Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории Страница 60

Наоборот, Генрих Грец, который вообще не любит Каббалы, обвиняет гностицизм в том, что он привил еврейству больные мистические мечтания, выросшие в Каббалу. Отрицая древность «Зогара» и завершенной системы Каббалы, Грец видит в еврейском мистицизме I и II веков по P. X. влияние гностицизма[173].

Все эти частные сходства, не исключая заимствований и влияний одного учителя на другого или одного сочинения на другое, не показывают, однако, действительного источника гностических воззрений. Для того чтобы увидеть его, нужно перенестись в глубь не только веков, но тысячелетий.

Из этого источника идут и гнозис, и тот еврейский мистицизм, который выкристаллизировался впоследствии в стройную Каббалу.

В основе гностицизма лежит типично языческая мысль о мире как эманации божества, с чем связано подобие мира видимого с миром божественным, а также и половое разделение как необходимое условие всякого творения. Так как мы в Европе более всего знаем валентиновскую систему и она у нас имела наиболее успехов, то мы в гностицизме легче всего усматриваем египетские идеи.

Восходя к высочайшему Зону, так называемой Глубине (или, по Валентину, Неизреченному), первоисточнику всего сущего, гностическая мысль, сходно с древнеегипетской и индуистской, колеблется — можно ли ему приписывать половые атрибуты? Некоторые из гностиков, говорит Ириней Лионский[174], для начала творения сочетают Глубину с Молчанием (женского пола), другие же думают поставить этот первоисточник выше разности мужского и женского пола. Но далее уже во всем творении идет систематическое применение полового принципа. Все остальные эоны разделяются на мужские и женские и действуют парами — сизигиями. Слово «эон» означает «всегда сущий», но применяется неточно, так как один лишь высший эон — Глубина (Неизреченный) и соприсущая ему женская половина — Молчание (или, по Симону Волхву, Энноя, Мысль) не рождены.

Остальные же зоны суть рождение Глубины и Молчания и даже не неизменны, так как в течение своей жизни претерпели очень важное изменение (во время устроения порядка в Плироме Христом). Вся совокупность эонов, которых число по системе Валентина равно 30, составляет «Плирому» — Полноту. Каждый зон содержит в себе божественную сущность, раскрытую лишь с одной стороны, а в совокупности они составляют «полноту» проявления Глубины. Эта мысль о «полноте» божественных проявлений, в которой В. С. Соловьев видит особливую гениальность философской мысли Валентина, не выдержана, однако, ибо впоследствии, при приведении взволнованных эонов в порядок, цель, то есть водворение порядка, была достигнута лишь уравнением качеств всех эонов, так что они сделались совершенно одинаковыми, и становится непонятным, зачем их нужно тридцать, а не один или два.

Эта система эонов совершенно тождественна с системой каббалистических сефиротов. Есть разница в числе их. У гностиков высших эонов 8, разделенных на четыре мужских и четыре женских. В Каббале — 10 сефирот, также разделенных на мужские и женские. Вероятно, на гностическую систему повлияло то, что проявление высших божеств Египта состояло также из 8 персон. Но как сефироты Каббалы продолжают новое творение и египетская восьмерица новыми порождениями развертывается до бесконечного числа низших божеств, так и восемь гностических эонов порождают сначала 10 новых эонов, а затем еще 12. В общем получается окдоада (восьмерица), декада (десятерица) и додекада (дванадесятица) эонов, которые в совокупности составляют Плирому из 30 членов. Но это не окончательное число, потому что впоследствии Глубина произвела еще новых эонов — Христа и Святого Духа (первый мужской, второй женский) и два (по другим три) Предела, которые бесполы и поэтому лишены творческой силы и имеют своим назначением лишь не допускать те или другие элементы в неподлежащие им сферы бытия. Вместе с Христом созданы ему спутники — ангелы, которые также находятся в Плироме. Сверх того, одним из эонов (Софией Премудростью) порожден женский эон Ахамоф, которая пока, до окончания мира, находится вне Плиромы.

Все зоны, с высших до низших, разделяются на мужские и женские, соединенные в пары, сизигии, и могут производить творчество только сочетанием мужского и женского зона.

Это истекает из идеи языческой философии о том, что в бытии есть два элемента: сущность явления, составляющая элемент женский, которая пассивна и представляет как бы материал, и энергия, элемент мужской, который дает сущности форму, направление, реальное деятельное существование с определенным направлением эволюций. Для акта творчества необходимо сочетание мужского и женского элементов.

Сложное построение гностиков выдумано не совсем произвольно. В отдельных системах были личные догадки и фантазии. Но основа системы логически вытекает из представления древней философии о существовании, бытии и, в связи с этим, о понятии о божестве.

Эту идею нелегко поймут в настоящее время. Для нас все, что есть, хотя бы и в бесформенном или бездейственном состоянии, во всяком случае существует. В древних философиях (у египтян, индусов и отчасти у греков) представление о существующем иное. Для них существует только то, что оформлено, имеет вид, определенное направление сил, внутренние (по-нашему) законы: «логос» Гераклита. Творчество состоит, собственно, в том, чтобы дать это оформление, упорядочение, направление сил. Этот процесс и есть дело божества, и даже точнее — это есть самое божество. Божество не сотворяет из ничего даже этого движения, а эманирует из себя. Из основной энергии, которая есть божество, истекают вторичные виды энергии. Но любопытнейший вопрос при этом составляет то, что же именно оформляется божеством?

Это пункт преткновения для языческой мысли. Что-либо бесформенное не может быть создано божеством, ибо божество состоит в оформлении и упорядочении. С другой стороны, если нет ничего, подлежащего оформлению, то нет и места для действия божества. Отсюда логика требует признать извечное сосуществование некоторой хаотической сущности некоторого материала и божественного движения, энергии. Но признать извечное существование этих двух элементов — это значит признать их одинаково важными, как бы унизить божество и даже оставить под сомнением, вечно ли пребудет господство божественной оформляющей силы над силой хаотической, не имеющей, так сказать, желания оформляться? У Гермеса Трисмегиста мы даже прямо читаем строки, показывающие, что покорность материи способна внушать сомнения: «Отец мира окружил бессмертием тело вселенной из опасения, чтобы материя, желая разложиться, не возвратилась бы в беспорядок, который ей свойственен»[175].

У Гермеса Трисмегиста мы находим такое рассуждение о материи: «Материя и рождена (то есть божеством. — Л. Т.) и была (то есть сама по себе — Л. Т.). Но что такое материя, когда она не пущена в ход? Это просто смешанная масса. В дело же она пускается только энергиями, а энергии суть части бога. Материя, еще не рожденная, не имеет формы. Она рождается только тогда, когда пускается в дело». Итак, материя есть и была и помимо божества, и, очевидно, была раньше его, раньше, чем Бог «пустил ее в дело». А он — если раньше не пускал в дело, то только потому, что тогда его не было, ибо самое существо божества в действии, оно даже не может не оформливать.

Итак, употребляя наши термины, существование какой-то пассивной «материи» предшествовало бытию активной силы божества. Это видно во всех языческих философиях. По египетской философии, как мы видели[176], в начале был Нун, первичный океан, и в этой жидкой массе еще без формы извечно зарождался самостоятельно бог, который потом начал дальнейшее порождение, то есть оформление материи своими энергиями. Мир был тьма, говорит индусская философия, нечто неопределенное и непознаваемое. Затем возник Самосущий и сначала произвел воды Нара (что есть его собственное имя) и вложил в них свое же семя, из которого развилось золотое яйцо: в нем Самосущий родился в качестве Брамы, и тогда уже пошло всеобщее творение. «Утробой мне служит Брама, там я кладу зародыш... Брама есть громадная утроба, а я — отец, дающий семя». Но и этот «я», и Брама — одно и то же божество, только разделившееся на два пола.

В гностической философии совершенно сходная концепция. «В невидимых и неименуемых высотах, — излагает Ириней Лионский, — сперва существовал какой-то совершенный Эон (Всегда Сущий), которого называют Первоначалом, Первоотцом и Глубиною...» Ему соприсуща была Мысль (Энноя Симона Волхва), которую называют также Молчанием и Благодатью.

...Эта глубина когда-то вздумала произвести из себя начало всех вещей, и это произведение, как семя в утробу матери, положила в сосуществовавшем ей Молчании. Последнее, приняв это семя и зачав, родило Ум (нус). Этот Ум называют Единородным, Отцом и Началом всего. Вместе с ним родилась Истина, явилась вторая пара сизигий: Ум — мужской элемент, Истина — женский. «Вот первая и родоначальная пифагорейская четверица, — поясняет св. Ириней, — Глубина и Молчание, Ум и Истина». Затем Ум и Истина родили Слово и Жизнь, а от сочетания последних рождены Человек и Церковь. Так явилась окдоада, восьмерица. Эти эоны затем продолжали порождение декады, потом додекады и т. д.