Иван Бунин - Том 1. Стихотворения Страница 35

<1903–1906>

Золотой невод*

Волна ушла — блестят, как золотые,  На солнце валуны.Волна идет — как из стекла литые,  Идут бугры волны.

По ним скользит, колышется медуза,  Живой морской цветок…Но вот волна изнемогла от груза  И пала на песок,

Зеркальной зыбью блещет и дробится,  А солнце под водойПо валунам скользит и шевелится,  Как невод золотой.

<1903–1906>

Новоселье*

Весна! темнеет над аулом,Свет фиолетовый мелькнул —И горный кряж стократным гуломОтветил на громовый гул.

Весна! Справляя новоселье,Она веселый катит гром,И будит звучное ущелье,И сыплет с неба серебром.

<1903–1906>

Дагестан*

Насторожись, стань крепче в стремена.В ущелье мрак, шумящие каскады.И до небес скалистые громадыВстают в конце ущелья — как стена.

Над их челом — далеких звезд алмазы.А на груди, в зловещей темноте,Лежит аул: дракон тысячеглазыйГнездится в высоте.

<1903–1906>

На обвале*

Печальный берег! Сизые твердыниГранитных стен до облака встают,А ниже — хаос каменный пустыни,Лавина щебня, дьявола приют.

Но нищета смиренна. ОдинокоОна ушла на берег — и к скалеПрилипла сакля… Верный раб пророкаДовольствуется малым на земле.

И вот — жилье. Над хижиной убогойДымок синеет… Прыгает коза…И со скалы, нависшей над дорогой,Блестят агатом детские глаза.

<1903–1906>

Айя-София*

Светильники горели, непонятныйЗвучал язык, — великий шейх читалСвятой Коран, — и купол необъятныйВ угрюмом мраке пропадал.

Кривую саблю вскинув над толпою,Шейх поднял лик, закрыл глаза — и страхЦарил в толпе, и мертвою, слепоюОна лежала на коврах…

А утром храм был светел. Все молчалоВ смиренной и священной тишине,И солнце ярко купол озарялоВ непостижимой вышине.

И голуби в нем, рея, ворковали,И с вышины, из каждого окна,Простор небес и воздух сладко звалиК тебе, Любовь, к тебе, Весна!

<1903–1906>

К Востоку*

Вот и скрылись, позабылись снежных гор чалмы.Зной пустыни, путь к востоку, мертвые холмы.

Каменистый, красно-серый, мутный океанНа восток уходит, в знойный, в голубой туман.

И все жарче, шире веет из степей теплынь,И все суше, слаще пахнет горькая полынь.

И холмы все безнадежней. Глина, роговик…День тут светел, бесконечен, вечер синь и дик.

И едва стемнеет, смеркнет, где-то между скал,Как дитя, как джинн пустыни, плачется шакал,

И на мягких крыльях совки трепетно парят,И на тусклом небе звезды сумрачно горят.

<1903–1906>

Путеводные знаки*

Он ставит путеводные знаки.

Бог для ночных паломников в МогребеЗажег огни — святые звезды Пса.Привет тебе, сверкающая в небе    Алмазно-синяя роса!

Путь по пескам от Газы до АримаБог оживил приметами, как встарь.Привет вам, камни — четки пилигрима,    В пустыне ведшие Агарь!

Костями бог усеял все дороги,Как след гиен среди ущелий Ти.Привет вам, почивающие в боге,    Нам проторившие пути!

<1903–1906>

Мудрым*

Герой — как вихрь, срывающий палатки,Герой врагу безумный дал отпор,Но сам погиб — сгорел в неравной схватке,Как искрометный метеор.

А трус живет. Он тоже месть лелеет,Он точит меткий дротик, но тайком.О да, он — мудр! Но сердце в нем чуть тлеет:Как огонек под кизяком.

<1903–1906>

Зеленый стяг*

Ты почиешь в ларце, в драгоценном ковчеге,  Ветхий деньми, Эски,Ты, сзывавший на брань и святые набеги  Чрез моря и пески.

Ты уснул, но твой сон — золотые виденья.  Ты сквозь сорок шелковДышишь запахом роз и дыханием тленья —  Ароматом веков.

Ты покоишься в мире, о слава Востока!  Но сердца покорил Ты навек.Не тебя ль над главою пророка  Воздвигал Гавриил?

И не ты ли царишь над Востоком доныне?  Развернися, восстань — И восстанетИслам, как саму мы пустыни,  На священную брань!

Проклят тот, кто велений Корана не слышит.  Проклят тот, кто угасДля молитвы и битв, — кто для жизни не дышит,  Как бесплодный Геджас.

Ангел смерти сойдет в гробовые пещеры,—  Ангел смерти сквозь тьмуВопрошает у мертвых их символы веры:  Что мы скажем ему?

<1903–1906>

Священный прах*

Пыль, по которой ГавриилСвой путь незримый совершаетВ полночный час среди могил,Целит и мертвых воскрешает.

Прах, на который пала кровьПогибших в битве за свободу,Благоговенье и любовьВнушает мудрому народу.

Прильни к нему, благословиМиг созерцания святыни —И в битву мести и любвиВосстань, как ураган пустыни.

<1903–1906>

Авраам*

Был Авраам в пустыне темной ночьюИ увидал на небесах звезду.«Вот мой господь!» — воскликнул он. Но в полночьЗвезда зашла — и свет ее померк.

Был Авраам в пустыне пред рассветомИ восходящий месяц увидал.«Вот мой господь!» — воскликнул он. Но месяцПомерк и закатился, как звезда.

Был Авраам в пустыне ранним утромИ руки к солнцу радостно простер.«Вот мой господь!» — воскликнул он. Но солнцеСвершило день и закатилось в ночь.

Бог правый путь поведал Аврааму.

<1903–1906>

Сатана Богу*

И когда мы сказали ангелам: падите ниц перед Адамом, все пали, кроме Эблиса, сотворенного из огня.

Я — из огня, Адам — из мертвой глины,  И ты велишь мне пред Адамом пасть!Что ж, сей в огонь листву сухой маслины —  Смиряй листвой его живую страсть.

О, не смиришь! Я только выше вскину  Свой красный стяг. Смотри: уж твой АдамОхвачен мной! Я выжгу эту глину,  Я, как гончар, закал и звук ей дам.

<1903–1906>

Зейнаб*

Зейнаб, свежесть очей! Ты — арабский кувшин:  Чем душнее в палатках пустыни,Чем стремительней дует палящий хамсин,  Тем вода холоднее в кувшине.

Зейнаб, свежесть очей! Ты строга и горда:  Чем безумнее любишь — тем строже.Но сладка, о, сладка ледяная вода,  А для путника — жизни дороже!

<1903–1906>

Белые крылья*

В пустыне красной над пророкомЛетел архангел ГавриилИ жгучий зной в пути далекомСмягчал сияньем белых крыл.

И я в пути, и я в пустыне.И я, не смея отдохнуть,Как Магомет к святой Медине,Держу к заветной цели путь.

Но зной не жжет — твоим приветомЯ и доныне осенен:Мир серебристым, нежным светомПередо мною напоен.

<1903–1906>