Александр Ольшанский - Звезда в полыни (сборник стихов) Страница 3

припав к земле,

безмолвствует Боброк.

Князь Дмитрий, зри,

в Стожар луна воздета,

Уж близок срок

бесстрашного ответа,

и -- сече быть!

Грядет кровавый рок.

И ковылем щетинится

Задонье.

Земля решилась!

Всполохи костров -

на копьях рати княжьей.

И ладонью

могутною сжимается

багров,-

предел росяный

поля Куликова.

В большой кулак

смыкаются ряды.

Бурлит Уперта.

Права и Солова -

поднялись

меж мамаевой орды.

ГОЛУБКА

Гудит восток.

Твердыня раскалилась:

воздвиглась рать

от плоти недряной.

Навстрeчь врагу,

где нива колосилась -

день колосится

кованой стеной.

А степь дрожит

под конницей Мамая.

Несется горе

по родной земле,

столбами пыли

в небо воздымая

зловещий месяц.

Русичи во мгле.

В чащобе копий

трепетны хоругви.

Не пал бы дух!

Ан -- Божия рука:

летит голубка

в сень ветвей упругих,

в дубраву -

в стан Засадного полка!

Вновь греет души

Сергия завет,

мечи и шлемы

яро полыхают

и "Бог за нас!" -

дружины выдыхают.

И сшибся с Челубеем

Пересвет...

ПЛОТЬ И КРОВЬ

Кровавый дол.

Сражение в разгаре.

Телами павших

вздыбилась земля.

За Русь!

За Веру!

За свои поля,

люд православный,

в яростном угаре,

идет на смерть.

Несметно басурман

и русские булаты поредели...

Но мужеством

сердца не оскудели.

И гаснет прыть мамаева ярмa!

Клич: "Бог за нас!" -

дубрава расступилась

и конница Владимира

летит,

тесня врага.

Всещедра Божья милость!

И всепобедно

русский меч блестит.

Сметай ярмо,

привольная душа,

что сызмала сей горький

плод вкусила!

Во плоть и кровь

вошла земная сила.

То предки наши

ворогов крушат

за Землю-Мать,

что их не зря растила.

ПРИВКУС ПОЛЫНИ

Отцы и деды

шли на смертный бой.

За Землю-Мать,

что их на жизнь растила.

А внуки внуков

будут ли с тобой?

Их не погубит

недряная сила -

быть связанным

единою судьбой

с Историей,

с Душой

твоей, Россия?

К ВОЛГЕ

Валдайский перезвон

живого родника,

лесов и весей -

радужная сбруя...

Но тяжелее бег.

Не слышно ямщика.

Иссохли слезы

Праведные, всyе...

Побеги осенu,

Великая река! -

Хребтом уральским

выдюжат равнины:

Земле моей нужны

напевные луга.

И душ

неопалимые купины.

ТАЙНА

У возлюбленной очи озерные,

ясным днем, что есть м чи, лазурные.

Среди ночи -- туманно-костерные.

И немного шальные, Бог весть.

У возлюбленной косы песчаные.

Вплетены в них кувшинки вощеные

и запутались травы росяные,

и колосья лучистые есть.

У возлюбленной песни раздольные.

В них поля и дороги окольные,

переливы церквей колокольные.

И печали, которых не счесть.

У возлюбленной очи озерные,

у возлюбленной косы песчаные,

у возлюбленной песни раздольные

и никто! не попрал ее честь.

*

МЛЕЧНЫЙ КРУГ

Он для того и млeчен -

этот путь,

чтоб крепче сжать

в предутреннем

тумане -

объятья слов

и вечность не спугнуть

с тех губ, что льнут

к груди

в немой осанне.

Он оттого и млeчен -

этот путь...

ПАМЯТИ МАМЫ

Полет голубки -- крыльев ликование!

Благослови на жизнь, благослови!-

Пусть триединства светлое познанье

умножит силу веры и любви.-

Позволь, Вседержец, мне любить и верить

без чуда, без награды, прямиком.

И святость доброты не дай измерить

ни золотом, ни словом, ни венком...

Весенним благовестом грудь наполню,

рассветом вспыхнет мой нательный крест.

Пусть Пасха раскачает колокольни,

я выдохну: "Воистину воскрес!"

И пламя семисвешника качнется...

Голубка белоснежная взовьется.

ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ

Отвисло серый небосвод -

таранит луч капризный.

Дрожит константа непогод,

боится скорой тризны.

Как ртутный шарик перемен,

сквозь груз земных устоев,

проник восторг в тяжелый плен

воздвигнутых героев:

нет юбилеев и побед,

но стало проясняться!..

И толпы нытиков в обед

не знают, чем заняться.

В дворах-колодцах -- эхо школ!

Взбодрился, задышал

сырых фасадов частокол.

На Невский -- стар и мал!

Все шире просинь над Невой,

останки зимней лени

бодает рыжей головой -

Исакий. Сникли тени.

Раздольно нежится гранит

и сфинксы запотели.

Забыл казанский неофит

безбожные метели.

Захорошело куполам,

ликуют жадно шпили, -

светило с вестом пополам

их траур отменили.

Зеленый Всадник виду рад -

Дворцы помолодели,

родное имя вспомнил сад.

И дразнит дар Растрелли.

И что ты там не говори,

поет музейным пушкам

железо "Утренней Зари",

привычное к заглушкам.

Вода и ветер -- на простор!

Каналы и мосты

волнует первый "Метеор"

разбуженной мечты.

Спасая радость новизны,

у Стрелки мол-венец

в цепях опаловой волны

рвет 900 колец...

1976

ВРЕМЯ ЖЕЛТОЙ РУТЫ

Белеет...

А.Б.-М., М.Л.

Сухо, горько, гoрдо

снасть скрипела:

"Брут ты!.."

Резал ветер с фьорда.

Время желтой руты.

Упивались прошлым

блики на причале.

И казалось пошлым,

то, о чем молчали

брошенная заводь,

лог у редколесья:

"Есть в желанье плавать...

Есть решимость -

Спесь "Я".

У ЗЕРКАЛА

-- К вечному -- дерзкой пытливости,

помнишь ли время высокое?..

Да помоги ж себе! Вырасти!

Выпусти чувство стоокое.

-- Я не уверен, к чему это?..

Глянь, низкорослы события,

вешние воды -- все вылиты...

И утомили открытия.

-- Льстец респектабельной нeмочи,

прошлое помнишь по выпивкам?

Миру не хватит той мелочи,

что раскидаешь по выкрикам.

-- Бриться мешаешь... увидимся.

В церковь сходить бы...

-- Что ж, свидимся.

ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ

ЩЕЛЧОК:

щелк-тресь!

-- Кто в тумаках нуждается?..

Февральским утром

Феб не утруждается.

С электрикой ведем брутальный блиц

по вызову стоваттных колесниц.

О, дети солнца!

Свежий запах гари

сквозь непонятно что

врывается в жилье, где Агнию Барто

читали в детстве...

(Как было хорошо!)

ЗВОНОК. Супруг -- супруге:

"Я ушел..."

"У Лели лучше стул!!!" -

Под окнами гремит,--и легче

на душе!-

не злят горелые пельмени

и торшер,

что по утрам (дней девяносто) -

"тр-ресс" -

и свет -- в дар сыну солнца:

"Тронь прогресс

и утро -- удалoсь!"

x x x

Двое расставаться не хотели.

Вразнобой, назад, вперед-назад,-

Весла на уключинах свистели,

Как свирели: "Sapienti sat..."*

Влажный воздух наполнялся хмелем.

Замирали венчики купав.

Счастье прикасалось, еле-еле,-

Клирами кузнечиков и трав.

Вычурно позируя озерам,

Любовался, сам собой, закат.

Волны и деревья без укора,

Бормотали: "Sapienti sat..."

Руки -- рук касались, еле-еле,

*

Скупые речи -- трепетная грудь.

*

В каждой пылинке сколько Вселенных?!

*

ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ КАПРИС ПАГАНИНИ

... Слух бесил: еще, еще, еще.

Звук -- без сил. -- Уже? -- Еще!

Раздувая крылья носа, дож и раб натужных жил,-

мир цедил, тянул, лелеял.

Мир подхватывал

и выл,

обрекаясь:

облекая плоть смычка в бес-

плотность крыл. -

Звук постыл...

Калачиком свернуться.

ОТ КРОТКОГО ОРФОГРАФИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ

VIDI, VICI

Е

евангелие евстахиева труба единоверие единоплеменник

евангелист евхаристия единоверка единоплеменный

евангелический егерь единоверный единорог

евангельское еда единовластие единосущный

евгеника едва единогласие единоутробный

евгенический едва-едва единодержавие единственный

евнух едва ли единодержавный едче

евразийский единение единодушие ежели

еврей единица единодушный ездок

еврейка единичка единожды езжай

европеец единичный единокровный езженый

европейка единобожие единомышленница ей-богу

европейский единоборство единонаследие ей-ей

европеоидный единобрачие единообразие еще бы

СТОРОЖ

День умер в одиночку,

не различить лица;

мрак не поставил точку

в поэме без конца:

простор для многоточий -

небесное рядно,

на плащанице ночи -

оконное пятно...

Он там, за крестовиной, -

усталый, без венца,

во всем, за всех повинный.

Не различить лица...

ОДИНОКОЕ НЕБО

Над глухими барахолками,

над ларьками и стоянками,

над смердящими помойками

меркнет небо одинокое.

Крысы падалью насытились,

зажирели, распингвинились.