Наум Коржавин - На скосе века Страница 16

* * *

Вот говорят: любовь — мечты и розы,И жизни цвет, и трели соловья.Моя любовь была сугубой прозой,Бедней, чем остальная жизнь моя.

Но не всегда… О нет! Какого чёрта!Я тоже был наивным, молодым.Влюблялся в женщин, радостных и гордых,И, как себе не верил — верил им.

Их выделяло смутное свеченье,Сквозь всё притворство виделось оно.И мне они казались воплощеньемТого, что в жизни не воплощено.

Но жизнь стесняет рамками своими,Боится жить без рамок человек.И уходили все они — с другими,Чтоб, не светясь, дожить свой скромный век.

Они, наверно, не могли иначе,Для многих жизнь не взлёт, а ремесло.Я не виню их вовсе. И не плачу.Мне не обидно. — Просто тяжело.

Я не сдавался. Начинал сначала.Но каждый раз проигрывал свой бой.И наконец любовь моя увялаИ притворилась грубой и слепой.

Жила как все и требовала мало.И не звала куда-то, а брала.И тех же, гордых, просто побеждала…И только счастья в этом не нашла.

Затем, что не хватало мне свеченья,Что больше в них не грезилось оно.Что если жить, так бредить воплощеньемТого, что в жизни не воплощено.

Всё испытал я — ливни и морозы.Вся жизнь прошла в страстях, в сплошном огне.И лишь любовь была обидной прозой…Совсем другой любви хотелось мне.

* * *

Я в сказки не верю. Не те уж года мне.И вдруг оказалось, что сказка нужна мне,Что, внешне смирившись, не верящий в чудо,Его постоянно искал я повсюду,Искал напряжённо, нигде не встречая,Отсутствие сказки всегда ощущая…Всё это под спудом невидное крылось,И всё проявилось, лишь ты появилась.

* * *

Я о богатстве сроду не мечталИ капитал считаю вещью грязной.Но говорят, теперь я мыслить сталМетодою мышленья буржуазной.

Так говорят мне часто в наши дниТе, у кого в душе и в мыслях ясно.В Америке такие, как они,За те ж грехи меня б назвали красным.

Решительно теперь расколот век.В нём основное — схватка двух формаций.А я ни то ни сё — я человек.А человеку некуда податься.

Повсюду ложь гнетёт его, как дым,Повсюду правда слишком беспартийна.Таких, как я, правительствам любымПриятней видеть в лагере противном.

Но всё равно потом от всех страстей,От всех наскоков логики плакатнойОстанется тоска живых людейПо настоящей правде… Пусть абстрактной.

* * *

Когда одни в ночи леснойСидим вдвоём, не видя листьев,И ты всей светлой глубинойИдёшь ко мне, хотя боишься,

И, позабыв минутный страх,Не говоря уже, что любишь,Вдруг замираешь на рукахИ запрокидываешь губы,

И жить и мыслить нету сил…Вдруг понимаю я счастливо,Что я свой крест не зря тащилИ жизнь бывает справедлива.

Утро в лесу

Девушка расчёсывала косы,Стоя у брезентовой палатки…Волосы, рассыпанные плавно,Смуглость плеч туманом покрывали,А ступни её земли касались,И лежала пыль на нежных пальцах.Лес молчал… И зыбкий отсвет листьевЗеленел на красном сарафане.Плечи жгли. И волосы томили.А её дыханье было ровным…Так с тех пор я представляю счастье:Девушка, деревья и палатка.

* * *

Ты разрезаешь телом воду,И хорошо от неги водной.В воде ты чувствуешь свободу.А ты умеешь быть свободной.

И не пойму свои я чувстваПри всей их ясности всегдашней.

И восхитительно, и грустно,И потерять до боли страшно.

* * *

И прибои, и отбои —Ерунда и пустяки.Надо просто жить с тобоюИ писать свои стихи, —Чтоб смывала всю усталостьВдохновения струя…Чтобы ты в ней отражаласьТочно так же, как и я.

* * *

Неустанную радость          сменила усталость.Вновь я зря расцветал,           разражался весной,И опять только       руки и плечи остались,А слова оказались         пустой болтовнёй.Ты ошиблась — пускай…             И к чему эти речи?Неужели молва        так бесспорно права,И всегда остаются          лишь руки и плечиИ, как детская глупость,            всплывают слова?

Осень в Караганде

В холоде ветра       зимы напев.Туч небеса полны.И листья сохнут,         не пожелтев,Вянут, —    а зелены.Листьям своё не пришлось дожить.Смял их     морозный день.Сжатые сроки…         Идут дожди…Осень в Караганде.Новые зданья       сквозь дождь              глядят,В каплях —     ещё нежнейБледный,     зелёный,         сухой нарядВысаженных       аллей.И каждый      своё не доживший листДля сердца —       родная весть.Деревья    как люди:         не здесь родились,А жить приходится —           здесь.

И люди в зданьях        полны забот,Спешат,     и у всех дела…И людям тоже недостаётЕщё немного      тепла,Но сроки сжаты,         и властен труд,И надо всегда спешить…И многие    так      на ходу          умрут,Не зная,     что значит         жить…Мы знаем…      Но мы разошлись с тобой.Не мы,   а жизнь развела…И я сохраняю      бережно боль,Как луч    твоего тепла.Но я далеко,     и тебя здесь нет,И всё это —      тяжело.Как этим листьям —          зелёный цвет,Мне нынче     твоё тепло.Но сроки сжаты,         и властен труд,И глупо    бродить, скорбя…Ведь люди     без многого            так живут,Как я живу     без тебя.

Церковь покрова на Нерли

Нет, не с тем, чтоб прославить Россию,Размышленья в тиши любя,Грозный князь, унизивший Киев,Здесь воздвиг её для себя.И во снах беспокойных виделТо пожары вдоль всей земли,То, как детство, — сию обительПри владенье в Клязьму Нерли.Он — кто власти над Русью добился,Кто внушал всем боярам страх —Здесь с дружиной смиренно молилсяО своих кровавых грехах.Только враг многолик и завистлив,Пусть он часто ходит в друзьях.Очень хитрые тайные мыслиКнязь читал в боярских глазах…И, измучась душою грубойОт улыбок, что лгут всегда,Покидал он свой БоголюбовИ скакал на коне сюда.Здесь он черпал покой и холод.Только мало осталось дней…И под лестницей был заколотВо дворце своём князь Андрей.От раздоров земля стонала:Человеку — волк человек,Ну а церковь — она стояла,Отражаясь в воде двух рек.А потом, забыв помолитьсяИ не в силах унять свой страх,Через узкие окна-бойницыВ стан татарский стрелял монах.И творили суд и расправу,И терпели стыд и беду.Здесь ордынец хлестал красавицНа пути в Золотую Орду.Каменистыми шли тропамиМимо церкви      к чужим краямНоги белые, что ступалиВ теремах своих по коврам.И ходили, и сердцем меркли,Распростившись с родной землёй,И крестились на эту церковь,На прощальный её покой.В том покое была та малость,Что и надо в дорогу брать:Всё же Родина здесь осталась,Всё же есть о чём тосковать.Эта церковь светила светомВсех окрестных равнин и сёл…Что за дело, что церковь этуНекий князь для себя возвёл!

По какой ты скроена мерке?Чем твой облик манит вдали?Чем ты светишься вечно, церковьПокрова на реке Нерли?Невысокая, небольшая,Так подобрана складно ты,Что во всех навек зароняешьОщущение высоты…Так в округе твой очерк точен,Так ты здесь для всего нужна,Будто создана ты не зодчим,А самой землёй рождена.Среди зелени — белый камень,Луг, деревья, река, кусты.Красноватый закатный пламеньНабежал — и зарделась ты.И глядишь доступно и строго,И слегка синеешь вдали…Видно, предки верили в Бога,Как в простую правду земли.

Подмосковная платформа в апреле