Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений Страница 37

Все былое рушат, губят.

Люди ничего святого,

Дорогого нам, не любят!

Знали б вы, как я тоскую!..

Потоскуемте же вместе…

Может быть, теперь пивную

Выстроят на этом месте?!..

Пустыне смеют, – я сломаю!

Отомщу за честь старушки!

Добрый, милый! вы поймите:

Няня!.. мельница!.. игрушки!..

1914. Июнь

Эст-Тойла

РОНДЕЛЬ БЕЛОЙ НОЧИ

Сегодня волны не звучат,

И облако – как белолилия.

Вот английская эскадрилия

Плывет из Ревеля в Кронштадт.

Ты на балконе шоколад

Кусаешь, кутаясь в мантилии.

Сегодня волны не звучат,

И облака – как белолилии.

Я у забора. Горный скат.

Ах, ленно сделать мне усилия -

Сбежать к воде: вот если б крылия!

Я странной немотой объят

И жутью: волны не звучат.

1914. Июнь

Эст-Тойла

ОКТАВА

Татьяне Краснопольской

Заволнуется море, если вечер ветреет.

Если вечер ветреет, не слыхать мандолин.

А когда вечер сонен, заходи, – и зареет

И зареет над морем голубой Вандэлин.

Вандэлин околдует, Вандэлин обогреет,

Обогреет живущих у студеных долин.

У студеных долин, где приют голубей,

Замиражится принц бирюзы голубей!

1910. Август

ПОЭМА МЕЖДУ СТРОК

1

Мечты мои всегда у моря -

Того, откуда я бежал,

Себя безвольем опозоря,

Боясь любви, как змейных жал…

Я помню: сумерки лиловы…

Да, север, сумерки и май…

Идем втроем, Их две. Как новы!

Как неисчерпанны! – познай!

Олесенное побережье

И повороты, и холмы…

Какая нега! фразы реже…

И нет ли нас? И есть ли мы?

Ах, я не знаю, не узнаю,

Как я не знал тогда, тогда!..

Но к северу, но к морю, к маю!-

Всегда не здесь, всегда туда!

Не от того, что здесь мне плохо:

Мне лучше, мне милее здесь,

Но не сдержать о прошлом вздоха,

И я, – так что ж? – я в прошлом весь…

2

Стояли в полночь у обрыва

Я, мой Перунчик и жена…

Как Эда Финского залива,

Светила бледная луна…

О той я думал. У рыбачьих

Хибарок, лодок и сетей

Сверкнули глаза два горячих,

Меня зовущих из ветвей…

Я вздрогнул, – я шагнул для спуска!

Смелей с уступа на уступ!

Звала батистовая блузка

И очерк тех, – вервэнных, – губ…

Но тихо мне жена сказала

С неизменившимся лицом:

“Пусть подождет дочь адмирала,

Не торопись, – мы все сойдем”…

Как можно было в силуэте

Среди деревьев, сверху вниз,

Узнать соперницу, – в ответе

Нуждается такой сюрприз…

3

Дни, лепестковые как розы!..

Вдыхали счастья впопыхах!..

…Елены Яковлевны слезы,

И мой перед слезами страх…

Забуду ли и вас, профессор,

Анатом, сводник и хитрец,

Ползун по скалам и повеса,

Рогатых жен родной отец?…

Забуду ли террасу с пивом,

Ваш разговор с моей женой,

И тут же фразу: “под обрывом”,

Закушенную ветчиной?…

Забуду ли и нашу шлюпку

И бурноволновый волан?

Скидаемую быстро юбку,

На пляже позы “под Дункан”?…

А после звука Берлиоза -

Ее призыв в ночных полях!..

…Елены Яковлевны слезы,

И мой перед слезами страх?…

1914. Август

Мыза Ивановка

ЯБЛОНЯ-СОМНАМБУЛА

Спит белая вешняя яблоня.

Ей любо, как девушке, грезить.

Что, в зеркале неба корабль луня,

Восходит тоскующий месяц.

Плывет над землею он алчною,

Во влажном скользит малахите.

Он дышит дыханием яблочным

И сердце ее он похитил.

О грезы! К нему вы зареяли…

Вас месяц приветливо встретил…

Вам знойно, – просите о веере,-

И жар вам овеерит ветер.

1910. Ноябрь

ИЗ ЦИКЛА “СИРИУС”

СОНЕТНЫИ ВАРИАНТ

О ты, звезда лазоревого льда,

Ты, Сириус сверкательно-кристальный,

Есть на тебе дворец, – он весь хрустальный!

Вокруг него серебрится вода;

Повсюду снег; но снег тот не печальный:

Лазурно-бел и бархатно-пушист;

Он вид всегда хранит первоначальный

И до сих пор, как в день созданья, чист.

Я покажу тому, чей взор лучист,

Все чудеса открытой мной планеты.

Вы слышите? – поют мои сонеты.

Ледяный стих серебрян и душист.

Лети, корабль, на Сириус, – туда,

В кольцо волшбы лазоревого льда!

1909. Декабрь

ВЕЧЕРОМ ЖАСМИНОВЫМ

Сонным вечером жасминовым, под лимонный плеск

луны,

Повстречалась ты мне, грешница, с белой лилией в

руке…

Я приплыл к очам души твоей по лунящейся реке…

Берега дремали хлебные – золотые галуны.

Распустила косу русую, – проскользнула в рожь коса

И скосила острым волосом звездоликий василек.

Улыбнулась, лепестковая, и завился мотылек -

Не улыбка ль воплощенная?… Загудело, как оса…

Сердце тихо очаровано… Сердце ранено чуть-чуть…

Захлебнулся ум в забвении… Вдалеке – виолончель…

Сонным вечером жасминовым сядь на лунную качель:

Будет с лилиями грешница и чарующая чудь…

1910. Март

ЭТО ТОЛЬКО В ЖАСМИН…

Это только в жасмин… Это только в сирень…

Проклинается город надрывно…

Заночеет бело, – и в простор деревень

Окрыляется сердце порывно…

И не хочется сна… И зачем ты один?…

Кто-то бродит в ничем… Что-то в ком-то…

Это только в сирень… Это только в жасмин…

Это только узоры экспромта…

1912. Весна

И ОНА УМЕРЛА МОЛОДОЙ…

Я хочу умереть молодой…

И она умерла молодой,

Как хотела всегда умереть!..

Там, где ива грустит над водой,

Там покоится ныне и впредь.

Как бывало, дыханьем согреть

Не удастся ей сумрак густой,

Молодою ждала умереть,

И она умерла молодой.

От проезжих дорог в стороне

Есть кладбище, на нем – островок,

И в гробу, как в дубовой броне,

Спит царица без слез, без тревог,

Спит и видит сквозь землю – насквозь -

Кто-то светлый склонился с мечтой

Над могилой и шепчет: “Сбылось,-

И она умерла молодой”.

Этот, грезой молящийся, – кто?

Он певал ли с почившей дуэт?

Сколько весен душой прожито?

Он поэт! Он поэт! Он поэт!

Лишь поэту она дорога,

Лишь поэту сияет звездой!

Мирра в старости зрила врага,-

И она умерла молодой.

1909. Май

НЕТ НИЧЕГО

Молодость кончилась как-то сразу.

Ночью увяла в саду сирень.

Я не влюбляюсь больше ни разу.

Даже лениться, лениться – лень!

Было когда-то все голубое:

Негодованье, порыв, тоска.

Было когда-то все молодое,

И безразличье – теперь, пока…

Но если “пока” – навек, без срока?

Удастся ль в “опять” претворить его?

Надеюсь безумно! хочу жестоко!

И нет ничего, как нет ничего!..

1914. Сентябрь

Мыэа Ивановка

ЗАГОРНОЙ…

В столице Грузии загорной,

Спускающейся по холмам

К реке неряшливо-проворной,

Есть милое моим мечтам.

Но тем странней мое влеченье

В те чуждые душе края,

Что никакого впечатления

От них не взял на север я.

И тем страннее для рассказа

Что не смутила ни на миг

Меня загадочность Кавказа

(Я Лермонтова не постиг)…

Однако в Грузии загорной

Есть милое моим мечтам:

Я вижу женщину, всю черной,

Кому я имени не дам.

Она стройна, мала и нервна,

Лицо бескровно, все – вопрос,

Оно трагически безгневно

И постоянно, как утес.

Уста умершей; уголками

Слегка опущены; сарказм

И чувственность – в извечной драме;

В глазах, – угрозье горлоспазм.

Не встретите на горных шпилях

Ее “с раздумьем на челе”:

Она всегда в автомобилях,

Она всегда навеселе!

Я не пойму – ты явь иль пена

Прибоя грёз моих, но ввек

Ты в памяти запечатленна,

Нечеловечий человек.

1918. Октябрь

СЕГОДНЯ НЕ ПРИДУ

Сегодня не приду; когда приду – не знаю…

“Сегодня не приду; когда приду – не знаю…”

Я радуюсь весне, сирени, солнцу, маю!

Я радуюсь тому, что вновь растет трава!

– Подайте мой мотор. Шоффэр, на Острова!

Пускай меня к тебе влечет неудержимо,

Мне хочется забыть, что я тобой любима,

Чтоб чувствовать острей весенний этот день,

Чтоб слаже тосковать…

– В сирень, шоффэр! в сирень!

Я так тебя люблю, что быть с тобою вместе

Порой мне тяжело: ты мне, своей невесте,

Так много счастья дал, собой меня впитав,

Что отдых от тебя среди цветов и трав…

Пощады мне, молю! Я требую пощады!

Я видеть не могу тебя и мне не надо…

– Нельзя ли по морю, шоффэр?… а на звезду?…

Чтоб только как-нибудь: “Сегодня не приду…”

1914. Июнь

Эст-Тойла

АМУЛЕТЫ

Звенели ландыши во мху,

Как серебристый колокольчик,

И белки в шубках на меху,