Владимир Бенедиктов - Стихотворения 1838–1850 гг. Страница 4

Порыв

Как в кованной клетке дубравная птица,Все жажду я, грустный, свободного дня.Напрасно мне блещут приветные лица,И добрые люди ласкают меня:Мне тяжко встречаться с улыбкою ясной;Мне больно смотреть, как играет заря;Нет, милые люди, напрасно, напрасноХотите вы сделать ручным дикаря!Вы сами видали, как странно и тщетно,Скрывая унынье, притворствовал я,Как в обществе чинном и стройном заметнаГлухая, лесная природа моя.Природа была мне в притворстве уликой:Впиваясь в ее вековую красу,Я помню, в минуты прощальной порыКак слезы катились у вас смоляныеЖивым янтарем из – под темной коры,Как вы мне, сгибаясь, главами кивали.Даря свой последний, унылый привет,Как ваши мне листья по ветру шептали:«Куда ты уходишь? – Там счастия нет».О, я разорвал бы печали завесу,Забытою жизнью дохнул бы вполне, —Лишь дайте мне лесу, дремучего лесу!Отдайте лишь волю широкую мне,Где б мог я по – своему горе размыкать,Объятья природе опять распахнуть,И праздно бродящую радость закликатьНа миг перепутья в отверстую грудь!

Путевые заметки и впечатления

(В Крыму)

На море

Ударил ветр. Валы ЕвксинаШумят и блещут подо мной,И гордо вздулся парус мойНа гордых персях исполина.Мой мир, оторван от земли,Летит, От берега вдалиТеряет власть земная сила;Здесь только небо шлет грозу;Кругом лишь небо, а внизу —Одна широкая могила.И лежа я, раздумья полн,С размашистой качели волн —От корня мачты – к небу очиПриподнимал, и мнилось мне:Над зыбью моря звезды ночиКачались в темной вышине;Всё небо мерно колыхалось,И неподвижную досельПерст божий зыблет, мне казалось,Миров несметных колыбель, —И тихо к горизонту падалМой взор: там вал разгульный прядал.И из – за края корабляПучина грудь приподнималаИ глухо вздох свой разрешалаСедые кудри шевеля.

Близ берегов

В широком пурпуре АврорыВосходит солнце. Предо мнойТавриды радужные горыВолшебной строятся стеной.Плывём. Всё ближе берег чуднойИ ряд заоблачных вершин —Всё ближе. У кормы дельфинВолной играет изумруднойИ прыщет искрами вокруг.Вот пристань! – Зноем дышит юг.

Здесь жарко – сладок воздух чистый,Огнём и негой разведён.И как напиток золотистыйИз чаши неба пролит он.Там – в раззолоченном уборе,Границ не знающее мореС небесной твердью сведено,А тут – к брегам прижаться радо,И только именем черно,Слилось лазурное оноС зелёным морем винограда.К громадам скал приник залив,И воды трепетные млеют,И рощи лавров отразив,Густые волны зеленеют.

На южном берегу

Природа здешняя светла,Пышна, кудрява, лучезарна,Как прелесть женская – мила,И как прелестница коварна;Полна красот со всех сторон,Блистает и язвит – злодейка;В руинах дремлет скорпион;В роскошных злаках вьётся змейка;В зелёных локонах кустовШипы таятся, иглы скрыты,И между стеблями цветовПропущен стебель ядовитый.А знойный воздух сей, огнёмВ уста втекающий, как лава!..Невидимо разлита в немСоблазна тайного отрава:Вдыхая в грудь его струи,Я вспомнил сон моей любви —Тяжёлый сон! – Зачем любовьюЗдесь дышит всё? – Зайдёт ли день:Край неба весь нальётся кровью,И соблазнительная теньНа холмы ляжет; из – за Понта,Округлена, раскалена,Восстав, огромная лунаРаздвинет обруч горизонта,И выплывет, и разомкнётСвои прельстительные очи…Она, бывало, перечтётМне все недоспанные ночи,Напомнит старые мечты,Страстей изломанных картинуИ всё, за чтобы отдал ты,Скиталец, жизни половину.Какой томительный упрёк,Бывало, мне на сердце ляжет,Когда луна мне томно скажет:Страдай! Томись! Ты одинок.

Между скал

Белело море млечной пеной.Татарский конь по берегу мчалМеня к обрывам страшных скалМеж Симеисом и Лименой,И вот – они передо мнойУжасной высятся преградой;На камне камень вековой;Стена задвинута стеной;Громада стиснута громадой;Скала задавлена скалой.Нагромоздившиеся глыбыВисят, спираясь над челом,И дико брошены кругомКуски, обломки и отшибы;А время, став на их углы,Их медленно грызет и режет:Здесь слышен визг его пилы,Его зубов здесь слышен скрежет.Здесь бог, когда живую властьСвою твореньем он прославил,Хаоса дремлющего частьНа память смертному оставил.Зияют челюсти громад;Их ребра высунулись дико,А там – под ними – вечный ад,Где мрак – единственный владыко;И в этой тьме рад – рад ездок,Коль чрез прорыв междуутесныйКой – где мелькает светоносныйХоть скудный неба лоскуток.А между тем растут преграды,Все жмутся к морю скал громады,И поперек путь узкий мойВдруг перехвачен: нет дороги!Свернись, мой конь, ползи змеей,Стели раскидистые ноги,Иль в камень их вонзай! – Идет;Подковы даром не иступит;Опасный встретив переход,Он станет – оком поведет —Подумает – и переступит, —И по осколкам роковым,В скалах, чрез их нависший купол,Копытом чутким он своимДорогу верную нащупал.

Уже я скалы миновал;С конем разумным мы летели;Ревел Евксин, валы белели,И гром над бездной рокотал.

Средь ярких прелестей созданьяВзгрустнулось сердцу моему:Оно там жаждет сочетанья;Там тяжко, больно одному.Но, путник, ежели пороюВ сей край обрывов и стремнинЗакинут будешь ты судьбою, —Здесь – прочь от людей! Здесь будь один!Беги сопутствующих круга,Оставь избранницу любви,Оставь наперсника и друга,От сердца сердце оторви!С священным трепетом ты внидешьВ сей новый мир, в сей дивный свет:Громады, бездны ты увидишь,Но нет земли и неба нет;Благоговенье трисвятоеВ тебя прольется с высоты,И коль тогда здесь будут двое,То будут только – бог и ты.

Могила в мансарде

Я вижу рощу. Божий храмВ древесной чаще скрыт глубоко.Из моря зелени высокоКрест яркий выдвинут; к стенамКусты прижались; рдеют розы;Под алтарем кипят, журча,Неиссякающие слезыЖивотворящего ключа.Вблизи – могильный холм; два сумрачные древаНад ним сплели таинственный покров:Под тем холмом почила дева —Твоя, о юноша, любовь.Твоей здесь милой прах. В цветах ее могила.Быть может, стебли сих цветовИдут из сердца, где любовьСвятые корни сохранила.В живые чаши этих роз,Как в ароматные слезницы,И на закате дня, и с выходом денницы,Заря хоронит тайну слез.В возглавьи стройный тополь выросИ в небо врезался стрелой,Как мысль. А там, где звучный клиросВеликой храмины земной,Залив в одежде светоноснойГремит волною подутесной;Кадят душистые цветы,И пред часовнею с лампадой у иконыДеревья гибкие творят свои поклоны,И их сгущенные листыМолитву шопотом читают. – Здесь, мечтатель,Почившей вдовый обожатель,Дай волю полную слезам!Припав на холм сей скорбной грудью,Доверься этому безлюдьюИ этим кротким небесам:Никто в глуши сей не увидитТвоих заплаканных очей;Никто насмешкой не обидитЗаветной горести твоей;Никто холодным утешеньемИли бездушным сожаленьемТвоей тоски не оскорбит,И ересь мнимого участьяНа месте сем не осквернитСвятыню гордого несчастья.Здесь слез не прячь: тут нет людей.Один перед лицом природыДай чувству весь разгул свободы!Упейся горестью своей!Несчастлив ты, – но знай: судьбоюИной безжалостней убит,И на печаль твою пороюС невольной завистью глядит.Твою невесту, в цвете векаСхватив, от мира увлеклиОбъятья матери – земли,Но не объятья человека.Ее ты с миром уступилСвященной области могил,Земле ты предал персть земную:Стократ несчастлив, кто живуюПодругу сердца схоронил,Когда, навек от взоров скрыта,Она не в грудь земли зарыта,А на земле к кому-нибудьСлучайно кинута на грудь.

Дом в цветах. – Алупка

В рощах ненаглядныхЗдесь чертог пред вами.Камень стен громадныхВесь увит цветами:По столбам взбегают,По карнизам вьются,Мрамор обнимают,К позолоте жмутся;Расстилаясь тканью,Съединя все краски,Расточают зданьюЖенственные ласки.Ласки, пав на камень,Пропадают даром:Из него жар – пламеньВыбьешь лишь ударом.Так – то и на светеМеж людьми ведется:Прелесть в пышном цветеЧасто к камню жмется;Цвет, что всех милее,Нежен к истукану;Ластится лелеяК пню или чурбану.Тут хоть камень глажеЩеголя причесан:Там – посмотришь – дажеПень тот не отесан.

Орианда