Антинаучная физика: загадки пространства, времени и сознания - Александр Петрович Никонов Страница 40

уже не хватит воздуха, я просто задохнусь и умру. Именно тогда я и задумался о том, что есть жизнь, сознание и смерть… Тело – это пиджак или скафандр. А внутри него живет некто, кто управляет телом. Скафандр может быть разным, в зависимости от планеты. Скафандр на другой планете будет другим. А вот осознание – одно. Это было первое, что мне, ребенку пришло тогда в голову. А второе – если человек интеллектуально разовьется чересчур сильно, то есть слишком натренирует, разгонит сознание, его скафандр может просто лопнуть по швам…

Это была не единственная встреча Иванова со смертью. Вторая случилась уже в студенческие годы и была более интимной.

– У меня была клиническая смерть. Говорят, больше пяти минут. Туннель знаменитый я не видел, только ощущал вращение…

Все началось в биологической экспедиции, куда вместе с остальными студентами биофака, поехал и Иванов. Он сбил ногу. В ранку попал стафилококк. Сначала возник один фурункул, потом второй, и вскоре уже все тело был в фурункулах. Начался гнойный гидраденит. Если хотите узнать подробности этой мерзкой болезни, наберите в интернете «сучье вымя».

Боли были страшные, все тело горело, Иванов сам маникюрными ножницами вскрывал себе гнойники. Положение становилось все хуже и хуже. В конце концов, он попал в больницу, где его решили проколоть пенициллином, не ведая того, что у Игоря и на пенициллин сильнейшая аллергия.

– Едва сестра меня уколола, как все перед глазами поплыло, и я рухнул на пол. И умер. Причем, перед смертью помню несколько ощущений. Первое – мозг выключил боль, которая донимала меня прежде. Второе – апатия. Даже не апатия или безразличие, с которыми мы часто сталкиваемся в обычной жизни, а какое-то странное, потустороннее спокойствие, совершенно неописуемая Абсолютная Отрешенность. Надо сказать, что после смерти я перестал бояться смерти. И долгое время не боялся ее, а вот не так давно, через много лет снова стал возвращаться страх…

Пока Игоря откачивали, он был по ту сторону линии. И кое-что успел там увидеть. С ним приключилось классическое переживание – вся его жизнь в одно мгновение прошла перед внутренним взором. Причем, он был сразу в разных ее местах, одновременно и обозревая жизнь целиком, и присутствуя в каждой ее точке. Он увидел даже то, что было в самом-самом глубоком детстве – декоративные тарелочки с каемочкой и бабушкин комод с птичкой.

– Я потом спросил мать: мам, а была у нас такая птичка стеклянная раньше на комоде? Она ответила: «Была! Неужели ты помнишь? Тебе же всего два года было тогда!» – «А тарелочки вот с такой каемочкой были?..» – «И тарелочки были!»

Смерть не прошла мимо Игоря просто так. Уходя, она подарила ему некоторые необычные способности.

– Они были столь необыкновенными, что мне даже пришла в голову гениальная идея – для развития творческих способностей у детей опускать их в клиническую смерть на две-три минуты. Видимо, этот режим функционирования мозга запускает какие-то резервные процессы в мозговых структурах, которые в штатной ситуации не работают, и освобождаются только в момент смерти.

Запомните, кстати, этот момент – возникновение необычных способностей после клинической смерти. Далее вы встретимся с подтверждением этого наблюдения другим человеком на другом материале…

Что же за способности открылись у нашего героя?.. Это чертовски интересно! Первую способность назовем ви́дением. Оно проявляло себя по-разному. Просто однажды Иванов вдруг понял, что может как бы выходить своим зрением из тела. Например, лежа на диване, он в мельчайших подробностях видел дальний угол комнаты возле самого потолка. Глаза могли улетать…

– Словно глаза отделялись от меня и улетали к потолку. Весьма странное ощущение. Сначала глаза «вылетают», и я вижу прямо перед свои «носом» стенку. Но не резко, как будто с налету промахнулся и подлетел слишком близко. Потом отъезжаю, навожу на резкость, и наблюдаю стенку словно в лупу. Я даже эксперимент ездил проводить к брату в квартиру, чтобы свидетель был. Сел в дальнем углу и начал описывать, что у него там под потолком за шторой творится – какие там мельчайшие трещинки на штукатурке, где мухи следы оставили, где паутинка висит. Брат взял стул, подставил, залез на него и стал проверять. После чего предложил показать меня его знакомому экстрасенсу с работы. Брат жил на «Щербаковской», а работал на «Парке культуры». Мы туда поехали, он попросил меня подождать на входе, сказав, что сейчас выйдет с этим экстрасенсом. А вышел один. Экстрасенс этот посмотрел на меня через окошко и наотрез отказался выходить.

– Почему?

– Сказал, будто у нас с ним какие-то разные энергии, и я могу ему повредить. Было похоже, что он просто сильно испугался… Но поскольку приспособить этот подарок природы мне было некуда, эта способность оказалась немонетизируемой, она у меня потом исчезла без тренировок[30].

Второй проявившейся после смерти способностью Иванова была следующая…

– Во время учебы на биофаке я много тренировался, работал над телом, потому что была мысль уйти в большой спорт. На учебу времени оставалось мало. А усвоить надо было много, потому что экзамены впереди. Я начал везде таскать с собой учебник. И однажды заметил, что лучше всего запоминаю в метро. Поэтому во время сессии я специально ездил на «Курскую», вставал у определенной колонны и начинал читать. Это было необыкновенное состояние! В нем я мог поглощать и запоминать гигантские объемы информации. А к экзамену, например, нужно было прочесть и запомнить за два дня две огромные книги – Натали и Догеля – вот такой толщины! И вот находясь в этом состоянии, глядя вскользь на спешащих людей, я замечал, что от них как бы исходит такой сизый дымочек. Который я могу в себя затягивать, и тогда меня на большее хватает: я словно подзаряжался от них. Чем больше принимал сизый дымок в себя, тем лучше шло усвоение материала. Причем, этот сизый дымок я затягивал почему-то не в голову, а в солнечное сплетение. Очень странное ощущение, ни на что не похожее. После таких «процедур» я всегда сдавал экзамены на «4» и на «5».

– А этот дымок, который ты видел на станции «Курская», он исходил как бы от каждого отдельного человека и тек к тебе? – Интересовался я.

– Нет, он исходил словно от всей толпы сразу. Я его видел, он тек мне прямо в грудь, хотя действовал на голову: я начинал быстро усваивать огромные потоки информации. И я старался занять позицию прямо в переходе, чтобы мимо меня в единицу времени проходило больше народу.

– И от всех уворовывал. А они потом,