Замок Пастыря - Demonheart Страница 3

А рядом – «Чертово племя и его потомки». Эта работа довольно новая, датирована второй половиной 19–го века. На взгляд Георгия, там не хватало некоторых важных тонкостей, и он бы с радостью их добавил, но напроситься в соавторы к написавшему ее австрийцу было не легче, чем пролезть в игольное ушко. Проклятый сноб… Впрочем, общее представление о тех, кто нес в себе примесь нечеловеческой крови, эта книга все же давала.

Так, что у нас тут? «Гадъ о трехъ главахъ». Вопреки ожиданиям от названия, книга не о чудовищных трехглавых змеях, разорявших земли древней Руси, а о трех столпах европейского магического искусства – Лондоне, Праге и острове Гроф. Выставлены эти столпы там были в очень черном цвете, намного более черном, чем требовалось от простейшей энциклопедии. Справедливости ради, в реальности все обстояло еще хуже.

«Хм… вот это интересно, – маг подошел к стеллажу поближе. – «Те, что одесную Дьявола».

Это не пособие для юных магов, это уже серьезно. Оригинал книги был написан францисканским монахом еще в шестнадцатом веке, а один из послов Ивана Грозного, посещавший Европу в те времена, привез перевод на родину, где тот уже рукописными копиями разошелся по рукам. Посвящен этот старинный труд был… определенным сущностям. Одни из них когда-то были людьми, а другие – никогда не были. Какие-то из них появились в мире в недалеком прошлом, а какие-то были древнее человечества. Некоторые жили среди людей, а некоторые не имели даже зачатков разума. Объединяло эти сущности одно – все они без исключения были смертельно опасны и практически неуничтожимы. Тот факт, что из общего списка за триста пятьдесят лет не было вычеркнуто ни одной строки, только подтверждал предупреждение, выведенное автором на титульном листе: «Бегите, если услышите о них».

Георгий одобрительно хмыкнул. Имевшийся в его собственной библиотеке экземпляр назывался «Той иже одесную Диавола». Липницкий принципиально не признавал старинных переводов и оригиналов, самостоятельно переводя на русский большинство попавших ему в руки рукописей. Большой нужды в том не было, ибо практически все маги обязаны были владеть европейскими языками, а также греческим и латынью. Но читать аккуратный текст на русском все же куда приятнее, чем уродливую готическую каллиграфию пятнадцатого-шестнадцатого века.

Конечно, магию в себе эти книги не несли. Ни один маг не стал бы делиться своей силой, распылять ее среди множества читателей. Но обогатить мир новым знанием считалось приличным, а авторские отчисления со списков и переводов давали и более приземленный стимул. Так что энциклопедический жанр среди Посвященных пользовался наибольшей популярностью. Редко, крайне редко случалось так, что какой-то чародей, движимый одному лишь ему понятными мотивами, раскрывал секреты своей магии, и тогда тайный мир содрогался.

Дальнейший осмотр корешков ничего не дал. Интересные труды Летичевы давно имели в своем распоряжении, а прочие либо были слишком просты и примитивны, либо относились к вещам от них далеким. Без особого интереса Георгий заглянул в фолиант, над которым корпел Липницкий до его прихода и замер.

«О Пастырях, их бытии и исходе».

Трактат, вышедший из-под пера безумного сэра Кеннета МакФарлейна, приговоренного лондонскими Лордами к изъятию души и вечному заточению.

Не сошел ли престарелый книжник с ума? Это ведь уже даже не «серьезно». Это, простите, тянуло на «ересь». Трактат «О Пастырях» был еще сто лет назад запрещен по всей Европе, а копии беспощадно уничтожались. И для драконовских мер существовали весомые причины.

Тема Пастырей являлась запретной. Само знание об этих кошмарных сущностях было тяжкой ношей, их старались лишний раз вообще не вспоминать. Но безумец МакФарлейн пошел дальше простого упоминания. Он зашел так далеко, как не осмеливался никто, ни до, ни после него. Он вел свои изыскания в затерянных уголках мира, общался с существами, являющимися анафемой людского рода – Апостолами, обитателями грез и прочими, чьими именами не стоит омрачать дневной свет. Он экспериментировал с заклинаниями Познания, и добился впечатляющих результатов… слишком впечатляющих. Его монументальный труд не просто раскрывал многие тайны Пастырей, но и указывал путь к ним. И, видит Космос, МакФарлейн получил по заслугам.

Можно предположить, что Липнцикому просто не хватило опыта, чтобы оценить опасность, исходящую от фолианта. Им двигал азарт старателя, после долго просеивания пустой породы заметившего блеск самородка. Но какого черта он просто оставил этот ужас на видном месте?! И чем, во имя Христа, думал князь, когда дозволил своему арендатору подобное?!

– Простите за задержку, господин Летичев, – Липницкий вынырнул из-за стеллажей, таща стопку книг и журналов. – Вот, взгляните, свежее поступление, выписывал прямиком со Златой улицы.

- «Ежегодный вестник 1906», - прочел Георгий название на тонком журнале. – В Праге до сих пор одержимы идеей держать под колпаком все, что восточнее Сены и западнее Днепра.

Он без интереса пролистнул несколько страниц. Содержание их напоминало обычную газету, только без рекламных полос, и посвящены они были различным событиям 1906-го года, случившимся в Европе – разумеется, в тех аспектах, что были интересны Посвященным. Некрологи, известия о заключенных браках, движения в промышленности и правящих кругах, даже какое-то подобие светской хроники. Практической пользы от этого сборника сплетен было немного. Но в Австро-Венгрии, Польше, Литве и прочих подобных краях, где потрясения ушедшего столетия привели к серьезному смещению баланса сил и появлению множества новых Посвященных, он наверняка пользовался спросом.

– Нет, таким не интересуюсь, - Георгий вернул журнал Липницкому. – Вот было бы что-то подобное про наши реалии.

- А я и собираюсь издавать! – пожилой маг гордо выпятил грудь. – За сей год уже подготовил материал.

- В таком случае, успехов вам. Оформлю подписку обязательно. В моей провинции бывает скучновато без столичных новостей, - он осмотрел остальные тома в стопке. – Но это все не то. Я пришел к вам, потому что предвидел, что найду здесь нечто… необычное.

– Ах, вот вы что имеет ввиду… надо было догадаться, с вашей-то специальностью, – Липницкий углубился обратно в стеллажи и вынырнул оттуда через минуту с потрепанной рукописью. – Лежит у меня уже пять полных лет. Много кому предлагал, но все только кривятся.

– «Исследование равновесного противодействия», – прочел Георгий заголовок. – Ну, тогда не удивительно, что спроса нет. У большинства магов хватает ума не тревожить глобальные силы.

Он пролистнул несколько страниц.

– Минуточку, какой это язык?

– Исландский, причем довольно старинная форма.

– А название на русском.

– Переплетать самому пришлось.