Александр Оришев - Политика нацистской Германии в Иране Страница 18

Ради справедливости стоит отметить, что советские руководители, встав на путь сотрудничества с нацистами, также не испытывали к ним доверия. Следуя внешнеполитическому курсу, заложенному пактом Риббентропа – Молотова, Москва ревниво следила за продолжавшимся укреплением германских позиций в Иране, осознавая опасность, исходившую от немцев советским интересам в этой стране. И. Сталин не мог не давать себе отчета в том, что торговый оборот между Ираном и СССР под влиянием германо-иранской «дружбы» сократился почти до нуля, а деятельность абвера и СД на севере Ирана объективно создавала угрозу республикам Советского Закавказья. К тому же под влиянием нацистской пропаганды в Иране стало преследоваться не только все советское, но и русское. Люди, которые обвинялись в связях с советскими организациями, рассматривались как агенты иностранной державы и подвергались репрессиям. Иранцам, знавшим русский язык, разговаривать по-русски запрещалось[243].

С декабря 1939 г. антисоветские измышления подхватила английская пропаганда. В связи с советско-финским конфликтом она пыталась представить Советский Союз как союзника нацистской Германии, в любой момент готового двинуть войска на завоевание Среднего Востока. В английской печати появились статьи различных корреспондентов о происходившей концентрации советских войск на советско-иранской и советско-афганской границах, о том, что будто бы СССР готовится осуществить угрозу в отношении Индии через территорию Ирана и Афганистана. Британское агентство «Рейтер» усиленно распространяло слухи о нависшей над странами Востока большевистской угрозе. Своих английских коллег активно поддержали французские корреспонденты. 17 января 1940 г. агентство «Гавас» передало сообщение о концентрации войск на афганской и иранской границах, об активном строительстве путей сообщения в приграничной полосе, о советской пропаганде внутри курдских общин и попытках советских властей начать движение братания между курдскими элементами Кавказа и Ирана[244].

Безусловно, подобные сообщения не могли оставить равнодушными иранских лидеров и уже 14 сентября 1939 г. иранский посол в Москве М. Саед в беседе с В. Деканозовым, сославшись на появившиеся в иностранной прессе сообщения о концентрации советских войск в Закавказье, выразил серьезную озабоченность создавшимся положением[245].

Атташе советского посольства по вопросам прессы Тимофеев, оценивая настроения иранских правителей, в своем сообщении в Москву отметил следующее: «Иранцы в разговорах между собой гадают, что же будет дальше, после разгрома Польши? Если Советский Союз окажет Германии военную помощь, то каким образом эта помощь будет оказана? Не пойдет ли эта помощь в виде советских войск через Иран в Индию для того, чтобы поднять ее против Англии и тем самым ослабить Англию? В связи с этим, что делать Ирану? Если Иран встанет на сторону союзников, то через два часа будет то же, что и было с Польшей, т. е. Иран будет захвачен Красной Армией, так как Англия далеко и помощь ждать от нее нельзя, а если она, и будет оказана, то будет поздно.

Если Иран встанет на сторону Советского Союза, то будет больше пользы для Ирана, так как в этом случае Иран будет надеяться на то, что можно будет освободиться от англичан и, прогнав их с помощью Советского Союза, получить свою нефть, которая в настоящее время находится у англичан»[246].

И все же опасения в отношении советской угрозы среди иранцев сохранялись, тем более, что СССР занял принципиальную позицию на переговорах о заключении нового торгового советско-иранского договора. Исходя из подобных умозаключений, и отчасти под воздействием немецкой и английской пропаганды иранские правители смотрели на СССР как на своего вероятного противника. Поэтому Тегеран стал принимать серьезные меры к укреплению боеготовности своих воинских частей. По приказу шаха начались мероприятия по созданию широкой сети пунктов переподготовки резервистов (вплоть до 40-летнего возраста) и частичной мобилизации последних в армию, в первую очередь из районов, прилегающих к границе СССР. Только в одном Мешхеде на два месяца было призвано из запаса 12000 человек самых разных призывных возрастов. В Нишапуре все ранее служившие до 35-летнего возраста были взяты на учет и предупреждены о запрете выезда из города.

Были усилены посты пограничной охраны с 6–8 человек до 30, проведены мероприятия по организации иррегулярных и скрытых вооруженных формирований из состава кочевого населения – шахсеванских племен, расположенных главным образом напротив участков советских пограничных отрядов. Все это сопровождалось усилением войскового наблюдения за территорией СССР со стороны различных топографических и рекогносцировочных групп[247]. «Иранская погранохрана убыстренным темпом совершенствует методы и способы охраны границ, разворачивает работу с базой содействия в приграничной полосе и, нужно признать, имеет неплохие результаты… За последнее время в иранских пограничных частях на Атреке в деле охраны государственной границы замечается интенсивная перестройка и улучшение качества службы охраны границы на соответствующих постах и развертывание соответствующей работы среди населения аулов пограничной полосы и тыла», – сообщалось в разведсводках советских пограничников[248].

С начала Второй мировой войны иранские власти, пытаясь ослабить советское влияние на севере страны, начали выселять с побережья Каспийского моря, в особенности из провинции Гилян, лиц всех национальностей, включая иранцев, которые выехали из СССР в течение десяти предвоенных лет. Из Пехлеви были выселены портовые рабочие, которых местная полиция подозревала в связях с СССР и участии в кучехановском движении 20-х гг.[249]

С целью создания продовольственного резерва иранское правительство организовало заготовку больших партий скота, стало скупать зерно у крестьян, одновременно запретив частную торговлю хлебом. Для обеспечения населения товарами первой необходимости были созданы комиссии из представителей городских властей, военных управлений, купечества и банков.

Не исключая военного столкновения с Советским Союзом или Великобританией, которая могла прийти на помощь Ирану, Резашах принял и другие серьезные меры. Резко возросли ассигнования на военные нужды. В бюджете 1939–1940 гг. они составили 576,4 млн риалов, а в бюджете 1941–1942 гг. достигли 593 млн риалов. Примечательно, что в эти суммы не были включены расходы на строительство военных предприятий. Между тем 1939 г. обозначился как год бурного роста иранской военной промышленности. В этом году иранцы начали строительство нового оружейного завода, фабрики по производству противогазов, под руководством немецкого инженера Кобурга приступили к сооружению артиллерийского завода. В первые дни начавшейся войны в Иране выпустили облигации займа на создание в стране современной авиации и авиапромышленности. Так, 9 сентября 1939 г. в Серахсе было созвано совещание, на котором местные власти вместе со старшинами аулов обсуждали вопрос о сборе средств на строительство военных аэродромов и самолетов[250]. Подобные совещания прошли и в других населенных пунктах.

Конечно, для создания современной военной промышленности этих мер было недостаточно. Поэтому взоры Реза-шаха вновь обратились в сторону Берлина. Именно с помощью Германии иранский шах намеревался укрепить обороноспособность страны. 19 марта 1940 г. Э. Эттель сообщал в Берлин: «Во время аудиенции кронпринц Мухаммед Реза затронул вопрос о строительстве иранских вооруженных сил, заметив при этом, что только при наличии армии, оснащенной современным оружием, можно проводить независимую внешнюю политику. Его отец последовательно проводит политику нейтралитета, чем мешает Англии развязать войну в странах Ближнего и Среднего Востока. Шах рассчитывает при строительстве вооруженных сил на поддержку Германии»[251].

Германское правительство пошло навстречу желаниям руководства Ирана. В иранскую армию дополнительно было введено большое количество военных инструкторов. Однако новой партии оружия Иран так и не получил. В Берлине уже тогда не испытывали полного доверия к Реза-шаху и посчитали слишком рискованным передавать оружие нейтральной стране. Более того, даже партию оружия, которую Иран закупил у Германии задолго до начала войны, он так и не смог получить сразу, так как Советский Союз в течение нескольких месяцев после начала боевых действий в Европе не давал разрешения на транзит оружия через свою территорию[252].

Важное место отводилось Ирану на советско-германских переговорах 1939–1940 гг. С целью присоединения Советского Союза к «пакту трех» Германия решилась даже пожертвовать этим государством. Поставив цель подключить Советский Союз к «пакту трех», Германия рассчитывала на следующее.