасположении. Даже голый расчет заставляет человека не посягать на чужую жизнь, здоровье и труд. И таков и современный человек из народа, несмотря на то, что его изводит поборами правительство и мучит на египетской работе капитал. Поэтому нет никакого основания опасаться, что современное человечество злоупотребит своею политической и хозяйственной свободой при анархическом строе, и нельзя считать утопизмом мысль, что анархический строй как раз таков, каков должен быть строй общественной жизни не в отдаленном будущем, а даже завтра.

Когда кто-нибудь называет утопией мысль о необходимости освободить человечество от опеки политической власти и от гнета голода и нужды, якобы побуждающего к прогрессу, то он повторяет ту же ошибку, которую делали противники крепостного права, когда называли мысль о необходимости освобождения крестьян от крепостной зависимости утопией.

«Крепостники говорили, что крепостные люди еще так необразованны, что опасно, просто невозможно теперь даровать им свободу; что они беспечны, ленивы и преданы пьянству и что без побуждения к труду со стороны помещиков они еще более впадут в бедность и разврат; что при уничтожении крепостного состояния последует расстройство в общем государственном хозяйстве, ибо люди, получив свободу, не захотят работать; что не только помещичьи поля останутся без обработки, но что даже фабрики и заводы остановятся за недостатком рабочих... что при освобождении крепостных людей произойдут беспорядки и даже резня»... (Записки А. И. Кошелева. Берлин. 1884).

Но вот крестьяне были освобождены от крепостной зависимости... Они были освобождены с малыми наделами и при условиях весьма для них обременительных в финансовом отношении и все-таки ни одно из опасений крепостников не оправдалось.

Реакционеры всегда забывают, что предоставление свободы вызывает в людях не желание злоупотребить ею, а порождает в них могучий идейный энтузиазм и небывалые прежде новые братские чувства. Надо только, чтобы общественное мнение хотя бы передовых слоев современного человечества стало относиться к эксплуатации и управлению человека человеком вообще — с таким же святым негодованием и отвращением, с каким передовые русские люди первой половины XIX века относились к крепостничеству.

8. Классовая борьба

Современное человечество делится с точки зрения социально-политической на два класса: богатых и власть имеющих — с одной стороны и бедных и подвластных — с другой.

Казалось бы, что все бедные и подвластные должны были бы страдать от своего несчастного положения и дружно восстать против богатых и власть имеющих. Тогда победа была бы легка.

Но увы! Большая часть бедняков и подвластных не понимает своего несчастного положения или приписывает его небесной силе и потому находится на стороне богатых и властных, образуя их войско с полицией и юстицией.

Таким образом последним легко побеждать кучку тех бедняков и подвластных, которые понимают свое положение и восстают против него.

С другой стороны, среди богатых и властных, благодаря их образованию, все чаще и чаще встречаются люди, которые защищают не свой класс, а класс бедных и подвластных. Из чисто идейных мотивов они отказываются от своего богатства и власти и идут просвещать бедняков и подвластных. Чем человек выше в духовном смысле, тем чаще он отказывается от принадлежности к привилегированному классу и присоединяется к классу обездоленных.

Так что, в идейном смысле, класс бедных и подвластных, в той своей части, которая поддерживает частную собственность на землю и орудия производства и политическую власть (а это по количеству — большинство), более реакционен, чем класс богатых и властных, выделивший почти всех наиболее выдающихся борцов за интересы народа.

В виду этого нельзя относиться со слепою ненавистью ко всем лицам, обладающим правительственной властью и частною собственностью в больших размерах. Они сохраняют свое противное интересам всего человечества положение по недомыслию, которое не более преступно у них, чем у обездоленного класса. Если бы обездоленный класс не был рабски терпеливым и малосознательным и открыто заявил бы свой протест против учиняемой над ним несправедливости, то власть и капитал давно бы исчезли. Тогда войско — часть обездоленного класса — перешло бы целиком на сторону народа, и всякая эксплуатация естественно должна была бы прекратиться.

Вместо общепринятого деления людей на буржуазию и пролетариат я предложил бы различать: 1) сознательных борцов за чистый социализм и 2) противников его и всех, так или иначе помогающих последним. Первые образуют класс анархистов (авторитарные социалисты к нему примкнут рано или поздно); вторые — класс равнодушных, реакционеров, либералов и т. п.

9. Средства борьбы за анархический