Ирина Кнорринг - Стихи о себе Страница 2

1928

ТРОЕ

Где-то песни чужие звенят.День смеется, унылый, серый…И стоят на столе у меняУтка с ярмарки и химера.

Здесь нас трое, и мы друзья.Скучно нам и немножко жутко.Здесь о нежном тоскую я,О Монмартре тоскует утка.

И высовывая язык,Затая неистовый крик,Взглядом мудрым, высокомерным,Нас оглядывает химера.

И проходит за часом час,И сверкает моя иголка.Тишина и покой у нас,Благодать во всем. Скучно только.

И до боли чего-то жаль —Ведь у каждого есть потери:Утке хочется на Пигалль,На Ситэ — премудрой химере.

Будет тихий, серый туман,Будет вечер, ненужный, длинный…Вероятно и я самаТоже стану игрушкой из глины.

1926

«Клубится дым у печки круглой…»

Клубится дым у печки круглой,Кипит на керосинке чай, Смотрю  на все глазами куклы, —Ты этих глаз не замечай!

Все так же ветер в парке стонет,Все та же ночь со всех сторон.А на стене, — на красном фоне —Верблюд, и бедуин, и слон.

Ведь все равно, какой печальюДуша прибита глубоко.Я  чашки приготовлю к чаю,Достану хлеб и молоко.

И мельком в зеркале увижу,Как платье синее мелькнет,Как взгляд рассеян и принижен,И нервно перекошен рот.

1925

СТИХИ ОБ ОДНОМ

К.А.

I.«По садам пестреют георгины…»

По садам пестреют георгины —Яркие осенние цветы.С невеселым именем ИриныВсе светлей и радостнее ты.

Оттого ли так светло без меры,Оттого ль так знойны эти дни!..Эту легкость, эту боль и веруГосподи, — спаси и сохрани.

II. «Я все оставила, чем я жила…»

Я все оставила, чем я жила.Всем, прежде близким, сделалась чужая.И не оглядываясь отошла,И ни о чем не вспоминаю.

Я все забыла: горечь пустоты,И тихий лязг нетвердой черепицы,И все мои восторги и мечты,И письма те, — на десяти страницах.

Я даже не пишу теперь стихов,Моих унылых и наивных жалоб…— Все отдала я за твою любовь.Неужто мало?

III. «Мы расстаемся тихо и просто…»

Мы расстаемся тихо и просто,Слишком просто, чтоб стало темно.А большие, мохнатые звездыБудут медленно падать в окно.

И по-прежнему  душные ночиБудут мучить в тревожном бреду…— Ты не бойся, что я пророчу,И накаркаю нам беду.

Но последней, короткою встречейМы искупим невольную ложь.Я тебе ничего не отвечу,Друг мой нежный, — и ты поймешь.

И не станет больных вопросов,И запутанной, глупой игры.Мы расстанемся тихо и просто,Слишком просто, чтоб плакать навзрыд.

IV. «Принимаю все твои упреки…»

Принимаю все твои упреки,Все, что будет, — будет хорошо.Только б ты не сделался далеким,Из моей бы жизни не ушел.

Захлебнусь я тонким сладким ядом,Задохнусь я в песенном хмелю.Тихий друг, мне ничего не надо.Знаешь сам, как я тебя люблю.

V. «Еще дурманит в полдень яркий зной…»

Еще дурманит в полдень яркий зной,И зелены развесистые клены.Еще волнует радостью простойСуровый ритм моих стихов влюбленных.

Еще мерещится вездеТревожный взгляд (уже такой знакомый!)И словно нехотя сгорает день,Слегка подернутый осенней дремой.

И ширится красивее закат,Подкрашивая неподвижный воздух.А вечером по-прежнему горятСпокойные, большие звезды…

— А ты вернешься — будет тихий дождь,Седой туман забьется в щели ставень,И никогда ты больше не найдешьТого, что так легко оставил.

А осень-плакальщица унесетПоследние доверчивые мысли…И ты поймешь, как опустело всеИ в белом доме, и в душе, и в жизни.

VI. «Уйди! Я буду ревновать…»

Уйди! Я буду ревновать,Я стану бледной и унылой.А ты боишься потерятьИ то немногое, что было.

Глядишь внимательно в глаза…Зачем? В наш век ничто не вечно.Не ты ли сам в тот раз сказал,Что недоволен прошлой встречей?

И вянет лес. И нет цветов.Клубятся синие туманы.И глушь промерзлых вечеровУж близится… Какой ты странный!

Уйди пока сырая мглаНе задушила веру в чудо.Пока душа твоя светла.Пока еще я плакать буду.

VII. «Не километры разделяют нас…»

Не километры разделяют нас,Не темные парижские предместья.Страшнее блеск полузакрытых глаз,И то, что никогда не будем вместе.

Ты на меня ни капли не похож.Ты весь другой и жизнь твоя другая.Ты что-то думаешь, чего-то ждешь.Тоскуешь, может быть, — а я не знаю.

Какой же силой в сердце удержатьТо нежное, что ускользает мимо?Я не могу тебя поцеловать.Я даже не могу назвать любимым.

VIII. «Переполнено сердце мое…»

Переполнено сердце моеПесней звонкой, неудержимой.Мы не будем больше вдвоем,Веселый, нежный, любимый.

Буду письма твои беречь.Буду в сердце накапливать жалость.Это все, что теперь осталосьОт коротких осенних встреч.

Будут мглистые, зимние дни,В окнах — дождик, ленивый, частый.Как мне радость свою сохранить?Я ведь знаю, что буду несчастна.

Вот теперь — тебе нечего ждать,Будет каждый вечер, как вечер.Вот теперь я тебе отвечуНа вопрос, — к кому ревновать.

Звонким камнем лечу в неизбежность,Яркий свет на моем пути.— Ну а ты не сердись и прости,Что я не умела быть нежной.

IX. Эпилог («Так просто? Будто я была чужая?..»)

Так просто? Будто я была чужая?Не опустела без меня земля?А женщины, мой милый, не прощаютВот эту легкость, этот светлый взгляд.

Ты знаешь все, и мне смешно лукавить.Ты знаешь то, чего не знала я…Все можно было удержать, поправить.Ты не хотел? Так Бог тебе судья!

1926 Севр

ВЕРСАЛЬ

Мы миновали все каналы,Большой и Малый Трианон.Над нами солнце трепеталоИ озаряло небосклон.

Мы отходили, уходилиПод сводом сросшихся аллей,Не слышали автомобилей,Не видели толпы людей.

И там в глуши, у статуй строгих,Под взглядом их незрячих глаз,Мы потеряли все дороги.Забыли год, и день, и час.

Мы заблудились в старом парке —В тени аллей, в тени веков.И только счастье стало ярким,Когда рванулось из оков.

1928

«Приходят школьники. Стучат сабо…»

Приходят школьники. Стучат сабо,Бормочат незатейливые шутки.А я одна опять сама с собойС химерами и ярмарочной уткой.

И с мыслью о тебе. И это — все.Я — самая последняя из нищих.И легкий ветер в щепы разнесетПостроенное на песке жилище.

И легкий ветер — разнесет мой дом —Мои стихи и темный взгляд химеры,и мутный день, который за окномПечально стелется туманом серым.

Но дорог мне вот этот зыбкий свет,Вечернее отсвечиванье стекол,И эти дни, нежней которых нет,Без мудрости, без цели и без срока.

Когда-нибудь найду душе приютВ пустой и жуткой тишине тумана…Но никогда любить не перестануТебя, стихи и молодость мою.

1927