Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата Страница 14

Нам известно, что Ашшурбанапал действительно был грамотным, он даже ностальгически хранил несколько своих собственных ученических табличек – но следует ли из этого заключить, что все прочие ассирийские цари оставались совершенно неграмотными? Я не могу себе представить, что могучий царь Сеннахериб, когда он показывал иностранным властителям залы своего ниневийского дворца, украшенные скульптурами с надписями, говорящими о его свершениях, не был способен прочесть ту или иную строчку, отвечая на вопросы своих гостей. Царь окружен советниками, экспертами, предсказателями, все время пытающимися тянуть его каждый в свою сторону; и если он достоин своего звания, он должен хоть в какой-то мере уметь читать клинописные тексты – хотя бы для собственной безопасности. Разумеется, даже образованный царь не имел нужды в том, чтобы самому что-либо писать, для этого имелся штат придворных писцов. Но библиотека Ашшурбанапала в таком случае являет нам пример ненужной расточительности – ведь если цари чаще всего были неграмотны, то что же сказать о черни?

Уверенность в ограниченном распространении грамотности в Месопотамии, возможно, основана на самом характере ассириологии как дисциплины. Современный ассириолог должен в совершенстве знать все клинописные знаки, слова, грамматические формы – целые полки словарей и руководств. Тем, кто, изучив всю эту премудрость, остался в живых, часто кажется, что умение читать клинописные тексты никому, включая древних, не может даться без такого же труда. При этом, однако, забывается, что древние жители Месопотамии изначально уже знали и слова, и грамматику своего собственного языка, даже если они сами этого не осознавали. Оставалось лишь освоить клинописные знаки. Как показано недавними исследованиями, истина заключается в том, что многие жители Месопотамии умели читать в определенном объеме, а именно: в том объеме, который был им нужен. Купцы занимались своим собственным делопроизводством; сын или племянник делал записи о договорах и займах; вообще, коммерция служит серьезным стимулом к повышению уровня образованности. Для меня просто непредставимо, что умение писать клинописью было ограничено кругом «знатоков этого дела». Следует, напротив, представлять себе, что население любого большого города отличалось очень разной степенью образованности. Весьма немногим были известны все самые редкие знаки и все их возможные значения; но для того, чтобы составить договор или написать письмо, достаточно владеть совсем небольшим набором знаков: в старовавилонских документах используется всего 112 силлабограмм плюс 57 идеограмм, а староассирийским купцам (или их вдовам) хватало и того меньше [22]. Надписи на дворцовых стенах о великих победах и завоеваниях ассирийского оружия ограничивались столь же небольшим набором знаков. Мы можем в качестве параллели вспомнить, что в 1960-е годы практически все умели печатать на машинке двумя пальцами, но лишь немногие могли о себе сказать, что они владеют машинописью. На другом конце спектра находились дипломированные профессионалы, печатавшие с головокружительной скоростью несколько сот слов в минуту, в то время как посередине находились все те, кто умел печатать в большей или меньшей степени. Скорее всего, так же обстояло дело и со знанием клинописи – многие могли о себе заявить, что они «немножко умеют читать и писать». Вероятно, это означало, что они могли прочесть знаки, из которых составлено их собственное имя, а также имена богов, царей, названия главных городов Вавилонии; в конце концов, эти знаки встречались им повсюду. Те, кто занимался записыванием под диктовку писем и проектов договоров, владели тем набором знаков, которого для этого хватало, в то время как профессионалы в какой-то области – более широким набором, и так далее.

Боги

Боги в Месопотамии были повсюду и в огромном количестве, так что всех их не знал никто, кроме самых ученых богословов, но всякий человек на протяжении своей жизни общался с ними, надеялся на их милосердие или страдал от их несправедливых кар. Изобилие богов побудило богословов составить их классификацию; сортированные списки богов были одним из распространенных типов лексических упражнений. Во всем этом соблюдалась внешняя аккуратность; например, мелкие боги объединялись в группы по сходству их функций или обязанностей при дворе более важных богов.

Литература на божественные темы весьма обильна: гимны, молитвы, прошения, ритуальные тексты и другие храмовые документы, а также списки богов и описания положенных им жертвенных приношений. С нашей сегодняшней точки зрения многие из этих текстов относятся к вопросам религии; в древнем Шумере и Вавилоне, однако, для такого понятия не было даже отдельного слова, поскольку взаимоотношениями человека с богами пронизывались все стороны его каждодневной жизни.

Исследователи часто отмечают, насколько трудно использовать клинописные источники при написании истории религии [23]. Одна из причин – чрезвычайная длительность рассматриваемой эпохи, примерно три тысячелетия письменности. Другая причина – неравномерное распределение доступных нам источников по времени. Некоторые периоды представлены даже с ненужной подробностью, например, тысячи шумерских табличек с ежедневными храмовыми записями, в то время как для других периодов нам известен всего лишь один какой-нибудь манускрипт, притом поврежденный или непонятный. В целом для любого периода мы знаем гораздо больше о «государственной» или «официальной» религии, чем об индивидуальных верованиях частного человека. Сведения религиозного характера содержатся в официальных документах и благочестивых надписях царей, в храмовых записях о местном культе и ритуале, в прошениях и молитвах лекарей, в эзотерических писаниях предсказателей и астрологов. В основании всего этого лежат мифы и эпические сказания, показывающие богов в действии. Год протекал согласно литургическому календарю, состоявшему из жертвоприношений, молений и других благочестивых действий в соответствии с традицией. Когда все оставалось в порядке и боги были довольны, они обитали в своих храмах, в своих культовых статуях, под присмотром своих жрецов. Недовольный или разгневанный бог, например, верховный бог Мардук, мог уйти из своего «дома», в результате чего происходили катастрофы и несчастья. Похищение культовой статуи неприятелем – большое горе, после этого начинался долгий траур: отсутствие статуи означало отсутствие самого бога. Конгрегация всех богов была, как уже говорилось, слишком многочисленна и мало знакома кому-нибудь, кроме наиболее просвещенных богословов, но каждый что-то знал о самых главных богах. Частный человек мог чувствовать внимание к себе того бога, которому он был посвящен при рождении и который всегда присутствовал в его жизни и защищал его. Эти взаимоотношения между человеком и его богом напоминали некий бизнес-контракт, который, естественно не всегда полностью выполнялся. Благочестивый человек, выполняющий свои обязанности, чувствовал уверенность в том, что он не заболеет и не окажется во власти демонов, что его предприятие не разорится, что его стада будут и дальше размножаться. Поэтические тексты молитвенных заклинаний в жанре «О, что же я сделал?» выражают страдание и раскаяние в совершенной провинности, хотя вполне допускалось и то, что человек может согрешить и нарушить запреты невольно – и тем не менее подвергнуться наказанию. Другой опасностью были чьи-то колдовские действия; одна из постоянных тем – страх перед такими действиями и как от них защититься.

Каждый из месопотамских богов и богинь обладал определенным уровнем власти и какими-то собственными «сильными сторонами», причем некоторые боги сохраняли свое влияние еще с третьего тысячелетия до Р. Х. На самом верхнем уровне находились боги главных городов – Энлиль, бог города Ниппур, и Син[29], лунный бог города Ур (откуда родом библейский Авраам). Города поменьше и даже деревни тоже имели своих «местных» богов и богинь. Многие древние шумерские боги без труда переселились из шумерской традиции в семитскую аккадскую. Иногда при этом происходило «перетекание» одного божества в другое, как это случилось с Инанной, шумерской богиней любви и войны, которой в аккадском пантеоне стала соответствовать богиня Иштар. Этот процесс начинался с сопоставления какого-нибудь старого божества с каким-нибудь новым – с последующим периодом их сосуществования на одном уровне, которое постепенно приводило к их полному слиянию в одно многогранное божество под двумя взаимозаменяемыми именами. В основном он завершился к концу второго тысячелетия до Р. Х. Часто трудно проследить, где возникли и как изменялись описание того или иного божества или специфические эпитеты, относящиеся к нему (иногда – только к нему одному). Древние месопотамские боги и богини, как и их аналоги в других культурах, лепились по образу человека: они были непредсказуемы, своевольны, загадочны, ненадежны, зачастую снисходительны; человеческие попытки войти с ними в общение основывались на молитве, выполнении ритуала и следовании предписанному поведению.