Кто боится гендера? - Джудит Батлер Страница 72

движет движением против гендерной идеологии. Движение использует ощущение того, что мир находится на пути к гибели, и разжигает этот страх, чтобы заручиться поддержкой своего "морального" плана уничтожения. Вряд ли найдется хоть один представитель антигендерного движения, который не заявлял бы о том, что спасает детей от беды. Движение находит, разжигает и организует этот страх везде, где только может. Тактика умная и эффективная, ведь мало что может быть более личным и единичным, чем страх за свою телесную безопасность или безопасность своих детей или тех, кто находится ближе всего. Но если для одних страх снимается, то для тех, на кого он направлен, обостряется другой: страх быть раненым, убитым, патологизированным или заключенным в тюрьму охватывает транс и квиров, подростков, нуждающихся в медицинской помощи, и молодых людей, включая девушек, нуждающихся в услугах по охране репродуктивного здоровья, которые страдают от этого движения, заявляющего, что оно "спасает детей". Не менее болезненным является страх, который испытывают женщины на улицах, стремящиеся просто жить своей жизнью и свободно передвигаться без страха. Осознать, сколько женщин и ЛГБТК+ людей охвачены страхом на улице, на работе или в своем доме, значит понять, насколько всепроникающим и разъедающим может быть этот страх. Важно, сколько чернокожих и коричневых людей испытывают этот страх в непосредственной близости от полиции или владельца магазина, который относится к ним с подозрением, сколько молодых чернокожих людей в США, например, задыхаются от страха перед полицией, которая заранее знает, что они будут оправданы. Это единственный страх за свою жизнь, и в то же время это страх за чужую, страх, который испытывал кто-то другой перед смертью, страх, который испытывали родители, отправляя своего ребенка за продуктами в магазин на углу. Что, если политические движения будут формироваться из всех тех, кто боится дискриминации и насилия в общественных и частных пространствах, кто требует жить и любить свободно, не опасаясь насилия? Возможно, тогда "страх разрушения" можно было бы определить таким образом, чтобы показать, насколько вопиюще ошибочна его фашистская эксплуатация.

Рассмотрим оперативные фантазии о мигрантах, разработанные в поддержку ксенофобской и расистской миграционной политики, или оперативные фантазии о женщинах как о детоубийцах в риторике против абортов, или те, в которых транс-женщины изображаются как сис-насильники, проникающие в ванные комнаты. В каждом из этих случаев мы сталкиваемся с явлениями, которые одновременно являются социальными и психологическими. Когда страх охватывает целевую аудиторию, когда ненависть разжигается против концепции или идеи, такой как "гендер", которая, как утверждается, обладает силой тотального разрушения, тогда инструменты, необходимые нам для понимания, ослабления и противостояния такому движению, черпаются из медиа, обладающих силой занимать и ослаблять фантом на службе другого способа воображения, необходимого для создания энергичного и транснационального альянса. Этот способ воображения солидарности нужен нам так же, как воздух для дыхания, потому что жизнь, и жизнь вместе, требует солидарности среди воздуха, которым можно дышать, и чувства жизни, которое включает в себя человеческую жизнь и выходит за ее пределы, включая другие живые существа и процессы. Если что-то или кто-то пытается отнять у нас то, что нам нужно для жизни, мы начинаем бороться за выживание, но борьба в одиночку никогда не заводит никого далеко. Чувство беспомощности напоминает о первичной беспомощности младенца и ясном понимании того, что без поддерживающей инфраструктуры ни одна жизнь не может быть пригодной для жизни.

Когда представители антигендерного движения говорят, что гендер лишит вас вашей половой идентичности, они пытаются лишить группу людей их половой идентичности. Их инверсию и экстернализацию следует воспринимать как признание: они выступают именно за лишение прав. Они предостерегают от "вербовки" геев и лесбиянок учителями или книгами, но они вербуют общественность в фантазматическую сцену, в которой именно их лишают половой идентичности прогрессивными законами. Можно было бы ожидать, что идентификация с такой позицией может расширить возможности сочувствия или озабоченности, но в данном случае лишение прав транссексуалов полностью поглощено и окклюзировано идентификацией, которую предлагается почувствовать публике. Другими словами, только они рискуют потерять свою половую идентичность. Единственным выходом для них, очевидно, является отказ транссексуалам в праве на присвоение пола. Однако права трансов на самоопределение не отнимают ничьих других прав. Самоопределение - это форма свободы жить достойной жизнью, коллективная свобода, которая была достигнута в результате борьбы. Однако ее превращают в действие, лишающее прав, чтобы оправдать лишение транссексуалов их прав. Аналогичным образом, гомосексуальные семьи не отрицают гетеросексуальные. Они лишь оспаривают неизбежность и превосходство гетеронормативной формы семьи.

Тех, кто защищает "семью", просят принять мир, в котором семьи принимают различные формы, и понять, что они живут только в одной из них. Этот мир сложного родства и интимных связей - не будущий мир, а этот, тот, в котором мы живем. Как в самых публичных выражениях разоблачить все уловки антигендерного движения? Может ли психосоциальное измерение этого нового фашизма стать известным в терминах, которые будут понятны всем? Без этого психосоциального исследования мы не сможем понять, как самые сокровенные страхи и желания вплетаются в социальную ткань, в которой мы живем, включая социальные разрывы и конфликты, разрывы в этой социальной ткани, которые ввергают столь многих в прекарность. Возможно, в любой из религиозных традиций и этических форм жизни мы найдем простое наставление о том, что мы можем пережить опасные и порочные времена только в том случае, если есть те, кто не даст нам пропасть.

 

Как я пытался доказать, это повышенное внимание правых к "гендеру" отвлекает внимание от различных социальных и политических сил, которые на самом деле разрушают мир, каким мы его знаем: разрушение климата, война, капиталистическая эксплуатация и социально-экономическое неравенство, усиление прекарности и экономической заброшенности, глобальные трущобы, бездомность, лагеря для заключенных, системные формы расизма, дерегулирование, неолиберализм, авторитаризм и новые формы фашизма. Но даже в этом случае мы не можем сделать вывод, что "гендер" - это лишь способ отвлечь внимание от этих других, более разрушительных сил, поскольку гендер связан с интимным чувством пережитого телесного опыта, чувством того, кто есть человек, воплощенными контурами "я", а для некоторых и чувством якоря, скрепляющего архитектуру "я". Если вам говорят, что пол, присвоенный при рождении, не обязательно совпадает с полом, принятым со временем, это тревожит только тех, кто хочет думать о своем собственном присвоении пола не столько как о юридическом акте, совершенном в соответствии с кодифицированными нормами, сколько как о непреложной истине о себе. Возможно, некоторые действительно живут с полом как с неизменной истиной, и это, конечно, приемлемо. Но выводить из этого опыта теоретическое обобщение или, более того, универсальное правило - значит навязывать