Михаил Толочко - Военные разведчики XX века Страница 57

…После капитуляции группировки Паулюса под Сталинградом советская контрразведка проводила допрос пленных немецких офицеров. Полковник Бернд фон Петцольд показал, что он допрашивал Самохина в крепости Бойен близ Летцена и тот на все вопросы отвечал: не знаю, не помню, забыл вследствие перенесенного мной шока. Никаких оперативных документов при генерале не обнаружили.

Это же подтвердили начальник штаба 8-го корпуса 6-й армии полковник Фридрих Шильдкнехт и обер-лейтенант Фридрих Манн, начальник разведотдела 29-й механизированной дивизии 6-й армии: профессиональный военный разведчик Александр Самохин на допросах держался достойно.

Но дезинформация противника — такое же сильное оружие, как боевая мощь крупного соединения или оперативного объединения хорошо оснащенной армии. Уже 22 апреля командующий 2-й танковой армией генерал Шмидт издал приказ: «…За сбитие самолета и за пленение генерала Самохина я выражаю благодарность личному составу батальона. Благодаря этому германское командование получило ценные данные, которые могут благоприятно повлиять на дальнейшее проведение военных операций».

1942–1945 годы.

Александр Самохин был твердо убежден, что противник предпримет все, в том числе и пытки, чтобы выведать у него государственные секреты, которыми он располагал по долгу службы. А знал он не мало: дислокацию советской разведывательной сети, структуру и методы военной разведки, был в курсе «большой политики» СССР и оперативных намерений Верховного Главнокомандующего. Чтобы враг не завладел этой информацией, а в гестапо умели развязывать языки, Самохин решил предложить свои услуги немецкой разведке, получить задание и вернуться на родину. В крайнем случае, полагал он, хоть в гестапо не передадут.

Появился удобный случай. В Летценской крепости пленного генерала навестил немецкий офицер, знакомый ему еще по Югославии — в апреле 1941 года он сопровождал Самохина и советского посла при выезде из оккупированной немцами Югославии. Улучив момент, Самохин обратился к нему по сербски: «Передайте своему командованию, что я могу быть им полезен при успешной переброске меня на территорию СССР». Ничего не ответив, немец ушел.

Присутствовавший при этом переводчик поинтересовался темой разговора и заметил, что вербовать Самохина бессмысленно, ибо сразу же по возвращении в СССР Самохина расстреляют, а их, немцев, сочтут идиотами. На этом попытка подставиться под вербовку закончилась.

Затем были лагеря в Николайкине и Ченстохове. 7 августа 1942 года его доставили в Хаммельбургский лагерь — «офлаг XIII». За отказ посещать лекции «Русской трудовой народной партии» генерал получил взыскание — его лишили половины пайка.

Но самое печальное заключалось в том, что из Хам-мельбурга уходили друзья, не желавшие покориться фашистам. В Дахау был повешен Герой Советского Союза генерал Шепетов. Увели из Хаммельбурга генералов Карбышева, Преснякова, Данилова, Зусмано-вича, Никитина. Из них вернулся на Родину только Павлов… Именно отсюда, из Хаммельбургского лагеря, вышли известные деятели «Комитета освобождения народов России» — Трухин, Благовещенский и другие.

В апреле 1943 года «офлаг XIII» был расформирован, и пленных советских генералов перевели сначала в Нюрнбергский лагерь, а затем в Вюльцбургскую крепость. Через два года, 26 апреля 1945 года, генералов под конвоем, в пешем порядке доставили в Магде-бургский лагерь, что в 50 километрах от Мюнхена, а 29 апреля лагерь освободили солдаты американской армии. В тот же день генералов отправили в Париж.

От имени освобожденных из плена генерал-майор Александр Самохин отправил из Парижа приветственную телеграмму Сталину: «Мы живы и готовы к новой службе». Вскоре из Москвы за ними пришел специальный самолет…

1 мая — 21 декабря 1945 года.

Самолет из Парижа приземлился на одном из подмосковных военных аэродромов. У трапа стоял автобус, выкрашенный в зеленый цвет. Конвоя не было, однако встречали генералов офицеры «СМЕРШа», имевшие при себе личное оружие. Чемоданы с подарками американской армии — гражданскими костюмами, бельем, туалетными принадлежностями — погрузили в грузовик.

Новое место обитания вернувшихся из плена генералов называлось особым отборочно-фильтрационным лагерем Главного управления контрразведки «СМЕРШа».

После бани и санитарной обработки им выдали офицерскую форму — шерстяные гимнастерки и бриджи — без знаков различия и разместили в новеньких рубленных избах по двое в комнате. Генералов Павла Артеменко, Евгения Егорова, Ивана Крупенникова, Александра Самохина, Петра Привалова, Николая Кириллова, Михаила Белешева и других взяли под стражу.

21 декабря 1945 года заместитель министра обороны СССР Николай Булганин, начальник Генерального штаба Алексей Антонов и начальник «СМЕРШа» Виктор Абакумов сообщили Сталину:

«В соответствии с Вашим указанием, рассмотрев материалы на 36 генералов, доставленных в мае — июне 1945 года в Главное управление «СМЕРШа», мы пришли к следующим выводам:

1. Направить в распоряжение ГУК НКО 25 генералов Красной Армии.

С указанными генералами, по прибытии их в ГУК НКО, будет беседовать тов. Голиков, а с некоторыми из них т. т. Антонов и Булганин.

По линии ГУК НКО генералам будет оказана необходимая помощь в лечении и бытовом устройстве. В отношении каждого будет рассмотрен вопрос о направлении на военную службу, а отдельные из них, в связи с тяжелыми ранениями и плохим состоянием здоровья, — возможно, будут уволены в отставку.

На время пребывания в Москве генералы будут размещены в гостинице и обеспечены питанием.

2. Арестовать и судить 11 генералов Красной Армии, которые оказались предателями и, находясь в плену, вступили в созданные немцами вражеские организации и вели активную антисоветскую деятельность.

Список с изложением материалов на лиц, подлежащих аресту, — прилагается.

Просим Вашего указания».

27 декабря Виктор Абакумов сделал пометку на копии этого обращения: «Тов. Сталин утвердил наши предложения. Доложил ему об этом по телефону т. Антонов».

Из двадцати пяти генералов, прошедших проверку, в войска вернулся только бывший командующий 5-й танковой армии генерал-майор Михаил Потапов. Остальные, пригодные для строевой службы, были направлены на военные кафедры гражданских институтов и университетов. Непригодных к строевой службе отправили в запас или отставку. Все двадцать пять генералов были отданы под негласный надзор «СМЕРШа» — на всякий случай.

В отношении генерал-майора Александра Самохина в представленной Сталину справке говорилось: «…На допросах в Главном управлении СМЕРШ Самохин сознался, что назвал немцам правильные фамилии ряда работников Генерального штаба Красной Армии, как-то: начальника ГРУ генерал-майора Панфилова, начальника Оперативного управления генерал-лейтенанта Бодана и еще нескольких начальников. Кроме того, Самохин сообщил немцам структуру ГРУ, но, как он показал, эта структура не соответствовала действительности. Самохин также показал, что, испугавшись допросов в гестапо, пытался подставить себя германской разведке для вербовки и последующей переброски в Советский Союз, где он имел намерения явиться с повинной, но немцы его предложение якобы отвергли. На допросах Самохин ведет себя неискренне».

Январь 1946 — март 1952 годов.

Обвинения в сообщении противнику имен руководящих работников Генерального штаба возникли на первых же допросах. Фамилия начальника ГРУ генерал-майора Панфилова была указана в служебном удостоверении, отобранном у Самохина, остальные имена, как выяснилось, назывались немцами для подтверждения имеющихся у них сведений. Попытка подставить себя под вербовку с целью возвратиться на Родину расценивалась уже как работа в немецкой разведке. Против Александра Самохина было выдвинуто обвинение в измене Родине по статье 58-1 «б» Уголовного кодекса РСФСР, санкция которой предусматривала смертную казнь.

Генерала Самохина вначале содержали во Внутренней тюрьме на Лубянке, потом перевели в Лефортовскую тюрьму, затем — в страшную Сухановскую тюрьму МГБ СССР и снрва на Лубянку.

Каждый вечер Самохина выводили из камеры на ночные допросы, заканчивавшиеся на рассвете. И каждый раз следователь заносил в протокол фразу: «Работу в германской разведке отрицает».

1 июня 1946 года Александр Самохин отправил Сталину письмо. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», — писал человек, прошедший трех летний ад фашистских лагерей и попавший в ад тюрем сталинских. 6 июня 1947 года к председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Швернику обратился с письмом сын генерала Самохина — лейтенант Игорь Самохин. Он сообщил, что его мать — жена Александра Георгиевича — попала в психиатрическую лечебницу, что имущество семьи находится у разных людей. Игорь Самохин просил известить его о судьбе отца и помочь в устройстве больной матери.