Я все исправлю. Тонкое искусство примирения - Харриет Лернер Страница 13

Чрезмерные извинения более характерны для женщин, доминирование – для мужчин, хотя, конечно, это всего лишь обобщение, имеющее массу исключений. Хотя два стиля уклонения от стыда кажутся совершенно разными, как день и ночь, это стороны одной монеты – низкой самооценки. Мне потребовалось немало времени, чтобы понять, что человек, ощущающий собственное превосходство, ничем не отличается от того, кто терзается комплексом неполноценности. В обоих случаях мы имеем дело с человеком, который испытывает муки стыда и не может искренне и спокойно извиниться.

Чтобы человек мог разумно оценить свои негативные действия и признать ответственность, он должен опираться на прочную самооценку. Только с этой позиции люди, которые обидели или причинили боль другим людям, могут увидеть всю картину происшедшего и испытать сочувствие и раскаяние. Только так они способны трезво оценить свои недостойные поступки и извиниться за них. Конечно, даже искреннее извинение не загладит серьезный проступок, но может стать важным первым шагом.

Почему преступники не раскаиваются

Много лет назад в Сан-Франциско я проводила психологическое обследование священника, который насиловал четырех своих дочерей. Он не испытывал ни чувства вины, ни раскаяния. Этот религиозный человек с «прочными семейными ценностями» заявлял, что не хотел, чтобы его дочери занимались сексом с другими мужчинами, которые могли бы их эксплуатировать. Никогда не забуду, какой праведный гнев обрушил на меня этот человек, когда я спросила, стал бы он заниматься сексом со своим единственным сыном.

– Доктор Лернер, – он вскочил на ноги и буквально выплюнул мое имя, – это же грех!

Как нам понять людей, которые совершают ужасные поступки и не испытывают раскаяния? Можно сделать вывод, что они – психопаты, лишенные способности любить и сострадать. В некоторых случаях это действительно так. Священник, о котором я говорила, будучи самым обыкновенным человеком, совершил такое насилие, какое страшно представить нормальным родителям. Но способность человека к самообману просто поразительна.

Чем тяжелее проступок и сильнее стыд, тем труднее человеку ощутить сочувствие к пострадавшей стороне и раскаяние в собственных действиях. Человек твердит себе: «Это была не моя вина», «Я не смог с собой справиться», «В этом нет ничего особенного». Самозащита заставляет перекладывать вину на пострадавшего, и в действие вступают еще более глубинные уровни самообмана. Человек начинает убеждать себя: «Она сама напрашивалась», «Я сделал это ради его же блага», «Это было необходимо» – и даже «Этого вовсе не было».

Идет ли речь о личном или политическом контексте, все мы, будучи не в состоянии пережить стыд из-за нарушения собственной системы ценностей и причинения вреда окружающим, воздвигаем новые уровни защиты. Искренне извиняться за малые промахи всегда проще, чем просить прощения за серьезные проступки.

Когда наша идентичность и чувство достоинства могут пострадать или погибнуть, мы не в состоянии искренне извиниться и принять тяжелые последствия. Мы предпочитаем закутываться в уютный плед рационализации, преуменьшения и отрицания, чтобы выжить. Защитный механизм становится не просто барьером, который мы можем заметить и обойти, когда успокоимся и включим мыслящую часть собственного мозга. Когда мы утрачиваем свои ценности и достоинство, защитный механизм превращается в образ жизни.

Стыдить такого человека бесполезно

Столкнувшись с полным отсутствием раскаяния и каких-либо извинений, обычный человек начинает стыдить и упрекать обидчика. Проблема в том, что это не помогает – ни в простых, ни в очень серьезных случаях. Навешивание ярлыков и осуждение лишь укрепляют защитный механизм, а вовсе не смягчают ожесточившиеся сердца.

Патологическое отрицание связано не только с тем, что человек не хочет считать себя насильником, драчуном или токсичным родителем. Отказ идентифицировать себя со своими худшими поступками – это естественный акт сопротивления. Если идентичность человека основывается на его худших поступках, он не может принять на себя ответственность или испытать истинное чувство скорби и раскаяния. Эти чувства окончательно уничтожат жалкие остатки его самооценки.

Я психотерапевт, и мне приходилось работать с очень сложными людьми. Я помогала мужчинам и женщинам преодолевать ощущение того, что преступление определяет их личность. В ходе терапии у пациента должна быть возможность вспоминать и делиться такими событиями своей жизни, когда он верил, чувствовал или действовал достойно, был настоящим хорошим сыном, братом, мужем, опорой и кормильцем семьи. Только укрепив платформу самооценки, можно помочь человеку ощутить боль пострадавшей стороны, искренне извиниться и приложить усилия к тому, чтобы это больше не повторилось.

В процессе психологической реабилитации тех, кто совершил серьезные проступки, мы не называем дурными или больными. Мы укрепляем их уважение к себе, никоим образом не оправдывая недопустимое поведение. Когда человек причинил другому физическую боль, простых слов «извини, мне очень жаль» явно недостаточно. Нужно что-то большее. Обидчик может оказаться в тюрьме или на общественных работах. Один мужчина, которому я оказывала психологическую помощь, избил жену. Чтобы продемонстрировать ей, насколько глубоко он раскаивается и сожалеет о своем недопустимом поведении, он стал работать по субботам, а заработанные деньги перечислять на счет убежища для женщин, переживших насилие.

Когда мы навешиваем постыдные ярлыки («Он сексуальный маньяк»), то тем самым уменьшаем возможность искупления и позитивных перемен. Искреннее извинение за серьезный проступок могут принести лишь те, кто воспринимает свои ошибки как чисто человеческие промахи и осознает свое многогранное, постоянно меняющееся «я». Навешивая ярлыки и демонизируя человека, мы не способствуем его открытости, не смягчаем его сердце и не рушим защитные барьеры. Скорее, происходит обратное.

«У него было тяжелое детство» и другие пустые оправдания

Хотя стыдить человека бесполезно, столь же бесполезно позволять ему отделываться оправданиями и психологическими объяснениями. Если мы представляем себе обидчика как человека, у которого нет плана, выбора или воли, он в наших глазах теряет возможность нести полную ответственность за свое поведение. Такое происходит и с малолетними хулиганами, и с самыми закоренелыми преступниками.

На карикатуре Боба Манкоффа из журнала New Yorker изображена женщина на заседании суда. Она говорит: «Я знаю, что он изменял мне, потому что у него было тяжелое детство. А я застрелила его, потому что мое детство тоже было тяжелым». Психологические объяснения бесполезны, если они подталкивают людей к уклонению от ответственности за тяжкие последствия их собственных решений и действий.

Человек не может сохранить честь и достоинство, когда ему отказывают в свободе воли и позволяют полагаться на оправдания и психологические уловки. Конечно, мы должны понимать, что прошлое и настоящее влияют на поведение, но