Александр Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 Страница 37

7

На дальнем горизонте,Как сумеречный обман,Закатный город и башниПлывут в вечерний туман.

Играет влажный ветерНа серой быстрине;Траурно плещут веслаГребца на моем челне.

В последний проглянулоНад морем солнце в крови,И я узнал то место —Могилу моей любви.

8

Тихая ночь, на улицах дрёма,В этом доме жила моя звезда;Она ушла из этого дома,А он стоит, как стоял всегда.

Там стоит человек, заломивший руки,Не сводит глаз с высоты ночной;Мне страшен лик, полный смертной муки —Мои черты под неверной луной.

Двойник! Ты, призрак! Иль не довольноЛоматься в муках тех страстей?От них давно мне было больноНа этом месте столько ночей!

9

Ты знаешь, что живу я,И спишь спокойным сном!Мой старый гнев проснется,И я сломлю мой ярём.Ты знаешь — в старой песне:Однажды в час ночнойПодругу юноша мертвыйВ могилу взял с собой?

Поверь, краса и диво,Ты, чистое дитя,Я жив, у меня есть сила,Сильней всех мертвых я!

10

Я А́тлас злополучный! Целый мир,Весь мир страданий на́ плечи подъемлю,Подъемлю непосильное, и сердцеВ груди готово разорваться.

Ты сердцем гордым сам того желал!Желал блаженств, блаженств безмерных сердцу,Иль непомерных — гордому — скорбей,Так вот: теперь ты скорбен.

11

Племена уходят в могилу,Идут, проходят года,И только любовь не вырватьИз сердца никогда.

Только раз бы тебя мне увидеть,Склониться к твоим ногам,Сказать тебе, умирая:Я вас люблю, madame!

12

Три светлых царя из восточной страныСтучались у всяких домишек,Справлялись: как пройти в Вифлеем?У девочек всех, у мальчишек.Ни старый, ни малый не мог рассказать,Цари прошли все страны;Любовным лучом золотая звездаВ пути разгоняла туманы.

Над домом Иосифа встала звезда,Они туда постучали;Мычал бычок, кричало дитя,Три светлых царя распевали.

Январь 1909

Гейне. «Когда-то в этом зале…»

Когда-то в этом залеМы с вами обручились;Где ваши слезы упали,Теперь ехидны клубились.

Январь 1909

Гейне. «Я в старом сказочном лесу!..»

Я в старом сказочном лесу!Как пахнет липовым цветом!Чарует месяц душу мнеКаким-то странным светом.

Иду, иду, — и с вышиныКо мне несется пенье.То соловей поет любовь,Поет любви мученье.

Любовь, мучение любви,В той песне смех и слезы,И радость печальна, и скорбь светла,Проснулись забытые грезы.Иду, иду, — широкий лугОткрылся предо мною,И замок высится на немОгромною стеною.

Закрытые окна, и вездеМогильное молчанье;Так тихо, будто вселилась смертьВ заброшенное зданье.

И у ворот разлегся Сфинкс,Смесь вожделенья и гнева,И тело и лапы — как у льва,Лицом и грудью — дева.

Прекрасный образ! ПламенелБезумием взор бесцветный;Манил извив застывших губУлыбкой едва заметной.

Пел соловей — и у меняК борьбе не стало силы, —И я безвозвратно погиб в тот миг,Целуя образ милый.

Холодный мрамор стал живым,Проникся стоном камень —Он с жадной алчностью впивалМоих лобзаний пламень.

Он чуть не выпил душу мне, —Насытясь до предела,Меня он обнял, и когти льваВонзились в бедное тело.

Блаженная пытка и сладкая боль!Та боль, как та страсть, беспредельна!Пока в поцелуях блаженствует рот,Те когти изранят смертельно.

Пел соловей: «Прекрасный Сфинкс!Любовь! О, любовь! За что тыМешаешь с пыткой огневойВсегда твои щедроты?

О, разреши, прекрасный Сфинкс,Мне тайну загадки этой!Я думал много тысяч летИ не нашел ответа».

6 ноября 1920

Гейне. «Вот май опять повеял…»

Вот май опять повеял,Цветы зацвели и лес,И тучки, розовея,Плывут в синеве небес.

И соловьев раскатыОпять зазвучали в листве,И прыгают ягнятаВ зеленой мураве.

Прыгать и петь не могу я,Я лег, больной, в траву;Далекий звон слежу я,Я грежу наяву.

Январь 1921

Гейне. «Тихо сердца глубины́…»

Тихо сердца глубины́Звоны пронизали.Лейся, песенка весны,Разливайся дале.Ты пролейся, где цветыРасцветают томно.Если розу встретишь ты —Ей привет мой скромный.

27 января 1921

Гейне. «Только платьем мимоходом…»

Только платьем мимоходомДо меня коснешься ты —По твоим следам несутсяСердца бурные мечты.

Обернешься ты, впери́тсяГлаз огромных синева —С перепугу за тобоюСердце следует едва.

28 января 1921

Гейне. «Гуляю меж цветами…»

Гуляю меж цветамиИ сам цвести могу;Как сонный, спотыкаюсьПочти на каждом шагу.

Держи меня, голубка!Пожалуй, с пьяных глазК твоим ногам свалюсь я, —А в саду ведь народ как раз.

28-29 января 1921

Гейне. «Как луна дрожит на лоне…»

Как луна дрожит на лонеМоря, полного тревогой,А сама, ясна, спокойна,Голубой идет дорогой, —Так, любимая, спокойнаИ ясна твоя дорога,Но дрожит твой образ в сердце,Потому что в нем тревога.

29 января 1921

Гейне. «Альянс священный прочно…»

Альянс священный прочноСвязал нам теперь сердца:Прижавшись тесно, друг другаПостигли они до конца.

Ах! жаль, что юной розойУкрасила ты грудь,Союзница бедная нашаЕдва могла вздохнуть.

29 января 1921

Гейне. «Опять воскрешает мне память…»

Опять воскрешает мне памятьРазвеянный ветром образ —Зачем меня волнуетТак глубоко твой голос?

Не говори: люблю!Позор не минует, я знаю,Прекраснейшего в мире —Любви, весны и мая.

Не говори: люблю!Целуй без слов, без клятвы,Посмейся увядшим розам,Когда принесу их завтра.

31 января 1921

Гейне. «Своим письмом напрасно…»

Своим письмом напрасноТы хочешь напугать;Ты пишешь длинно ужасно,Что нам пора порвать.

Страниц двенадцать, странно!И почерк так красив!Не пишут так пространно,Отставку дать решив.

Январь-февраль 1921

Гейне. Пролог

Чуть не в каждой галерееЕсть картина, где герой,Порываясь в бой скорее,Поднял щит над головой.

Но амурчики стащилиМеч у хмурого бойцаИ гирляндой роз и лилийОкружили молодца.

Цепи горя, путы счастьяПринуждают и меняОставаться без участьяК битвам нынешнего дня.

3 февраля 1921

Аветик Исаакян. Моей матери

1

От родимой страны удалилсяЯ, изгнанник, без крова и сна,С милой матерью я разлучился,Бедный странник, лишился я сна.

С гор вы, пестрые птицы, летите,Не пришлось ли вам мать повстречать?Ветерки, вы с морей шелестите,Не послала ль привета мне мать?

Ветерки пролетели бесшумно,Птицы мимо промчались на юг.Мимо сердца с тоскою безумной —Улетели бесшумно на юг.

По лицу да по ласковой речиСтосковался я, мать моя, джан,Джан — ласкательное название.Был бы сном я — далече, далечеПолетел бы к тебе, моя джан.

Ночью душу твою целовал бы,Обнимал бы, как сонный туман,К сердцу в жгучей тоске припадал бы,И смеялся и плакал бы, джан!

2