Наум Коржавин - На скосе века Страница 14

* * *

Мне часто бывает трудно.   Но я всё же шучу с друзьями,Пишу стихи и влюбляюсь.   Но что-то в судьбе моей,Что, как на приговорённого,   жалостливыми глазамиСмотрят мне вслед на прощание   жёны моих друзей.И даже та, настоящая,   чей взгляд был изнутри светел,Что вдыхал в меня свежий, как море,   и глубокий, как море, покой,Истинная любимая,   кого я случайно встретил,Обрадовалась,   но вдруг застыла,        столкнувшись в глазах               с судьбой…Я вами отпет заранее.Похоронен, как наяву.Похоронена ваша загнанная,   ваша собственная душа.Я вами отпет заранее.   Но всё-таки я живу,И стоит того, чтоб мучиться,   каждый день мой           и каждый шаг.

* * *

Как ты мне изменяла.   Я даже и слов не найду.Как я верил в улыбку твою.   Она неотделимаОт высокой любви.          От меня.             Но учуяв беду,Ты меняла улыбку.   Уходила куда-то с другими.Уносила к другим   ощутимость своей теплоты,Оставляя мне лишнее —   чувство весны и свободы.Как плевок — высоту!   Не хочу я такой высоты!Никакой высоты!   Только высь обнажённой природы…Чтоб отдаться,        отдать,            претвориться,                 творить наяву,Как растенье и волк —   если в этом излишне людское.Это всё-таки выше,   чем то, как я нынче живу.Крест неся   человека,        а мучась звериной тоскою.

Влажный снег

Ты б радость была, и свобода,И ветер, и солнце, и путь.В глазах твоих Бог и природаИ вечная женская суть.Мне б нынче обнять твои ноги,В колени лицо своё вжать,Отдать половину тревоги,Частицу покоя вобрать.

Я так живу, как ты должна,Обязана перед судьбою.Но ты ведь не в ладах с собоюИ меж чужих живёшь одна.А мне и дальше жить в огне,Нести свой крест, любить и путать.И ты ещё придёшь ко мне,Когда меня уже не будет.

Полон я светом, и ветром, и страстью,Всем невозможным, несбывшимся ранним…Ты — моя девочка, сказка про счастье,Опровержение разочарований…Как мы плутали,        но нынче,             на делеСбывшейся встречей плутание снято.Киев встречал нас          весёлой метельюВлажных снежинок — больших и мохнатых.День был наполнен           стремительным ветром.Шли мы сквозь ветер,          часов не считая,И в волосах твоих,          мягких и светлых,Снег оседал,       расплывался и таял.Бил по лицу и был нежен.            Казалось,Так вот идти нам сквозь снег и преградыВ жизнь и победы,         встречаться глазами,Чувствовать эту вот         бьющую радость…Двери наотмашь,         и мир будто настежь —Светлый, бескрайний, хороший, тревожный…Шли мы и шли,       задыхаясь от счастья,Робко поверив,       что это — возможно.

Один. И ни жены, ни друга:На улице ещё зима,А солнце льётся на Калугу,На крыши, церкви и дома.Блеск снега. Сердце счастья просит.И я гадаю в тишине,Куда меня ещё заброситИ как ты помнишь обо мне…И вновь метель. И влажный снег.Власть друг над другом и безвластьеИ просветлённый тихий смех,Чуть в глубине задетый страстью.

Ты появишься из двери.

Мы даль открыли друг за другом,И мы вдохнули эту даль.И влажный снег родного ЮгаСвоей метелью нас обдал.Он пахнул счастьем, этот хаос!Просторным — и не обоймёшь…А ты сегодня ходишь, каясь,И письма мужу отдаёшь.В чём каясь? Есть ли в чём? — Едва ли!Одни прогулки и мечты…Скорее в этой снежной дали,Которую вдохнула ты.Ломай себя. Ругай за вздорность,Тащись, запутавшись в судьбе.Пусть русской женщины покорностьНа время верх возьмёт в тебе.Но даль — она неудержимоВ тебе живёт, к себе зовёт,И русской женщины решимостьЕщё своё в тебе возьмёт.И ты появишься у двери,Прямая, твёрдая, как сталь.Ещё сама в себя не веря,Уже внеся с собою даль.

А это было в настоящем,Хоть начиналось всё в конце…Был снег, затмивший всё.            Кружащий.Снег на ресницах. На лице.Он нас скрывал от всех прохожих,И нам уютно было в нём…Но всё равно — ещё дорожеНам даль была в уюте том.Сам снег был далью… Плотью чувства,Что нас несло с тобой тогда.И было ясно. Было грустно,Что так не может быть всегда,Что наше бегство — ненадолго,Что ждут за далью снеговойТвои привычки, чувство долга,Я сам меж небом и землёй…Теперь ты за туманом дней,И вспомнить можно лишь с усильемВсё, что так важно помнить мне,Что ощутимой было былью.И быль как будто не была.Что ж, снег был снег… И он — растаял.Давно пора, уйдя в дела,Смириться с тем, что жизнь — такая.Но, если верится в успех,Опять кружит передо мноюТот, крупный, нежный, влажный снег,Весь пропитавшийся весною…

Через год

Милая, где ты? — повис вопрос.Стрелки стучат, паровоз вздыхает…Милая, где ты? Двенадцать вёрстНас в этом месяце разделяет.Так это близко, такая даль,Что даже представить не в состоянье…Я уж два раза тебя видал,Но я не прошёл это расстоянье,Так, чтоб суметь тебя разглядетьВновь хоть немножечко…Стены… Стены…Видно, измены меняют людей,Видно, не красят лица измены…

* * *

Ничего такого нетуУдивительного в том,Что останусь я поэтомИ не стану горняком.Буду жить, в стихи ударясь,И стоять, на чём стою…Но когда настанет старость,Вспомню молодость свою.И захочется мне сноваПосле смены, в год иной,Распивать чаи в столовойНа двадцатой основной.Об измене думать горько,Вспоминать и ревновать…А с утра, надев спецовку,Всё мирское забывать.Забывать, что буду завтраБез тебя на свете жить.И сливаться с ритмом шахты —Думать, действовать. Спешить.

* * *

Может, гибнуть за решёткойНе за что в кромешной мгле?Может, нынче правды чёткойПросто нету на земле?Чтоб не стать усталым зверем,Чтобы выжить… Будь теперьХоть нечётким правдам верен,Сердцу собственному верь!

России 1953

По поводу процесса врачей

Твой свет во мраке был рождён,Во мраке выношен, взлелеян…Мрак наступающих времёнБылого мрака не страшнее.Пусть грязь и ложь царят опять,Но каждый час я повторяю:Тебе ко тьме — не привыкатьИ света ты не потеряешь.

* * *

Ю. Айхенвальду

Веет ветер     над вьюжными теми               широтами,Где, устав      от насущной тоски             о своём,Мы с тобою      поднимемся           над пулемётамиИ, взглянув далеко,         упадём и умрём.Мне,  пожалуй, не надо          удела счастливее,Чем суметь,       покидая предел нелегкоМира,    светлого,       трудного,            несправедливого,На прощанье взглянуть           далеко-далеко.

На смерть Сталина