Лев Кобылинский - Стихотворения Страница 19

Одуванчик

Шуре Коваленскому

Мне нежных слов любви не говори:моя душа, что одуванчик нежный,дитя больное гаснущей зари.случайный вздох иль поцелуй небрежный,шутя развеет венчик белоснежныйи разнесет… Потом его сбери!Мне нежных слов любви не говори!

Елка

Гаснет елки блестящий убор,снова крадутся страшные тени,о дитя. твой измученный взорснова полон дремоты и лени.В зале слышится запах смолы,словно знойною ночью, весною,гаснут свечи, свеча за свечою,все окутано крыльями мглы.Дрогнул силою вражьею смятыйоловянных солдатиков ряд,и щелкун устремляет горбатыйсвой насмешливо-старческий взгляд.Темнота, немота, тишина,лишь снежинки кружат у окна;спят забыты в углу арлекины;на ветвях золотой паутинычуть мерцает дрожащий узор!Гаснет елки блестящий убор,но, поникнув, дитя не желаетзолотого обмана свечей,и стальная луна посылаетпоцелуи холодных лучей.Ель. задумавшись, горько вздохнула,снова тени на тени легли,нам звезда Вифлеема блеснулаи опять закатилась вдали!

Мотылек

Посмотри, как хорош мотылек,как он близок и странно далек,упорхнувший из Рая цветок!

Легких крыльев трепещущий взмах,арабески на зыбких крылах —словно брызги дождя на цветах.

Я люблю этих крыльев парчу,улететь вслед за ними хочу,я за ними лишь взором лечу.

Уноси, золотая ладья.взор поникший в иные края,где печаль озарится моя.

Но по-прежнему странно-далек,ты скользишь, окрыленный челнок,как цветок, что уносит поток.

Что для вестника вечной веснынаши сны и земные мечты?Мимо, мимо проносишься ты.

Кто же сможет прочесть на землебуквы Рая на зыбком крыле,что затеряны в горестной мгле?

Я сквозь слезы те знаки ловлю,я читал их в далеком краю:— Все мы станем, как дети, в Раю!

Berceuse

Наташе Конюс

В сердце обожание,сердце в забытьи,надо мной дрожаниеМлечного пути.

Счастье возвращается:я — дитя! Ужельподо мной качаетсята же колыбель?

Все, что было, встретится,все, что есть. забудь!Надо мною светитсятот же Млечный путь.

К светлым высям проситсяколыбель, она,как челнок, уносится,режет волны сна.

Сумрак безнадежнее,сердце, все прости!Шепчут тени прежние:«Доброго пути!»

Сердцу плакать сладостно,плача, изойти,и плыву я радостнок Млечному пути!

Девочке в розовом

Отчего, дитя, не забываетсяоблик твой и грустный и смешной?Все скользит, в тумане расплывается,как живая, ты передо мной!

Эти ручки, ножки, как точеные,нежен бледно-розовый наряд,только глазки, будто обреченные,исподлобья грустные глядят.

И рисует личико цветущеелик давно померкший — отчего?В нем ли светит все твое грядущее?Иль в тебе все прошлое его?

Мертвый лик в тебе ли улыбается?Или в нем тоскует образ твой?Все скользит, в тумане расплывается,как живая ты передо мной!

В апреле

В сумраке синем твой облик так нежен:этот смешной, размотавшийся локон,детский наряд, что и прост и небрежен!Пахнет весной из растворенных окон;

тихо вокруг, лишь порою пролеткавдруг загремит по обсохшим каменьям.тени ложатся так нежно и кротко,отдано сердце теням и мгновеньям.

Сумрак смешался с мерцаньем заката.Грусть затаенная с радостью сладкой —все разрешилось, что раньше когда-тосердцу мерещилось темной загадкой.

Кто ты? Ребенок с улыбкой наивнойили душа бесконечной вселенной?Вспыхнул твой образ, как светоч призывный,в сумраке синем звездою нетленной.

Что ж говорить, коль разгадана тайна?Что ж пробуждаться, коль спится так сладко?Все ведь, что нынче открылось случайно,новою завтра воскреснет загадкой…

В миг пробужденья

Я не знаю, как проснулась(пел вдали веселый звон),сну блаженно улыбнуласьи забыла светлый сон.

Тихо сон заколебался,словно тучки белый край,и печально улыбался,отлетая в милый Рай.

Ах, настанет час, коснетсявновь чела его крыло,грустно взор мой улыбнется,улыбнется он светло.

Весной

Заиграли пылинки в луче золотом,и завешена люстра тяжелым холстом;

на паркете лежит окон солнечных ряд,и кресты на церквах, словно свечи, горят.

Блещет купол, омытый весенним дождем,вновь чему-то мы верим, чего-то мы ждем!

Вновь, дыша ароматом, бела, тяжеланад оградой железной сирень зацвела;

вереница касаток резва и легканеустанно кружит, бороздя облака.

Сколько золота в пыльных, весенних цветах!Сколько жизни в безмолвных, бескровных устах!

И, заслышав оркестра бодрящую медь,ей в ответ все сердца начинают звенеть,

и с отчизны далекой, на миг долетев,нам о детстве поет колокольный напев.

Четыре слезы

Ты помнишь, как часто малюткой больною.ты книжку большую кропила слезою,  упав на картинки лицом.  О чем, дорогая, о чем?

Ты помнишь, как с первого детского балавернувшись, всю ночь ты в постельке рыдала,  упав на подушку ничком.  О чем, дорогая, о чем?

Ты помнишь, робея в толпе бессердечной,закапав свечою наряд подвенечный,  ты слезы струила тайком?  О чем, дорогая, о чем?

И ныне, над чистою детской кроваткойты горькие слезы роняешь украдкой  под кротким лампадным лучом.  О чем, дорогая, о чем?

Бедный юнга

Пусть ветер парус шевелит,  плыви, фрегат, плыви!Пусть сердце верное таит  слова моей любви!

Фрегат роняет два крыла,  вот стал он недвижим,и лишь играют вымпела  по-прежнему над ним.

Покрепче парус привязать,  и милый взор лови!Но как же на земле сказать  слова моей любви?

Мне нужны волны, ветерок,  жемчужный след ладьи,чтоб ей без слов я молвить мог  слова моей любви;

им нужен трепет парусов  и блеск и плеск струи,чтоб мог я ей сказать без слов  слова моей любви.

И вот я с ней, я ей твержу:  «Плыви со мной, плыви!О там, на море я скажу  тебе слова любви!»

Ей страшен дождь соленых брызг  и трепет парусов,руля нетерпеливый визг;  ей не расслышать слов.

Пусть парус ветер шевелит,  плыви, фрегат, плыви!Пусть сердце верное хранит  слова моей любви!

Прежней Асе

Асе Ц.

Бьется чистым золотом струна,и сверкают серебристой льдины.Что за песнь доходит к нам со дна?Это — смех резвящейся Ундины.

Чуть колышат волны тень челна,парус гибче шеи лебединой.Что за песнь доходит к нам со дна?Это — плач покинутой Ундины.

Струны, как медные трубы, гремят,дрогнул султан исполинского шлема…Слышишь их рокот? Они говорятнам про коня и Рустема.

Струны, как флейты, вздыхают, звеня,отзвуки битвы доносятся слабо,вижу шатер в бледных отблесках дня,вижу в нем тело Зораба.

Тихо померкнул малиновый круг,грустно вздохнули цветы, поникая;чья это тень стройно выросла вдруг,в далях вечерних мелькая?

Лампа, как Ангел, роняет лучи,в детские глазки, смотрящие прямо…Где же и шлем и шатер и мечи?Сказку читает нам мама.

Меланхолия