Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений Страница 38

«Синие тени от желтых огней…»

Синие тени от желтых огнейВ бледной улыбке рассвета;Дым, перед ней и бледней, и нежней, –Вьется, теряется где-то.

День поневоле подходит к окну,Жалкой улыбкой кривится;Дымом прильну я к окну – в глубину,Где-то, где ночь мне приснится.

В белую кану Иванову ночьС желтыми в небе кострами.Сердце, пророчь: сердцу вмочь превозмочьСвет в фимиаме, во храме.

ФАНДАНГО

Вот тебе мое проклятьеНавсегда от сей минуты:Будь несметно ты богата,Но – когда лишишься вкуса.

Апельсин возьми, дитя,Что в своем саду сорвал я;Но не режь его ножом:Сердце в нем мое томится.

Было б тысяча душ во мне,Сразу б отдал их тебе;Нет во мне их, – лучше возьмиТысячу раз одну.

Ах, не важничай, сеньора,Что высокого ты рода:Ведь и для высоких башен,А бывают лестницы.

«Всё о том же, всё об одном…»

Всё о том же, всё об одномЛепечут мои минуты,Когда, как в краю ином,Возносятся легким сномТомленья тяжелой смуты.

И в этом тончайшем снеРасширяются плавно крылья,Воздушной неся волнеУже не трудную мнеБлаженную боль усилья.

А сегодня ночь – забытьюМоему – иная услада:Всей грудью дышащей пьюСтрадальную песнь твою –И мне ничего не надо.

Усилья былого нет,Нет в упругом дыханье боли,И нездешний воздух и светСлезами тихо согрет:Не в своей, а в твоей я воле.

«Как брызги пенные блистающей волны…»

Как брызги пенные блистающей волныКипят могучею игрой глубинной мощиИ в шелесте листа таинственно слышныКолеблемые ветром рощи,

Так Божьего певца один простой запев,Не ведая своей отчизны величавой,От мира вышних сил на землю отлетев,Нам дух поит хвалой и славой.

АННЕ АХМАТОВОЙ

1. «Я не знаю, я не знаю, как…»

Я не знаю, я не знаю, какПодойти к тебе и молвить слово.Всё, что я скажу, тебе не ново,А двоим ведь слово – тайный знак,Вещий знак сознания иного.

И в моем сознании ночномЗа тебя болею и тоскую:Как выносишь ношу ты такую?Иль мое страданье об ином,Что немого сна не расколдую?

2. «Ах, мне пусто; я не знаю, как…»

Ах, мне пусто; я не знаю, какВ жизни дальше маяться, слоняться.А уснешь, а грезишь как чудак,Золотые же – и те не снятся.

Впрочем, сон привычный мой: цветутВековые липы в тесном парке;Меж аллей так луговины ярки,И тропинки легкие бегут;

Всё сбегают вниз – туда, где пруд(Смутно помню) вольно разлегался,Вдруг весной поднялся и прорвалсяСквозь плотину утлую, ушел;Поросло дно тучное; осталсяТихий ручеек и влажный дол.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

СОНЕТ

Безмолвен и угрюм, уснул дремучий бор,Овеян темнотой и сумрачными снами,И только иногда таинственный уборОт ветра зыблется прохладными волнами.

И с пасмурных небес созвездий ясный взорВдруг упадет к земле спокойными лучами,И звезды озарят сквозь лиственный узорТревожно-спящий лес бесстрастными очами

И снова скроются в тумане облаков…А на земле, в лесу, – мерцая робким светом, –Как будто устыдясь земных своих оков,

Но жаждая небес и полные приветом –Для сонма дальних звезд призывом и ответом –Дрожа, горят огни пигмеев-светляков…

СФИНКСЫ НАД НЕВОЙ (Из «Песен о каменном городе»)

Когда тревожно спит столица,И только пленная царица –Нева томится и грустит,И только трепетные волны,Тоской неведомою полны,Со стоном бьются о гранит, –

На берегу тогда не дремлютДва сфинкса – и глядят, и внемлют:Глядят на пышную НевуИ внемлют плеску, внемлют шумуИ, погрузившись тихо в думу,Как будто грезят наяву.

И край родной – родные ФивыИ Нила желтые извивы,Пустыни властного царя,И храм безмолвно-величавыйСо всей немеркнущею славой,И жизни дивная заря –

Всё перед ними воскресает…Но их подножия лобзаетНе полновластная волна,Не нежит их горячей лаской,Не тешит их волшебной сказкой.

Не здесь отчизна – их святыня –И раскаленная пустыня,И необъятные пески…Всё спит… Не слышат ветров люди…И сжались каменные грудиОт сожаленья и тоски…

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ (На книгу «Все напевы»)

Познавший грез, веков, народовИ перепутья и пути,Испытанный среди рапсодов,Свою нам песню возврати.

Еще не все, не все напевыРодная слышала земля,Что слали яростные девыВо след пришельца-корабля –

Где к мачте трепетной привязан,Ты расширял бесстрашный слух,Где в тайноведцы был помазанПытливый и крылатый дух.

«Ты мудрости хотела от меня…»

Лишь с фимиамом песнопенья

Падет к стопам твоим поэт.

Фет

Ты мудрости хотела от меня –Пытливого и важного сомненья;А дождалась – восторгов песнопенья,Веселого и ясного огня.

Когда над нами ярко солнце дня,Я не хочу ни ночи, ни затменья.Но в пламени спокойного гореньяМой фимиам плывет, мольбу храня.

Его приемлет тихая лазурь.У сердца нет Ливана, злата, смирны.Мои напевы радостны и мирны,

Не ведают ни слез, ни гроз, ни бурь.Порыв души восторженной, воскресниИ загорись на жертвеннике песни.

«Я слышу ласковую трель…»

Я слышу ласковую трель –Пришел, пришел апрель.Звучит ли в сердце, на дворе льАпрель, твоя свирель?

Не знаю. В мир и в сердце лейВсё легче и светлейНапевный дух твоих полейБелей ночных Лилей.

ЦАРИЦА

На сцене тусклого театраХолодной куклой восковойЛежит немая Клеопатра,Склонясь венчанной головой.

Над ней грустят живые лица,Расширив тихие зрачки,И ждут – не вспрянет ли царица,И знают – не избыть тоски.

Навстречу жуткому покоюЗвучат железные слова –И не исполнены тоскоюБез алтаря, без божества.

Но нет! Насмешкою железной,Как шпага, тонок и остер,Над этой куклой бесполезнойГремит трагический актер.

Была ли ты? Была ль царицейЖестокосердая жена?И ты ль отомщена сторицей,Печатью смерти сожжена?

При плесках светлого театраС живою прелестью лицаВстает из гроба КлеопатраВ сиянье царского венца.

В БИБЛИОТЕКЕ

Как сладостно следить в пустой библиотекеПризнанья тихие желтеющих страницИ жить вне временных, условленных границ –В минувшем, может быть, но полном жизни веке.

Предавшись добрых сил целительной опеке,В теченье медленном знакомых вереницТебя ласкающих, тобой любимых лицВ тиши мечтать о нем, о близком человеке.

И сладостно узнать, что жизнь его душаДругая, близкая твоей душе, следила –Душа учителя. Вот – книга сохранила

Пометы легкие его карандаша –Привычные черты. Как внове хорошаМечты и памяти связующая сила!

ТАЙНЫЕ СОЗВУЧИЯ