Папенькина дочка - Петр Сосновский Страница 39

У нас в семье я и отец любили покушать. Женщины предпочитали мясной продукции больше молочную, ели овощи, фрукты.

— Андрей, ешь хорошо, тебе скоро снова нужно сдавать нормы, — не раз говорила мне мать. Света, изумлялась:

— Ну, ты и даешь, килограмма два мяса съедаешь за один присест — это мне недели на три, а то и на месяц.

Отец тут же влезал в нашу беседу и говорил:

— Спорт — чистое мясо! Одна надежда на сборы. Я думаю, не в этом году, но скоро ты будешь задействован и тогда, там о тебе будет заботиться государство. Запомни Андрей, нам, если ты задумал вырваться — принять когда-нибудь участие в олимпиаде тебя не прокормить.

Я старался и все делал, чтобы везде и всюду поспеть. Мне нравилась пословица: «Наш пострел везде поспел». Это после мне будет не до чего, а в то время остановиться и задуматься — нет ни за что — иначе опоздаешь. Свои планы я расписывал по часам намного дней, недель, месяцев вперед. Пусть они и не всегда были точными мои планы. Обязательно получалось так, что что-то «выпадало». Я их постоянно корректировал. Но это не главное. В этих планах было много мне близких, знакомых людей, друзей без которых нельзя сделать и шага. Так, наверное, и должно быть.

События, события, события. Время летело. Я и заметить не успел, как началась сессия. Она началась не только в техникуме, но и у меня в институте. В деканате я получил справку. Мне ее выдали для сдачи сессии. Она давала мне временное освобождение от работы. Я ее должен был отдать в отдел кадров техникума. Сейчас такие справки уже во многих фирмах не действительны. Для «частника» она, что красная тряпка для быка — босса. Тут же уволит. Ищи после работу.

Меня уволить не могли. Но и отпускать не спешили. Пора сдачи экзаменов была и в техникуме. Мой предмет не был значительным, но я должен был находиться на работе и принимать зачеты у студентов. Они заключались в сдаче норм по бегу, прыжкам в длину и высоту. Студенты должны были подтянуться — минимум три раза. Были у нас и стрельбы из малокалиберной винтовки.

Не знаю, как бы я выкрутился, но меня часто выручал Олег Анатольевич Физурнов. Не один раз он брал на себя мои группы. Для поездок в Москву, на сдачу зачетов, а затем и экзаменов я во всю использовал машину. Хотя время было зимнее, я приноровился. Это позволяло мне выигрывать не минуты, порой даже часы, но и еще, что важно я совершенствоваться, приобретать навыки вождения. В армии я ездил по грунтовым, а теперь осваивал дороги большого города. Они были совершенно другими. Езду по улицам у себя в городке нельзя было сравнить с ездой в мегаполисе.

Я часто ездил один из-за опасения за пассажиров. Мне трудно было брать на себя ответственность. Однажды у Светланы был выходной, и я взял ее с собой — отважился. В автомобиль она забралась и уселась рядом со мной. И странно она меня не отвлекала. Пусть мы и не молчали. Руль в руках я держал легко и непринужденно. А слова — они были сами по себе, стоило нам только вырваться за пределы нашего городка, я азартно с упоением принялся рассказывать жене о своих делах — учебе, работе, о спортивных удачах своих подопечных — студентов техникума. Светлана не выдержала и сказала:

— Андрей, наконец-то мы наговоримся!

Дома у нас на это порой не было времени. В жизни много такого, что служить разъединению людей и мало — сближению. Я с удовольствием после вспоминал ту поездку.

Не только я один был разговорчив в дороге, откровенен, но и Светлана. Она мне рассказала, что моя мать не оставляет ее одну на работе. Нет-нет и навещает, помогает в трудных вопросах.

— Любовь Ивановна строго выполняет данное моему отцу Филиппу Григорьевичу слово. Я ее подшефная. Вот так! Наш машзавод имеет связи с Московским политехническим институтом. Она меня толкает туда. Теория теорией, а основные знания приходят благодаря работе и ее осмыслению. Опыт дает уменье. Я, чувствую, это мое — мне нужно учиться дальше.

Сессия у меня прошла удачно. После я не раз замечал: легкое дело выполняется часто с огрехами, не достаточно качественно, а сложное, когда ты идешь на пределе, в голове мысли: «ну еще рывок, еще один» — прекрасно! все это из-за отношения к делу.

Предметы в институте для меня не были трудными. Я сдавал их с удовольствием. Одним из интересных, наверное, был предмет об истории олимпийских игр. На вопросы в билете я отвечал бойко. Ничего не пропустил. Наговорил много больше, чем нужно было.

Последний экзамен у меня был по общей анатомии человека. Он также был мной сдан успешно. Однако для этого мне пришлось подолгу задерживаться в институте. Чтобы не разморозить мотор я время от времени выбегал из здания и спешил к своему «Жигуленку». На улице была зима. Пусть и не такая морозная, но зима. Я заводил его, прогревал мотор и затем торопился назад в читальный зал.

Дома я появился поздно. Машина меня не подвела. Автомобиль был послушен в моих руках. Я точно остановил его у ворот, выскочил, открыл их, затем заехал во двор, закрыл ворота.

В доме было тихо. Свет горел во всех окнах. Я поставил машину в гараж. Неторопливо оббил с сапог снег, рядом лежал веник, но поднимать его не хотелось, и вошел в коридор.

— Ну, вот и он! — сказал отец, — а мы тебя ждем, волнуемся. — Сдал? Не говори! Я, вижу, ты сдал. Все сдал. Молодец! — и отец, не дожидаясь, когда я разденусь, бросился мне жать руку. Меня все обступили.

— Мне нужно было это знать. Я из-за тебя не оформлял командировку. Завтра меня нет. Я уехал…

— Туда? — спросил я. Мать тут же ответила за него. Она спокойно отнеслась к отъезду Николая Валентовича. Инга жила отдельно — своим домом и отцу, чтобы встретиться с ее матерью, странной женщиной, какой она мне виделась в воспоминаниях, нужны были усилия. Я знал об этом. Любовь Ивановна ему верила.

— Я расскажу о твоих успехах сестре, обязательно расскажу. Вы уже взрослые. И такие, такие самостоятельные. Это хорошо, — закончил отец и, развернувшись, тут же