Эдуард Лимонов - Стихотворения Страница 22

Волоокий иностранец…

Р. Бурелли,

послу республики Венесуэла в Москве

Волоокий иностранецисполняет дивный танецЯ теперь дружу с посломменя в гости приглашаютменя очень принимаютмне желателен их дом

Прикасаюсь я к другомумиру странному чужомуЗдесь послы. послихи. музыка. виноЗдесь икра. столы. бокалыЕсли б мама увидалаРасскажу так не поверит все равно

Посол Мексики подходитМеня за руку уводитС послом Швеции я пьюМне приятно. я доволенЕсли б видел друг мой Коляон ходил в нашу семью

Если б друг Золотаренкоувидал как я корректнорассуждая среди залы я стоюон вообще бы умер сразуи от первой моей фразыА еще и от того как я жую

Ну и пропасть! Где же детствоКладбищ трех со мной соседствоПомидоры. рыбки и ведроИ советские евреивсех лукавей и мудрееНа источнике воды нажил добро!

Где украинской дорогимои шелковые ногиБлизорукость безмятежность и песокДекадентское началов толстой книге воссиялоВэ. А. Брюсов. томик толстый вниз потек

Хулиганы и цыганеСолнце. степи. поселянеНовые культурные дома.Газ. арбуз. пирог. духовкаизменился я как ловко!Я от радости такой сойду с ума!

Тканям этой оды шум…

Тканям этой оды шумТкани мне проникли в умпомню красные отрезыпомню черное сукномагазинные березылезут к Харькову в окно

Продавец старинный. Проседьмне рулон сукна выноситРазрешите? На пальто?Я волнуюсь — кто я — кто?

Он мистически разводитруки желтые своинужно место он находиттам где хватит для швеи

он сукно перерезаетмоя тряпка отползаетостается их рулони рулона прежний сон

В старом мире все бывалотуго тряпка обвивалабледный в зеркале стоялмамы прихоть выполнял

Подошло! — друзья судилии серьезно отходиливзором мерили вы русскогов ткань завернутого узкого

Юноша! сегодня деньочень памятный и теньот него надолго ляжетк связям с вéщами обяжет

ты сегодня обрученпри друзьях препровожденПродолженье кожи — тканьПроизводство — Эривань

и живых людей толчкибыли м'ясны и мягки

Все кто был тогда там в залеумерли. ушли. завялиНас тогда был целый залТолько мне далось. Бежал

Вечерами, вечерами…

Вечерами. вечерамив надлежащие моментыветер воет. монументысотрясая над костями

Уж давно здесь не хороняти весной по всем дорожкамвозлежат одни студентыучат тексты понемножку

Учат тексты. В небе далиВ небе фосфорные спичкиИ на памятник певичкебросив куртку и сандали

надпись не читают зыбкоХватит. Мраморна улыбкаИ довольно. и довольноОбнимают женщин больно

Кое-кто в траве решитсяСползет платье. Заголитсятело бедер. Бедер многоЗа стеной бежит дорога

И на ней автомобилиВдоль деревьев рядом были. . . . . . . . . .Женщина в траве приселаЛьется струйка прочь от телаи белеют смутно ягодицыЮность — юность! Насладитьсяневозможно было мне тобойСтой на кладбище — постойЦелый день большой хмельнойВыполнен в манере пятенпахнут травы. и приятенхолодок с земли ползетЗдравствуйте фонарь — я вот!

У сирени я стоюи совсем не безобидноЖду я женщину своюскоро ее будет видно

От сторожки злой дымокчешется у самых ногМай курчавый как силенписает у старых стен

Город сгнил, сгнили люди…

Город сгнил. сгнили людиЧто на месте Харькова будет?

Были юноши и был пылКто на месте нас себя расположил?

Какие Мотричи по садам стихи читаютКакие Басовы сюрреалистов открывают

В кафе пьет кофе ли Лимонов новыйИль Харьков же рабочий и здоровый?

А новый Бах проходит ли теперь? Он армянин?Наверно Поль остался там одинЕще красивый постаревший ГенаЕсли не умерли — сидят подняв колена

Садовые скамейки окружают памятник ШевченкоЛюдей на дне. Снята с вас Харьков пенка

Вот весна и после снега…

Вот весна и после снегазапевает Генрих ГейнеГенрих Гайне. Генрих ХайнеЗапевает зацветает

Вынимает он из почвыруки ноги. руки ногимолодой своей улыбкойсолнце бледное встречает

А была ему немилостьА теперь ему пожалтеСколько хочет он одеждойсебя может покрывает

Милый вечный Генрих Хайнекоготки свои расправивон не думает что будетпосле лета с Генрих Гайне

Переделкино

Турецкая провинциальная жизньтакже как и малайскаяпонятна ищущему знатоку легко и безучастноЯ не гармонически настроенв сторону порыжелости советских магазиновно некоторая степень моей религиозностиприсутствует да

Сосны шепча волосатым ушам пастернака дачность говорили о стираном белье и многом другом. Изучая быт племен назывной округи этот Борис Леонидович делал длинное лицо. Страшный сепаратный договор лета был подписан внизу под мостом. Толстая девочка и седовласый армянин обменялись всего взорами Но зато какая плетеная мебель на террасе для гостей могущих быть полезными и как мелко пожарены грибы специалисткой

Сотрудник — сын вьетнамского посольства растапливает комичными старыми книгами. тут и Арцыбашев как белый куст. и святая святых комаровая тетрадь

Вот бы на гравии этого Переделкина с Христом-Богом воду возить. чинить краны и убирать напор

Дети в капорах. к воланам которых детей я не тянулся с детства. вызвали шум и движение. что для философа есть высочайшая непереносимость

Старичок как уже неспособный желто и книжно настроиться лениво только и может за улиткой следить И пионерский галстук вокруг сливы

Авантюрист приехав бодрым шагом грызет кусты. Мелкомасштабие не считается авантюристом. Врозь порознь. белый цветок по икре. желтая в галстук пыль

Нусс мисс — или вернее кисс! (тренировка на кошке) Авантюрист за поездкой в частные дома. Левым глазом не хлопая. С силой ногой раздирая правой. Входит в доходный дом. Вдруг изменяет глаз

На берегу озера. В сладостных начинаниях дрозда…

На берегу озера. В сладостных начинаниях дроздаухает черное словоЛодка германской девушки напитавшись водоймедленно опускаетсяРасширенные черные глаза поставляет намкинематограф

А мы грубы. наша плоская семья в восемь человекотсмотрела с насмешкой и вниманиемНам хотелось бы бороться всегда с этимИ только я одна понимаю волнение индивидуалистиче —ских желаний в нашей социалистической странеНо я умру через три годаимея в намерении медленное опускание лодкиа вернее от тоскичто не позволяют переживать

Гигантские розы в саду клетчато-одетойукраинской студентки подруги ничему не помогутТолько усугубляют мелкую речкус осокой и ряской и тонким грубым мостом

Снег есть дело прошлое, есть наследие прошлого…