Лев Кобылинский - Стихотворения Страница 22

Моя звезда

В час утренний, в прохладной дали,смеясь над пламенем свечи,как взор. подъятый ввысь, сиялив мгле утренней, в прохладной дали,доверчиво твои лучи,—и я шептал, молясь: «Гори.моя звезда, роса зари!»

В вечерний час, в холодной дали,сливаясь с пламенем свечи,как взор поникший, трепеталив вечерний час, в холодной дали,задумчиво твои лучи,—и я шептал, молясь: «Гори.моя звезда, слеза зари!»

Пожатие

Вы руки моей коснулисьв полумраке, невзначай.миг — и звезды улыбнулись,двери Рая разомкнулись,и благоухает Рай.

Здесь неверны все желанья,словно тучки и пески;здесь одно очарованье —мимолетное касаньетайно дрогнувшей руки!

Печальный мадригал

Ты кубок золотой, где нет ни капли влаги,  где только мгла;ты траурный корабль, где с мачты сняты флаги  и вымпела.

В дни детства нежного твой венчик ярко-пестрый  отторгнут от земли.ты городской букет, где проволокой острой  изрезаны стебли.

Ты грот бесчувственный, где эхо в тьме пещеры  забылось в забытьи,поля пустынные, безжизненные сферы —  владения твои.

Как арфы порванной, как флейты бездыханной,  твой хрупкий голос слаб;прикованный к тебе печалью несказанной  я твой певец и раб!

Ах, то моя слеза в пустой сверкает чаше.  мой тихий плач…Но в час, когда ты вновь проснешься к жизни нашей.  я вновь палач!

Встреча

И звезды сказали им «Да!»,и люди сказали им «Нет!»,и был навсегда, навсегдамеж ними положен запрет.

И долго томились они.и лгали всю жизнь до конца,и мертвые ночи и днидавили уста и сердца.

И Смерть им открыла Врата,и. плача, они обнялись.и, вспыхнув, сердца и устаединой звездою зажглись.

Одиночество

В. Нилендеру

О эти тихие прогулки!Вдали еще гудит трамвай,но затихают переулки,и потухает неба край.

Бродить, читая безучастноночные цифры фонарей,на миг бесцельно и напраснопомедлить у чужих дверей;

и, тишину поняв ночную,смирившись с нею потужить,и из одной руки в другуюлениво трость переложить.

Один, один. никто не ранит,никто не рвет за нитью нить.Один… Но сердце не устанет,и нелюбимое любить.

И тихий голос отпеваетвсе, что навек похоронил…Один… Но сердце уповаетна верность тихую могил.

Самообман

Каждый миг отдавая себя,как струна отдается смычку,милый друг, я любил не тебя,а свою молодую тоску!

И рассудок и сердце губя,в светлых снах неразлучен с тобой,милый друг, я любил не тебя,а венок на тебе голубой!

Я любил в тебе вешний апрель,тишину необсохших полей,на закате пастушью свирель,дымку дня и прозрачность ночей.

Я любил в тебе радостный май,что на легкой спине облаковприлетает напомнить нам Райбесконечным узором цветов.

В мгле осенней твой горестный взглядя любил, как старинный портрет,и с портрета столетья глядят.в нем раздумий означился след.

Я в тебе полюбил первый снеги пушистых снежинок игру,и на льду обжигающий бег,и морозный узор поутру.

Я в тебе полюбил первый бал,тихой люстры торжественный свет,и в кругах убегающий зал,и на всем бледно-розовый цвет.

Кто же отнял у сердца тебя,кто насмешливо тайну раскрыл,что, в тебе целый мир полюбя,я тебя никогда не любил?

Resignation

А. Блоку

Я власти горьких вдохновенийсвой дух и крылья предаю,как лебедь, песнь благословенийя, отходя от вас, пою!

Всему, что тает, облетает,всему, на чем печать греха,что уплывает, убывает,я расточаю боль стиха!

Тебе, о серп едва зачатыйи блекнущий от взоров дня,и вам, больные ароматы,вам, отравившие меня!

Люблю я пены переливыв песках потерянной волныи недопетые мотивыи недосказанные сны!

И вас, нежданные невзгода,и горестная тишина!Ах, слезы сердца слаще медаи упоительней вина!

Люблю я кротость увяданьяи воск покорного лица,люблю страданье для страданьяи безнадежность без конца!

Все, что безропотно и кроткоисходит от незримых слез,но в чьей судьбе смешно-короткойнеисчерпаемый вопрос!

И вас, иссякнувшие реки,сердца, закованные в лед,вас горемыки, вас калекимое безумие поет!

Но нет душе испепеленнойсвятей, как все отнимет даль,тебя, любви неразделеннойнеизреченная печаль!

Призрак

Ты, как чайка, в лазурь уплыла,ты, как тучка, в дали замерла,ты, рыдая, закат обняла.

Ветер утра живит небосвод,дышит сумраком зеркало вод,под тобою закат и восход.

Над тобой глубока вышина,под тобою чутка глубина,безмятежна твоя тишина.

Ты паришь над своею судьбой:под тобой полог струй голубой,никого, ничего над тобой.

Чуть дыша в голубом забытьи,чуть колышат эфира струираспростертые крылья твои.

Твой полет беспредельно-высок,я покинут, забыт, одинок,бесприютен мой бедный челнок.

Преклони же свой взор, преклони,грезы ночи от крыл отжени,с белых крыльев перо урони!

Урони и в лазурь улети.чтобы мог в бесприютном путия от радостных слез изойти.

Дым

Воздушно-облачный, неверный, как мечтанья,над грязным городом, где вечен смрад и гул,легко-телесные он принял очертанияи, в синеву небес вливаясь, утонул.

Он уплывает ввысь, туда, навстречу снегу,чтоб с ним соткать одну серебряную нить,и землю белую и снежных тучек негув один серебряный напев соединить.

Он каждый миг иной, он бледное дыханиепод тяжким саваном затихнувшей земли,его излучины, порывы, колыханьевозводят новый мир в лазоревой дали;

как жизнь богата их и как их смерть богата!Смотри, как мчатся вдаль крылатые ладьиза далью золотой, туда, в страну заката…Вот снова замерли в бессильном забытьи.

Им нет нигде пути, им нет нигде запрета,они печаль земли возносят до луны,то удлиняются, как призрак минарета,то развеваются, как утренние сны.

Им свят один закон — безбрежный мир свободы,нет их причудливей, нет в мире их вольней:едва протянуты готические своды,уж мир классических воздвигся ступеней,

дым ластится к земле волнистый, оживленный,то увядает вдруг, как вянут паруса,растет над лесом крыш воздушною колонной,  но умирать уходит в небеса!

Водомет

Он весь — прозрачное слияньечистейшей влаги и сиянья,он жаждет выси, и до днаего печаль озарена.

Над ним струя залепеталапеснь без конца и без начала.к его ногам покорно леглегко порхнувший лепесток.

Лучом во мгле хрустальный зачат,он не хохочет, он не плачет,но в водоем недвижных водон никогда не упадет.

Рожден мерцаньем эфемернымон льнет, как тень, к теням неверным,но каждый миг горит огнем,безумья радуга на нем.

Он весь — порыв и колыханье,он весь — росы благоуханье,он весь — безумью обречен,весь в саван светлый облечен.

Он дышит болью затаенной,встает прозрачною колонной,плывет к созвездьям золотым,как легкий сон, как светлый дым.

И там он видит, слышит сновасозвездье Лебедя родного,и он возможного пределтуда, к нему, перелетел.

Он молит светлый и печальный,чтоб с неба перстень обручальныйему вручила навсегдаего хрустальная звезда.

Он каждый час грустней и тише,он каждый миг стройней и выше,и верится, что столп водыкоснется радужной звезды.

А если, дрогнув, он прольется,с ним вместе сердце разобьется,но будет в этот миг до днаего печаль озарена!

Смерть облака