Владимир Бенедиктов - Стихотворения 1838–1850 гг. Страница 5

Дом в цветах. – Алупка

В рощах ненаглядныхЗдесь чертог пред вами.Камень стен громадныхВесь увит цветами:По столбам взбегают,По карнизам вьются,Мрамор обнимают,К позолоте жмутся;Расстилаясь тканью,Съединя все краски,Расточают зданьюЖенственные ласки.Ласки, пав на камень,Пропадают даром:Из него жар – пламеньВыбьешь лишь ударом.Так – то и на светеМеж людьми ведется:Прелесть в пышном цветеЧасто к камню жмется;Цвет, что всех милее,Нежен к истукану;Ластится лелеяК пню или чурбану.Тут хоть камень глажеЩеголя причесан:Там – посмотришь – дажеПень тот не отесан.

Орианда

Прелесть и прелесть! Вглядитесь:Сколько ее на земле!Шапку долой! ПоклонитесьЭтой чудесной скале!Зеленью заткан богатойЧто за роскошный утес,Став здесь твердыней зубчатой,Плечи под небо занес!Но извините: с почтеньемСколько ни кланяйтесь вы, —Он не воздаст вам склоненьемГордой своей головы —Нет! – но услужит вам втроеПышным в подножье ковром,Тенью прохладной при зное,Водных ключей серебром.Гордая стать – не обида:Пусть же, при благости тверд,Дивный утес твой, Таврида,Кажется смертному горд!Вспомним: средь скал благовонных,В свете, над лоском полов,Мало ль пустых, беспоклонных,Вздернутых кверху голов?Тщетно бы тени и кроваБлизкий от них тут искал:Блещут, но блещут суровоВыси живых этих скал.

Потоки

Не широки, не глубокиКрыма водные потоки,Но зато их целый ройСброшен горною стеной,И бегут они в долины,И через камни и стремниныЗвонкой прыгают волной,Там виясь в живом узоре,Там теряясь между скалИли всасываясь в мореОстрее змеиных жал.Смотришь: вот – земля вогнуласьВ глубину глухим котлом,И растительность кругомГусто, пышно развернулась.Чу! Ключи, ручьи кипят, —И потоков быстрых змейкиСквозь подземные лазейкиПробираются, шипят;Под кустарников кудрямиТо скрываются в тени,То блестящими шнурамиМеж зелеными коврамиПередернуты они,И, открыты лишь частями,Шелковистый режут долИ жемчужными кистямиНизвергаются в котел.

И порой седых утесовРасплываются глаза,И из щелей их с откосовБрызжет хладная слеза;По уступам вперехватку,Впересыпку, вперекатку,Слезы те бегут, летят,И снопами водопад,То вприпрыжку, то вприсядку,Бьет с раската на раскат;То висит жемчужной нитью,

То ударив с новой прытью,Вперегиб и вперелом,Он клубами млечной пеныМылит скал крутые стены,Скачет в воздух серебром,На мгновенье в безднах вязнетИ опять летит вперед,Пляшет, отпрысками бьет,Небо радугами дразнит,Сам себя на части рвет.Вам случалось ли от жаждыУмирать и шелест каждыйШопотливого листка,Трепетанье мотылька,Шум шагов своих тоскливыхПринимать за шум в извивахРодника иль ручейка?Нет воды! Нет мер страданью;Смерть в глазах, а ты идиС пересохшею гортанью,С адским пламенем в груди!Пыльно, – душно, – зной, – усталость!Мать-природа! Где же жалость?Дай воды! Хоть каплю! – Нет!Словно высох целый свет.Нет, поверьте, нетерпеньемВы не мучились таким,Ожидая, чтоб явленьемВас утешила своимВаша милая: как слабыТе мученья! – И когда быВ миг подобный вам онаВдруг явилась, вся полнаКрасоты и обаянья,Неги, страсти и желанья,Вся готовая любить, —Вмиг сей мыслью, может быть,Вы б исполнились единой:О, когда б она УндинойИли нимфой водянойЗдесь явилась предо мной!И ручьями б разбежаласьШелковистая коса,И на струйки бы распаласьВлажных локонов краса,И струи те, пробегаяЧерез свод ее челаСлоем водного стекла,И чрез очи ниспадая,Повлекли б и из очейОхлажденных слез ручей,И потом две водных течиСправа, слева и кругомНа окатистые плечиЕй низверглись, – И потомС плеч, где скрыт огонь под снегомТая с каждого плеча,Снег тот вдруг хрустальным бегомПокатился бы, журча,Влагой чистого ключа, —И, к объятиям отверсты,Две лилейные руки,Растеклись в фонтанах персты,И – не с жаркой глубиной,Но с святым бесстрастным хладом —Грудь рассыпалась каскадомИ расхлынулась волной!Как бы я втянул отрадноЭти прелести в себя!Ангел – дева! Как бы жадноВмиг я выпил всю тебя!Тяжести мои смущает мысли.Может быть, сдается мне, сейчас —В этот миг – сорвется этих массНадо мной висящая громадаС грохотом и скрежетаньем ада,И моей венчая жизни блажь,Здесь меня раздавит этот кряж,И, почет соединив с обидой,Надо мной он станет пирамидой,Сложенной из каменных пластов.Лишь мелькнет последние мгновенье, —В тот же миг свершится погребенье,В тот же миг и памятник готов.Похорон торжественных расходы:Памятник – громаднее, чем сводыВсех гробниц, и залп громов, и треск,Певчий – ветер, а факел – солнца блеск,Слезы – дождь, все, все на счет природы,Все от ней, и где? В каком краю? —За любовь к ней страстную мою!

Пещеры Кизиль-Коба

Где я? – Брожу во мгле сырой;Тяжелый свод над головой:Я посреди подземных сферВ безвестной области пещер.Но вот – лампады зажжены,Пространства вдруг озарены:Прекрасен, ты подземный дом!Лежат сокровища кругом;Весь в перлах влаги сталактитХолодной накипью блестит;Там в тяжких массах вывел онРяд фантастических колон;Здесь облачный накинул свод;Тут пышным пологом идетИ, забран в складках, надо мнойВисит кистями с бахромойИ манит путника прилечь,Заботы жизни сбросить с плеч,Волненья грустные забыть,На камень голову склонить,На камень сердце опереть,И с ним слиясь – окаменеть.

Идем вперед – ползем – скользимПодземный ход неизмерим.Свод каждый, каждая стенаХранит прохожих имена,И силой хищной их рукиОт стен отшиблены куски;Рубцы и язвы сих громадСлед их грабительства хранят,И сами собственной рукойОни здесь чертят вензель свой,И в сих чертах заповедных —Печать подземной славы их.И кто здесь имя не вписал?И кто от этих чудных скалКуска на память не отсек?Таков тщеславный человек!Созданьем, делом ли благим,Иль разрушеньем роковым,Бедой ли свой означив путь,Чертой ли слабой – чем-нибудь —Он любит след оставить свойИ на земле, и под землей.

Бахчисарай

Настала ночь. Утих базар.Теснины улиц глухи, немы.Луна, лелея сон татар,Роняет луч сквозь тонкий парНа сладострастные гаремы.

Врата раскрыл передо мнойДворец. Под ризою ночнойОбъяты говором фонтановМечеть, гарем, гробницы ханов —Молитва, нега и покой.

Здесь жизнь земных владык витала,Кипела воля, сила, страсть,Здесь власть когда-то пировалаИ гром окрест и страх метала —И все прошло; исчезла власть.

Теперь все полно тишиною,Как сей увенчанный луною,Глубокий яхонтовый свод.Все пусто – башни и киоски,Лишь чьей – то тени виден ход,Да слышны в звонком плеске водСтихов волшебных отголоски.

Вот тот фонтан!.. Когда о нем,Гремя, вещал орган России,Сей мрамор плакал в честь Марии,Он бил слезами в водоем —И их уж нет! – Судьба свершилась.Ее последняя грозаНад вдохновленным разразилась. —И смолк фонтан, – остановилась,Заглохла в мраморе слеза.

Горы

Мой взор скользит над бездной роковойСредь диких стен громадного оплота.Здесь – в массах гор печатью вековойЛежит воды и пламени работа.Здесь – их следы. Постройка их крепка;Но все грызут завистливые воды:Кто скажет мне, что времени рукаНе посягнет на зодчество природы?Тут был обвал – исчезли высоты;Там ветхие погнулись их опоры;Стираются и низятся хребты,И рушатся дряхлеющие горы.Быть может: здесь раскинутся поля,Развеется и самый прах обломков,И черепом ободранным земляОстанется донашивать потомков.Мир будет – степь; народы обоймутГрудь плоскою тоскующей природы,И в полости подземны уйдутТекущие по склонам горным воды,И, отощав, иссякнет влага рек,И область туч дождями оскудеет,И жаждою томимый человекВ томлении, как зверь, освирепеет;Пронзительно свой извергая стонИ смертный рев из пышущей гортани,Он взмечется и, воздымая длани,Открыв уста, на голый небосклонКровавые зеницы обратит,И будет рад тогда заплакать он,И с жадностью слезу он проглотит!..

И вот падут иссохшие леса;Нигде кругом нет тени возжеланной,А над землей, как остов обнаженный,Раскалены, блистают небеса;И ветви нет, где б плод висел отраднойДля жаждущих, и каплею прохладнойне светится жемчужная роса,И бури нет, и ветер не повеет…А светоч дня сверкающим ядром,Проклятьями осыпанный кругом,Среди небес, как язва, пламенеет…

Чатырдаг