разведка - ИВАН БОРОДУЛИН Страница 34

Вскоре находим штаб полка, сдаем пленных и, плот­но закусив, ложимся спать.

К вечеру наши танки, обогнув сопку Генеральскую, вышли к реке Петсамойоки, но форсировать ее не смог­ли: мост немцы уничтожили, а разведанного брода для переправы не было. Его-то с наступлением темноты и нашел наш взвод в километре выше по течению. Всю мочь полк переправлялся в район Луостарского аэрод­рома, а мы не смогли удержаться от соблазна посетить высоту, на которой побывали два года назад.

207

Заночевали в домике синоптиков. Утром позавтрака­ли консервами, оставленными бежавшими немцами, и, переправившись через реку, догнали свой полк. •

Весь день занимались тем, что вылавливали немцев, пытавшихся мелкими группами и поодиночке выбраться из окружения. Началась эта охота с курьезного случая. К берегу реки, где мы расположились, прибило боль­шую копну сена. И вдруг совершенно неожиданно коп­на зашевелилась. В одно мгновение подскочили двое самых догадливых разведчиков с автоматами и выковы­ряли из сена здоровенного немца в офицерском ките­ле без погон. Он покорно поднял руки и, по всему было видно, приготовился к смерти.

Фрица подвели к нашему костру, предложили чет­верть кружки спирта и закуску — бутерброд с амери­канским лярдом. Немец обреченно махнул рукой и вы­пил! Видя, что пока его расстреливать не собираются, повеселел и разговорился. Он сказал, что часть его раз­бита, солдаты перестали повиноваться и разбежались. К сожалению, и он, обер-лейтенант германской армии, тоже оказался плохим солдатом, струсил, снял погоны. Он понимает, что война проиграна, и вообще, на месте Гитлера, он бы на Россию не пошел.

Мы отправили «перековавшегося» фашиста в штаб полка и послали патрули вдоль берега реки. Что инте­ресно— ни один из фрицев, выловленных разведчика­ми, не вздумал сопротивляться, и лишь некоторые дела­ли попытку убежать.

Вечером, когда мы, изрядно потрудившись, отдыха­ли, к нашему костру подошли двое офицеров. Одного из них мы узнали сразу. Это был начальник штаба майор Короткое, прозванный в полку Иваном Сусаниным за то, что на марше всегда шел впереди с огромной суко­

2СЗ

ватой палкой в руках. Второй, невысокого роста, коре­настый, с широкими плечами и светлым чубом лейте­нант, был незнаком. Майор объявил, что лейтенант Мо­розов назначен командиром нашего взвода. Прежнего лейтенанта-задаваку, пока я был в госпитале, куда-то перевели. Вскоре начальник штаба ушел, а Морозов расположился у костра. Разговор у нас был длинным, неторопливым и сердечным.

Выросший в семье лесника, Николай Морозов с дет­ства привык к природе, любил лес, знал повадки зверя, был хорошим охотником. Но самым замечательным у лейтенанта, как оказалось после, был его спокойный характер. Он никогда не кричал на разведчиков, никог­да не высказывал своего недовольства в грубой форме и умел, не обижая человека, так высмеять перед всеми тот или иной проступок, что провинившийся долго по­мнил об этом и старался изо всех сил не попасть в по­добное положение.

Лейтенант оказался храбрым человеком и уже на следующий день доказал это. Гитлеровские самолеты, появившись со стороны Киркенеса, нанесли массирован­ный удар по нашим наступающим частям. Особенно же­стокой бомбежке подвергся 24-й стрелковый полк, сле­довавший по дороге со всеми обозами и артиллерией. Вражеские пикировщики появились неожиданно, полк не успел рассредоточиться и понес большие потери. До­сталось немного и нашему полку. Несколько бомб разорвалось на берегу Петсамойоки, неподалеку от нас. Разведчики попрятались, кто где мог. Только лейтенант Морозов никуда не побежал. Он спокойно затоптал костер и, поглядывая в небо, на самолеты, продолжал сидеть на прежнем месте. Когда налет кончился и при­стыженные разведчики стали возвращаться к костру,

209

лейтенант, как бы между прочим, пояснил, что он не раз был под бомбежками, понимает, куда должны упасть «гостинцы» с пикирующего самолета, а потому знал, что* опасности большой нет.

Вскоре наш полк вышел в район, где сходились до­роги из Луостари, Петсамо и Киркенеса. Эта развилка стала самым главным местом сражений, так как здесь был единственный путь для отступления вражеских ча­стей. Из Петсамо их гнали десантники Северного флота. Сюда же отходила вторая горноегерская дивизия гитле­ровцев с центрального участка фронта. Немцам грози­ло полное окружение, и они спешили любой ценой про­рваться через перекресток дорог.

Наступившая ночь не дала возможности нашим ча­стям занять сплошную оборону у перекрестка и перере­зать пути отступления. Да и немцы всеми силами стара­лись удержать за собой развилку. Они сосредоточили в этом месте несколько батарей шестиствольных мино­метов, которые плотным огнем держали нашу пехоту на почтительном расстоянии.

Командный пункт нашего полка расположился в бро­шенном немцами передвижном домике. Увидев нас, подполковник Пасько заметил:

— Ага, на ловца и зверь бежит.

И тут же объяснил задание — найти дорогу, чтобы вывести с тыла в район перекрестка стрелковый ба­тальон.

Наскоро перекусив, вшестером мы отправились в ночь и долго бродили по склонам сопок, пытаясь скрытно приблизиться к району перекрестка, но сделать этого не смогли из-за сильного минометного огня. Зато мы нашли очень удобную позицию для танков, о чем и до­ложили командиру полка.

210

Пасько принял решение выдвинуть приданные полку три танка Т-34 на огневой рубеж и взять под обстрел перекресток. Молоденький командир головного танка, в который сел я, глядел недовольно, сердито пригова­ривая:

— Дурацкое дело — нехитрое. Перещелкает нас не­мец в темноте, а танки еще пригодятся.

— Что ж, перещелкает — пойдете к нам в пехоту,— сказал я,— а пока давай двигай в стык вот тех высоток.

Через полчаса танки стояли под прикрытием отвес­ной скалы и вели огонь по перекрестку, по немецким машинам и колоннам солдат. Прощаясь, танкист, уже улыбаясь, сказал, что работы у них хватит до самого утра.

Поработали наши танкисты на славу.

На рассвете, когда мы подошли к ним, из всех трех машин раздавался храп, а на перекрестке валялись иско­реженные орудия, повозки, автомобили.

Путь на Петсамо был свободен. Наш полк маршем двинулся по дороге. К полудню мы уже встретились с десантниками Северного флота.

Всего два часа отдыха — и нам новое задание. Две роты первого стрелкового батальона и наш взвод раз­ведчиков сели на танки, автомобили-амфибии и понес­лись к никелевым рудникам вслед за отступающими фа­шистами. У небольшой речки головной танк настиг нем­цев, и не дав им снять понтонный мост, выскочил на противоположный берег. Идущие следом танки подави­ли несколько пулеметных гнезд и минометную батарею противника. К ночи мы остановились, а спустя несколько часов подошли другие роты нашего полка. Они принес­ли печальную весть — убит командир первого батальо­на майор Кузоваткин, наш большой друг и отличный

211

офицер. Батальоном стал командовать капитан Во-.

робы и

Оставляя никелевые рудники, немцы всюду понаты­кали огромное число мин. Пока мы возились с ними, противник откатывался все дальше и дальше. Наш полк вошел в поселок Никель. Все, что фашисты не успели взорвать, было заминировано — склады, здания, тонне­ли, вагоны. Разведчикам пришлось принять участие в разминировании, так как саперов не хватало, а мы понимали толк в немецких «сюрпризах».

В одном из железнодорожных тоннелей стояло де­сятка полтора товарных вагонов. Осветив состав кар­манными фонариками, мы осмотрели его и без тру­да обнаружили ловушку: стоило только потянуть дверь вагона, как раздался бы взрыв. Потребовалось немало времени, терпения, и хладнокровия для того, чтобы обезвредить мины. В одном вагоне лежали боеприпасы, в другом — советские деньги в папиросных ящиках, в третьем — колбаса и много всякого добра.

Только мы собрались отдохнуть и попировать, меня срочно позвали к командиру полка. У него уже находи­лись командиры батальонов и отдельных рот. Оказа­лось, поступил приказ — полку поручено совершить об­ходной маневр по труднопроходимой горной местности и выйти в тыл вражеской группировке, которая пре­граждала подступы к городу Киркенесу — важной воен­но-морской базе, откуда шла эвакуация войск против­ника.

Полк выступал немедленно, без артиллерии и обоза*

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

В СЕВЕРНОЙ НОРВЕГИИ

Первые пять-шесть, километров полк шел., легко и довольно быстро по хорошо заметной горной тропе, но потом тропа исчезла и дальнейшее продвижение без разведки стало невозможным. Теперь впереди пошли мы. Марш километра на три-четыре, затем обратно за полком и снова, уже в третий раз, той же дорогой. По-ом снова. Эти челночные путешествия были изнури­тельными, выматывали все силы. Попадались на нашем пути и почти непроходимые места. Иногда полк в тече­ние восьми-десяти часов спускался только с одной скалы, обойти которую было нельзя. Спустя некоторое время догадались, что возвращаться всем взводом во­все не обязательно, достаточно послать одного-двух разведчиков. Самые большие неприятности нам до­ставляли горные речушки, через которые приходилось перебираться вброд. Остается удивляться, что ни один из нас не схватил даже легкого насморка.