Я все исправлю. Тонкое искусство примирения - Харриет Лернер Страница 12

Проблема перфекционизма

Хотя мужчинам извиняться труднее, чем женщинам, какой-то конкретный мужчина может извиняться с большей легкостью, чем какая-то конкретная женщина. Например, в нашей семье Стив извиняется легче, чем я. Некоторые женщины воплощают в себе идею Киплинга. Никто не в силах полностью блокировать защитный механизм и промолчать, когда ставят под сомнение и испытывают наше представление о себе.

Некоторым бывает так трудно признаться в совершенных ошибках, что они не находят в себе эмоциональных сил извиниться – по крайней мере, в особо сложных сферах (скажем, в работе или детско-родительских отношениях), где самооценка особенно важна. Примером могут служить мои дистанционные рабочие контакты со сверхкомпетентной коллегой, которую я люблю и уважаю. Но эта женщина никогда не извиняется за свои ошибки в работе, большие и малые.

Недавно мы с ней назначили утреннее телефонное совещание, чтобы обсудить совместное участие в семинаре. Мы договорились созвониться в 10.30 утра во вторник, но она позвонила в понедельник. Не дозвонившись, она отправила мне сообщения на все мои номера и написала на электронную почту: «Гарриет, ты ГДЕ?» По ее тону было ясно, что мое отсутствие ее страшно раздражает. Через несколько часов, когда у меня появилось время, я послала ей короткое письмо о том, что наше совещание было назначено на завтрашний день. Она ответила одним словом: «Верно!»

Об этом не стоило бы упоминать, если бы не одно обстоятельство. За долгое время нашего сотрудничества она ни разу не извинилась. Я не помню, чтобы она хоть раз сказала: «Упс! Это моя ошибка», или: «Ай-яй-яй! О чем я только думала!», или: «Я поступила неправильно». Поскольку сама я с легкостью извиняюсь за допущенные в работе промахи, мне трудно принять ее неспособность признавать и извиняться за простые ошибки.

Она считает, что причина такого защитного механизма в ее перфекционизме. Я хорошо ее знаю и согласна с ее диагнозом. Действительно, перфекционизм часто затрудняет нам элементарные извинения, потому что мы просто неспособны увидеть собственные ошибки и ограничения в истинном свете. Хотя некоторые перфекционисты склонны к чрезмерным извинениям, гораздо чаще встречается противоположный перекос.

Когда мы относимся к собственным ошибкам с излишней серьезностью или приравниваем ошибки к собственной ущербности, признавать их становится гораздо труднее и извиняться за них тоже. Возникает порочный круг, потому что неспособность признать ошибку, осознать реальность и принести искреннее извинение заставляет перфекциониста ощущать себя менее цельным, то есть «менее совершенным», а это в свою очередь еще более усиливает нежелание извиняться.

Вопрос самооценки

Перфекционист шагает по канату над глубоким каньоном низкой самооценки. Те, кому нужно убедиться в своей абсолютной компетентности, забывают о простом факте: все мы – только люди, а люди совершают ошибки в силу своего несовершенства. Перфекционисты боятся признаться в ошибке или неправильном поступке даже самим себе. Им чужды мудрые слова Элизабет Кюблер-Росс[2]: «Со мной не все в порядке, с вами не все в порядке, и это совершенно нормально».

Чтобы по-настоящему извиниться, человеку нужна внутренняя сила. Только она позволяет человеку ощутить свою уязвимость. Вы должны осознавать и свою компетентность, и свои ограничения. Имея прочную самооценку, вы можете позволить себе ошибаться, не чувствуя, что тем самым ослабляете себя или уступаете что-то другому человеку.

Как психотерапевт я не раз слышала разнообразные теории, придуманные моими клиентами о тех людях в их жизни, которые никогда не извиняются. Вот несколько примеров. Объяснения различны, но все говорят об одном и том же – о шаткой самооценке.

«Сам Господь запрещает моей сестре извиняться за ошибки, потому что она являет собой образец идеального человека, живущего идеальной жизнью. Лишь однажды ее поразил стыд, когда я приехала к ней среди дня и обнаружила ее спящей. Она страшно стыдилась этого недопустимого промаха».

«Мой начальник настолько не уверен в себе, что в его представлении извинения равносильны признанию собственного поражения. Так сдавшийся волк подставляет шею победителю. Начальнику кажется, что, извинившись, он потеряет свой статус в групповой иерархии».

«Мой муж привык все жестко контролировать. Когда его критикуют, он начинает спорить, все переворачивает с ног на голову и перекладывает вину на другого человека».

«Мой брат никогда не извиняется перед женой, потому что боится уронить себя в ее глазах. Но это дает ей лишний повод критиковать его. Это не способствует улучшению их отношений».

Самооценка человека играет важную роль в способности отчетливо понимать причиненную им боль. Чем прочнее самооценка, тем легче человеку испытывать сочувствие и понимание, а его извинения становятся искренними.

Невыносимая тяжесть стыда

Ничто не сказывается на самооценке пагубнее, чем стыд – ощущение собственного провала, неадекватности, исключенности из потока человеческого общения. Если чувство вины пробуждает искренние сожаления и подталкивает нас к извинениям, то стыд действует противоположным образом. Книга Брене Браун[3] о стыде и уязвимости помогла множеству мужчин и женщин осознать сложный характер этой эмоции и смело говорить, действовать и выступать, преодолев ее.

Стыд и чувство вины – это совершенно разные эмоции. Чувство вины мы испытываем, когда наше поведение идет вразрез с нашими ключевыми ценностями и убеждениями – конечно, если мы не лишены совести. Чувство вины обычно связано с неким поведением, которым мы не можем гордиться: например, когда мы предаем доверие друга или причиняем другому человеку боль во имя честности.

Здоровое чувство вины следует отличать от вины непродуктивной, которую женщины привыкли культивировать в себе, как прелестный садик. Такая вина заставляет женщин постоянно просить прощения без веских причин. Здоровое чувство вины – это «хорошая вина». Она заставляет нас извиняться, когда мы перестаем быть теми добрыми, честными и ответственными людьми, какими хотим себя видеть. В такие моменты совершенно естественно испытывать сожаление и раскаяние.

В отличие от здоровой вины, стыд не связан с конкретным поведением. Это, по выражению моего друга, «неприятное, ядовитое чувство», связанное с собственным «я». Вина связана с деланием, стыд – с бытием. В глубине души мы считаем, что другой человек не стал бы любить и уважать нас, если бы ему была известна вся ужасная, мучительная, отвратительная правда.

Защищаясь от невыносимого стыда, мы сворачиваемся и прячемся в самом темном уголке. Мы начинаем извиняться за то, что занимаем слишком много места или вдыхаем слишком много драгоценного кислорода. А порой