Евгений Мансуров - Психология творчества. Вневременная родословная таланта Страница 91

• Ученик и впоследствии биограф его, В. Гвиннер, в прощальном слове об Артуре Шопенгауэре (1788–1860) говорил: «Его свободный ум не преклонялся под тяготами жизни… Много-много лет современники его отказывались отдать ему должную справедливость; лавры, украшающие в настоящее время его чело, достались ему лишь в последний час; но тем не менее вера в свое предназначение не переставала корениться в его душе! В течение долгих годов незаслуженного одиночества он не отступил ни на единую пядь от предначертанной им себе дороги и поседел в неукоснительном служении своей возлюбленной – истине, постоянно памятуя слова Ветхого Завета: «Велико могущество истины, и она, в конце концов, победит»…».

• «Николай Бердяев (1874–1948) пережил две мировые войны и одну гражданскую. В самых опасных ситуациях, при обстрелах или обысках не терял присутствия духа. У него в записной книжке отмечено: «Я не выношу страха и испуга и в жизни не испытывал их»… Его взгляды напоминали анархо-коммунизм П.А. Кропоткина, но с мистическим оттенком: «Я верил всю жизнь, что божественная жизнь, жизнь в Боге есть свобода, вольность, свободный полет, безвластие, анархия»… Такой мыслитель-анархист, персоналист, вольно или невольно противопоставляет себя любой общественной системе, любому государственному механизму…» (из очерка Р. Баландина «Бердяев», Россия, 2007 г.).

• «Мартин Лютер Кинг (1929–1968) был природным лидером, великолепным тактиком и стратегом, прекрасным оратором… 1960-е годы явились апогеем влияния его идей на американское общество. Но сколь велика была к нему любовь друзей, столь же сильна была и ненависть врагов. В 1968 году в Мемфисе, штат Техас, Мартин Лютер Кинг был застрелен белым убийцей. За день до смерти, как будто предчувствуя такой конец, он произнес свою последнюю речь: «Я был на вершине горы. Я посмотрел вниз и увидел землю обетованную. Может быть, я не доберусь до нее вместе с вами, но я хочу, чтобы сегодня знали, что мы, народ, доберемся до земли обетованной. И поэтому я счастлив. Я ни о чем не беспокоюсь. Я никого не боюсь. Глаза мои видели славу грядущего Господа»…» (из сборника «Великие мыслители XX века, Россия, 2002 г.).

Мир искусства

«Запомните, художник только тогда может быть художником, когда он человек мужественный. Мoжно упрекнуть в неблаговидных на первый взгляд поступках этих больших детей, но они становятся исполинами, лишь только начинают творить…» (О. Бальзак «Письмо французским писателям 19-го века», Франция, 1834 г.). «Художники», «писатели» – это вовсе не «огненные серафимы» …Искусство – это не игра, за которую можно взяться, а потом ее бросить. Это бремя, возложенное на вас природой и принятое вами навсегда. Это тяжкая работа, которая вознаграждается не внешним успехом (даже когда он приходит, что бывает редко, – он куплен годами безвестности и борьбы), а тем удовлетворением, какое дает победа над собой, выход на широкие просторы духа. Но правде сказать, я могу рекомендовать такой путь только бесстрашным и упрямым ходокам, которых не пугает ни усталость, ни раны, ни камни на дороге» (из письма Р. Роллана к мадемуазель Мейнар, Франция, август 1927 г.).

«Сознавая собственное достоинство, эти люди ставят свои стремления выше препятствий, и их цели не становятся менее возвышенными; они побеждают, потому что не сомневаются в успехе»… Эти гениальные люди словно облачены в непробиваемую кольчугу. «Пусть безнадежность, но не малодушие!» – может быть их девизом, и если они не всегда приобретают завидную peпутацию, то зато всегда домогаются славы, потому что та и другая редко соединяются в одном и том же лице… Это были люди, которых ни насилие, ни воспитание не могли свернуть с дороги к величию» (И. Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.).

• «Дядя Альфиери Данте более 20 лет подавлял поэтический характер благородного поэта (1265–1321), но он, не зная законов стихосложения, уже был поэтом. Впоследствии природа, как строгий кредитор, взяла принадлежащий ей гений с двойными процентами…» (из трактата И. Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.). «Данте сам про себя говорит, в последней своей работе «De acqua е terra»: «Я с юности рос в любви к истине, всегда стремился к ней и ненавидел ложь». То немногое, что мы знаем о его жизни, вполне подтверждает эти показания, подтверждает то, что Данте был энергичный, сильный, решительный, открытый и честный человек, исполненный ревности к добру, движимый желанием быть полезным другим и употреблять свой талант на общее благо… Несчастья, обрушившиеся на него, не только не ослабили его воли, не унизили его, а напротив, закалили, подняли его еще выше… Этот человек неуклонно и крепко держался своих убеждений и не уступал судьбе. И хотя она заставила его умереть в изгнании и бедности, – но зато он стал учителем своей нации… Не только ученые и литераторы черпали живую воду из неиссякаемого источника «Божественной комедии», не только художники вдохновлялись ею, – сам народ извлек оттуда больше познаний, чем из какой-либо другой книги… С полным сознанием отдал Данте свой гений служению неизменным идеалам…» (из очерка М. Ватсон «Данте, его жизнь и литературная деятельность», Россия, 1891 г.).

• «Отец Франческо Петрарки (1304–1374) бросил в огонь стихи своего сына несмотря на крики, гнев и слезы юноши; но это сожжение не могло принудить поэта сделаться законником и не отняло у него римских лавров…» (из трактата И.Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.). «Со временем Франческо отдали в юридическую школу в Монпелье. Однако юноша не был склонен к изучению законов и серьезно увлекся классической литературой. Отец узнал об этом и в порыве гнева бросил книги любимых античных авторов сына в камин. С Франческо тут же случилась такая истерика, что глава семьи Петракко поспешил собственноручно выхватить из огня то, что не успело сгореть. Всего две книги – Вергилий и Цицерон. Возвращая их, отец строго напутствовал: «Хорошо, пусть одна из этих книг поможет твоим трудам, а другая – досугу»… К началу 1340-х годов поэт Петрарка был известен уже всей Италии… Награждение его лавровым венком состоялось 8 апреля 1340 года в Риме, на Капитолии…» (из сборника В. Еремина «100 великих поэтов», Россия, 2006 г.). «Личность Петрарки характерна для Возрождения: в ней главнейшими чертами явились достоинство, духовная независимость и одержимая любовь к античной литературе… Последние годы его жизни наполнены напряженной работой: если верить легенде, он и умер с пером в руках…» (из статьи И. Полуяхтовой «Петрарка», биобиблиографический словарь «Зарубежные писатели», часть 2, Россия, 2003 г.).

• Во время тюремного заключения Томазо Кампанеллу (1568–1639) 7 раз подвергали пыткам, последняя из них длилась 40 часов подряд… Как должен был чувствовать себя в каменном мешке этот человек, полный сил и энергии, рвавшийся к знанию и науке? Несмотря на заключение, Т.Кампанелла не потерял веры в себя и свое великое предназначение, могучий бунтующий дух его не был сломлен. В одном из своих сонетов он писал: «Закованный в цепи, я все-таки свободен; представленный одиночеству, но не одинокий; покорный, вздыхающий, я посрамлю своих врагов. Угнетенный на земле, я поднимаюсь в небеса с истерзанным телом и веселой душой, и, когда тяжесть бедствия повергнет меня в бездну, крылья моего духа поднимут меня высоко над миром»… Вмешательство влиятельных лиц приводит к значительному смягчению тюремного режима… Имя Т. Кампанеллы с уважением произносилось во всех образованных кругах того времени, его судьба вызывала всеобщее сочувствие, и даже сам папа Урбан VIII не раз ходатайствовал перед испанским послом, но лучшими просителями за ученого стали его сочинения…» (из сборника Н. Иониной «100 великих узников», Россия, 2004 г.).

• «В 1828 году Пьер Жан Беранже (1780–1857) издает очередной сборник песен, в который включил наиболее резкие свои стихи, высмеивающие короля, его придворных, священников и других «врагов народа», старавшихся доказать, что сам Бог хочет, чтобы бедные беспрекословно подчинялись и терпели нужду… Весть о преследовании по суду застала поэта в Гавре, но он немедленно возвратился в столицу. Накануне суда влиятельные «благодетели» посоветовали Беранже раскаяться, и тогда он будет приговорен к минимальному наказанию. Они ведь хлопочут о его здоровье, от него же требуется только одно – не являться в суд, и тогда он заочно вынесет самый мягкий приговор. Но Беранже на это ответил: «Если ведешь войну с правительством, смешно жаловаться на удары, которые оно тебе наносит, и неловко предоставлять ему случай проявлять свое великодушие, смягчая удары».

Опять судебный зал, полный народу, и в полдень 10 декабря 1828 года «суд исправительной полиции» приступает к рассмотрению дела Беранже… Больному Беранже в его почти 50-летнем возрасте нелегко было чуть ли не целый год провести в тюрьме. Но еще помогало участие друзей и незнакомых людей, которые приходили к нему ежедневно. И приходило посетителей так много, что поэт даже шутливо просил начальника тюрьмы дать ему, наконец, покой и ограничить время посещений до нескольких часов в день. Молодые поэты посвящали свои стихи Беранже, «томящемуся в оковах», и слагали гимны в его честь. К поэту пришли и вожди нового литературного течения – романтизма: В. Гюго, Сент-Бев, А. Дюма… Да он и не скучал: с ним были его любимые авторы Ф. Рабле и М. Монтень… С ним были перо, чернильница и бумага – и он работал над новыми песнями…