Ирина Кнорринг - Стихи о себе Страница 3

1926 Севр

ВЕРСАЛЬ

Мы миновали все каналы,Большой и Малый Трианон.Над нами солнце трепеталоИ озаряло небосклон.

Мы отходили, уходилиПод сводом сросшихся аллей,Не слышали автомобилей,Не видели толпы людей.

И там в глуши, у статуй строгих,Под взглядом их незрячих глаз,Мы потеряли все дороги.Забыли год, и день, и час.

Мы заблудились в старом парке —В тени аллей, в тени веков.И только счастье стало ярким,Когда рванулось из оков.

1928

«Приходят школьники. Стучат сабо…»

Приходят школьники. Стучат сабо,Бормочат незатейливые шутки.А я одна опять сама с собойС химерами и ярмарочной уткой.

И с мыслью о тебе. И это — все.Я — самая последняя из нищих.И легкий ветер в щепы разнесетПостроенное на песке жилище.

И легкий ветер — разнесет мой дом —Мои стихи и темный взгляд химеры,и мутный день, который за окномПечально стелется туманом серым.

Но дорог мне вот этот зыбкий свет,Вечернее отсвечиванье стекол,И эти дни, нежней которых нет,Без мудрости, без цели и без срока.

Когда-нибудь найду душе приютВ пустой и жуткой тишине тумана…Но никогда любить не перестануТебя, стихи и молодость мою.

1927

«Я накопила приметы…»

Я накопила приметы,Много тревожных примет:Будет холодное лето,Матовый облачный свет.

Будут задорные блескиВ землю опущенных глаз.Ветер запутает дерзкоСмысл недослышанных фраз.

Неповторимые встречи,Неутаенная грусть.Слабые, узкие плечи,Примут непрошеный груз.

В новой, приниженной жизни,В неумолимой борьбе,Будут рассказы о ближнихИ иногда — о себе.

Длинные, цепкие рукиСдавят до боли виски.Мир потускнеет от скукиИ небывалой тоски.

Встанут забытые лица,Кто — и зачем — не пойму.Дом, где так трудно забыться,Станет похож на тюрьму.

Будут бессонные ночи,— Много тревожных ночей, —И неразборчивый почеркПри осторожной свече…

В полдень томленья и лени,Как и в былые года,Вдаль от парижских строенийБудут скользить поезда.

И на поляне в Медоне,У белоствольных берез,Сердце впервые застонетОт накопившихся слез.

Горечь — обиды — и цепи —Кто их сумеет нести?И неуслышанный лепет:«Было. Не будет. Прости!».

1928

«Всегда все то же, что и прежде…»

Всегда все то же, что и прежде,И пестрота больших витрин,И кукольные лица женщин,И жадные глаза мужчин.

Под сеткой золоченой пыли,На тихом берегу рекиСкользящие автомобилиШвыряют наглые ревки.

Вдоль стен, расхлябанной походкой,С улыбкой лживой и ничьей,Проходит медленно кокоткаВ венце из солнечных лучей.

И в головном уборе клиномМонашка — Божья сирота —С ключами на цепочке длиннойВлачит распятого Христа.

А я хочу — до боли  — жить,Чтоб не кляня, не хмуря брови,Весь этот подлый мир любитьСлегка кощунственной любовью.

1927

«За мутный день у мутного окна…»

За мутный день у мутного окна —Огромный день неумолимой скуки,За эту грусть («опять одна, одна…»),За слабые уроненные руки.

Неужто никогда в своем умеТы не отыщешь слов — простых и нужных?Ведь трудно жить в неозаренной тьмеИ быть сухой и сдержанной наружно.

Потом — усталость, чтобы не грустя,По мелочам больную жизнь растратить.Стихи о скуке («так себе, пустяк…»),О ветре, о разлуке, об утрате.

О мутном дне, непоправимом днеУ мокрого окна (на раме  — плесень).И никогда ты не придешь ко мнеНи с тихим словом, ни с веселой песней.

1929

«Молчанья ничто не нарушит…»

Молчанья ничто не нарушит —Я сделала жизнь простой.Ввела я и тело и  душуВ давно желанный покой.

Без мыслей, без слов и проклятийОгромные дни скользят,И синий больничный халатикУдобней, чем всякий наряд.

А руки висят, как плети.Я будто совсем не жива.И нечего мне ответитьНа ласковые слова.

1929

ДВУМ ЮРИЯМ

Вы строите большие храмы,Вы кораблю даете ход,Вы равномерными стихамиИзображаете полет.

И с безрассудным постоянствомИз непомерной пустотыВ междупланетные пространстваВы устремляете мечты.

И я для вас чужда, — не тем ли,Что умной правды не молю,Что я люблю простую землю,До боли огненной люблю.

Под пламенные разговорыО вечности и божествеЯ вижу — ветер лижет шторыИ солнце плещется в траве.

И вижу я, как жизнь играет,И несравненно хорошаМоя несложная, пустая,Обыкновенная душа.

1929

«Не нужно слов — один лишь голос…»

Не нужно слов — один лишь голос,Один восторг зеленых глаз,Чтоб сердце радостней боролось,Чтоб пролетал за часом час.

Пусть смысл речей его невнятенИ темен путанный вопрос —С улыбкой оправляю платьеИ прядь растрепанных волос.

Так — принимать без пониманьяИ взгляд, и пламенную речь.И сберегать свое молчаньеДля новых дней, для новых встреч.

А по ночам, во мраке зыбком,Когда душа совсем чиста,Твердить, что это все — ошибка,Что сердце — холодней, чем сталь.

1929

«Я не смотрела в заревое небо…»

Я не смотрела в заревое небо,Не спрашивала — почему? зачем?И для простого, для земного хлебаВставала рано, не спала ночей.

Я никогда, должно быть, не смеялась.Со мной всегда и всюду на земле —Замызганное платье и усталость,Немытая посуда на столе.

Я никогда не понимала страсти,Благих чудес на свете не ждала.И самого безрадостного счастьяЯ никому с собой не принесла.

1930

«Быть только зрителем безмолвным…»

Быть только зрителем безмолвным,Смотреть на мир и наблюдать,Как море воздвигает волныИ волны рушатся опять.

Торжественно и безучастноЧитать печаль чужих страниц,И взглядом ровным, взглядом яснымСледить за трепетом ресниц.

И в самом ярком, в самом знойном.В своей изломанной судьбеБыть только зрителем спокойнымПроисходящего в себе…

Взлететь бы легкой синей птицей,Зарыться в солнечной дали,И незаметно притулитьсяНа самом краешке земли.

1927

ТВОРЧЕСТВО

Двум Юриям

Без лишних строк, без слов плохих(Не точных или слишком резких)Слагать упрямые стихи,Их отшлифовывать до блеска.

Все созданное разрушать,И вновь творить до совершенства.И смутно верить, что  душаПознает гордое блаженство.

Так — за пустые вечера,За пятна слез, за пятна кровиСмиренно строить грозный храм,Как  каменщик средневековья.

Все трудности преодолеть,Сломить сомненье и неверье.И самому окаменеть,Подобно сгорбленной химере.

1930