Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений Страница 43

ИЗ АЛЬБОМА Л.М. ЛЕБЕДЕВОЙ

1. «День суетный глядит ко мне в окошко…»

День суетный глядит ко мне в окошко,Бесчувственный к страданию и злу.А в комнату отворочусь немножко, –Котеночек играет на полу.

Цыганочкин котеночек, – я знаю, –И с тихой нежностью любуюсь им,И простодушно сердцем отдыхаю, —Но скоро вновь тревогою томим.

Войдет она… Вчера иная феяЗдесь, помню я, с загадочным огнем,Котеночка лаская и лелея,Душила вдруг в объятии своем.

Цыганочкин котеночек дареныйКазался ей зловещим — не к добру…Нет, я слежу с улыбкой умиленнойЖивую простодушную игру.

Ведь этим самым бархатным движеньемК ней на колени прыгал он. Вот-вотС улыбкой вдруг цыганочка войдет,Ненужный день своим заворожив явленьем.

2. «Когда одну потерю…»

Когда одну потерюНошу в душе своейИ счастию не верюВсё горше и больней, –

О, как мне не боятьсяЗа грустный свой покой?Не боязно ль расстатьсяС безмолвною тоской?

А ты проходишь мимо,Смущаешь и томишь,Прорвав непостижимоМою глухую тишь.

И словно мимовольноВзгляну – и запою –И растревожу больноОдну тоску мою.

К душе душою ближе,Но вновь уныл и нем, –Я слышу: Подойди же!И вздох тоски: Зачем?

3. «Под открытым небом Юга…»

Под открытым небом Юга,Руки тонкие воздев,Ты, стихий живых подруга,Очи ширя от испуга,Внемлешь тайных сил напев.

И стопой своей крылатойДольный трепет окрылив,За восторг священный – платойНам приносишь дар богатый,Дар любви – иероглиф.

Что же здесь в тоске унылойБредят косные рабы?В этой смутности постылой,Да, и здесь целебной силойТы – как дольный зов судьбы.

Пусть же день скупой и серыйЗагорится без тебя,Окрыленный стройной верой:Терпсихорой и КиферойОбновимся, полюбя.

«Дарила осень мне, бывало…»

Дарила осень мне, бывало,Живую песню не одну;Ее цветное покрывалоМечте не раз наколдовалоИную, лучшую весну.

Но эта творческая негаМеня покинула давно.Ждет сердце зимнего ночлега,И в тихом сне степного снегаЗапеть ему ли суждено?

Иль сердце странника томится?И уходя в холодный путь,Как робкая ночная птица,Крылом в окно оно стучится –В тепле уютном отдохнуть.

«Я молил бы Аполлона…»

Я молил бы Аполлона,Чтоб из милостей своихДал он мне АнакреонаСветлый взгляд и светлый стих;

Или дал бы мне напевыТе, что ведал Феокрит,Те, какими сердцу девыОн поныне говорит;

Только, смертный, не разгневайБога суетной мольбой:Говоря с любимой девой,Лучше будь самим собой.

Подчинясь судьбе охотно,Я красавицу моюИ легко, и беззаботно –Как умею, так пою.

«Когда потух приятель-самовар…»

Когда потух приятель-самоварИ мирные слышнее разговоры,И вздох души, как легковейный пар,Пал на стекла морозные узоры, –

О чем же ты задумалась, душа,Куда мечтой привычной улетела?Всё думал я: как Ольга хороша,А до других – какое дело!

P.S. Нет! В заключенье вспомним, милый друг,Суровые ответы без обиды –И не одну мы помянем, а двух,И стих украсим рифмой Зинаиды.

«Уж так ли был неправ в ответе славном…»

Уж так ли был неправ в ответе славномТот пьяница? – «Не надо мне ходить!»Не пить трудней, чем не ходить, – конечно.Ну, а попробуй, скажем, не курить. –Однако, вред. – Но вредного себеНельзя не делать в жизни. То да это, –Как разобраться, выйдет вообще:Жить вредно. Так вреди уж на здоровьеВсяк самому себе. По этой частиКуренье мне особенно любезно:Оно насущно стало для меня.Ведь куришь не для самоуслажденья;А если надо прямо ставить цель, –Здесь возвышенье, утонченье духаВ ущерб – чему? Ничтожному, поверьте.А, так сказать, соседних удовольствийНемало здесь. Я корчить знатокаНе собираюсь: чуждо мне эстетство.Конечно, толк я знаю в табаках,Да это нынче ни к чему не служит.Затеи лучше брось. Я даже склоненНаперекор традиции и вкусуУсладу в том найти, что обкурюНовешенькую трубочку. И еюИграю как дитя. И целый вечерЯ занят ей: то в пальцах поверчу,То поднесу к губам, слега продую,То медленно, старательно набьюИ, не спеша, еще полюбовавшись,Чуть зажимаю чубучок зубами;Закуриваю – и приятна свежестьПервоначальная привычки старой –Свежеет мысль моя. А из чего жеИ бьемся мы? Вот тут и говорите,Где вред, где польза. А для пользы жить,Так пользы и не принесешь, пожалуй.

«А скиль-парэ, мы все согласны…»

А скиль-парэ , мы все согласны, –Санузский и компри народ, –И наркомфлирт всегда прекрасный,И сам замнаркомспаснавод, –

Врэман , Санузская ЭдемскойОбители сандут милей –И как прославленной Телемской,Девиз раблейский пел бы ей.

Ке вуле ву? Над воротамиДю паради была б мудра,Фигюрэ-ву , судите сами,Одна строка: фэ ске вудра

А, пар экзампль! Иное слово,Же ву дирэ как наркомис,Тужур прекрасно, хоть не ново –Войон , расширим наш девиз.

Мор-блё ! Нон когито сед эдо ,Анкор с прибавой: эрго сум…Me бон зами ! После обедаЖе сюи тро люр для этих дум!

Иси-ж спландёр ! – как панорамаВ едином росчерке пера!Де тут ля репюблик программа.Вив ля Санузия! Ура!

«Лень ли это злая, добрая ль усталость…»

Лень ли это злая, добрая ль усталость,Легкая ль покорность серенькой судьбе,Если оскорбляет маленькая малость.Если расслабляет плохенькая жалостьК самому себе?

Пьяненькую песню гаденьким фальцетомПроскрипит охотно дряблый старичок,Вовсе не мечтая, даже под секретом,Что и он приходит все-таки поэтомВ жалкий кабачок.

Пьяная привычка, без которой плохо,Словно без косушки горького вина, –Песня в одиночку, песня вместо вздоха,Хриплая, лихая, как царя ГорохаЛихи времена.

Зла ль моя усталость, лень моя добра ли,Нам легко живется с бабушкой судьбой:Смирненькие внучки тихо поиграли,Тихо поскучали. Никнет сон печалиНад самим собой.

«Какая грусть – и как утешно…»

Какая грусть – и как утешно,Что в наши злые времена,Когда живем мы так поспешноИ нами шутит сатана,

Что в наши дни и небывалых,И неразгаданных утратМы в силах жить средь жизней малых,Смотря вперед, а не назад;

Петь над бурлящим морем мутным,Следить за блесткой на волнеИ ясным отблеском минутнымВмиг душу напитать вполне;

Плесть в вешней радостной истомеНадежды радужную нить;И ветхий вечер, в мирном домеНад смертью кошечки грустить.

«Хорошо встречать весну…»