Антология - Западноевропейская поэзия XХ века Страница 5

ЕДИНОРОГ

Перевод К. Богатырева

Святой поднялся, обронив кускимолитв, разбившихся о созерцанье:к нему шел вырвавшийся из преданьябелесый зверь с глазами, как у ланиукраденной, и полными тоски.

В непринужденном равновесье ногмерцала белизна слоновой кости,и белый блеск, скользя, по шерсти тек,а на зверином лбу, как на помосте,сиял, как башня в лунном свете, роги с каждым шагом выпрямлялся в росте.

Пасть с серовато-розовым пушкомслегка подсвечивалась белизнойзубов, обозначавшихся все резче.И ноздри жадно впитывали зной.Но взгляда не задерживали вещи —он образы метал кругом,замкнув весь цикл преданий голубой.

ПЕСНЯ МОРЯ

Перевод В. Леванского

Выдох древних морей,бурный Борей,ты не чужой и ничей,ветер ночей.Выйду на берег скорей —спорит со мнойвыдох древних морей,ветер ночной.Только для древних скалвоет простор.Как налетает шквал!Стонет инжир сквозной —как он руки простертам, под луной!

«Не воздвигай надгробья. Только роза…»

Перевод Г. Ратгауза

Не воздвигай надгробья. Только розада славит каждый год его опять.Да, он — Орфей. Его метаморфозажива в природе. И не надо знать

иных имен. Восславим постоянство.Певца зовут Орфеем. В свой череди он умрет, но алое убранствоосенней розы он переживет.

О, знали б вы, как безысходна смерть!Орфею страшно уходить из мира.Но слово превзошло земную твердь.

Он — в той стране, куда заказан путь.Ему не бременит ладони лира.Он поспешил все путы разомкнуть.

«Где-то есть корень — немой…»

Перевод 3. Миркиной

Где-то есть корень — немой,в недрах, глубоко,сросшийся с древнею тьмой,с тишью истока.

Головы в шлемах, белейкудри, чем луны,братство и брани мужей,жены как струны.

С веткою ветвь сплетенагуще, теснее…Только вот эта одна

вырвалась. Тянется ввысь.О, не сломайся! Согнисьв лиру Орфея!

«Я шел, я сеял; и произрастала…»

Перевод И. Озеровой

Я шел, я сеял; и произрасталасудьба, мне щедро за труды воздав,но в горле слишком прочно кость застряла,естественной, как в рыбьем теле, став.

Мне не вернуть Весам их равновесья,не уравнять непримиримость чаш;но в небе — знак, не знающий, что весь яушел в иной предел, покинув наш.

Ведь звездный свет сквозь вечные просторылетит так долго, чтоб настичь людей,что мой уход проявится нескоро,как росчерк призрачный звезды моей.

КАРЛ КРАУС

Карл Краус (1874–1936). — Поэт и прозаик, один из наиболее значительных австрийских сатириков. Автор девяти поэтических сборников, имеющих общее название «Слово в стихах» (первый издан в 1916 г., последний — в 1930 г.).

Яростный противник экспрессионизма. Один из первых австрийских писателей-антифашистов.

На русский язык стихи Крауса переводятся впервые.

ДЕТЕРМИНИЗМ

Перевод В. Топорова

Нету масла, дороги овощи,картошку — по многу часов ищи,яйца — до желудка недоводимы.Не хлебом единым — а что же едим мы?Электричество надо беречь.Печь без дров, зато в кране — течь.Ввиду постоянных перебоев в снабжениинужны запасы. Чего? Терпения.Курение — запрещенный порок.Мыла — на город один кусок;есть подозрение, что Пилатумыло везут во дворец по блату.Есть ботинки, но без шнурков,кофе без кофеина, котлеты — не из коров.Бумаги в обрез, и она опечатана.Ничто не может быть напечатано.Государственный строй могуч.Невыносимо воняет сургуч.Идет победоносное наступление,поэтому эмиграция — преступление.Все это ясно без лишних слов.Тем более что за слова сажают.Тем более что нас уважают.Мы вооружены до зубов.

СТЕФАН ЦВЕЙГ

Стефан Цвейг (1881–1942). — Помимо прозы, хорошо известной советскому читателю, выпустил несколько сборников стихотворений, из них первый, «Серебряные струны», в 1901 г.

Сын промышленника. Учился в Берлине, много путешествовал. В 1919–1934 гг. жил в Зальцбурге, в 1935 г. эмигрировал в Англию, уехал в 1940 г. в США, а в 1941 г. — в Бразилию, где в Петрополисе покончил жизнь самоубийством 22 февраля 1942 г.

На русский язык переведена значительная часть творческого наследия Цвейга, но стихи переводились мало.

ПАМЯТНИК КАРЛУ ЛИБКНЕХТУ

Перевод А. Эфроса

Один,Как никто никогдаНе был один в мировой этой буре, —Один поднял он головуНад семьюдесятью миллионами черепов, обтянутых касками,

И крикнулОдин,Видя, как мрак застилает вселенную,Крикнул семи небесам Европы,С их оглохшим, с их умершим богом,Крикнул великое, красное слово:— Нет!

БЛАГОДАРНОСТЬ ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНЕГО[2]

Перевод Л. Гинзбурга

Сумрак льнет легко и сладкоК стариковской седине.Выпьешь чашу без остатка —Видишь золото на дне.

Но не мрак и не опасностьНочь готовит для тебя,А спасительную ясностьВ достиженье бытия.

Все, что жгло, что удручало,Отступает в мир теней.Старость — это лишь началоНовой легкости твоей.

Пред тобою, расступаясь,Дни проходят и года —Жизнь, с которой, расставаясь,Связан ты, как никогда…

БЕРТОЛЬТ ФИРТЕЛЬ

Перевод А. Эппеля

Бертольт Фиртель (1885–1953). — Поэт и драматург. Сын коммерсанта. Учился в Венском университете. Первый поэтический сборник, «След», выпустил в 1913 г.

Печататься начал незадолго до этого в журнале «Факел», редактором которого был Карл Краус. В 20-е годы выступил как режиссер, позднее — как драматург. В 1933 г. эмигрировал в Англию, оттуда в 1939 г. — в США. В Америке работал также как кинорежиссер (экранизировал произведения Ст. Цвейга). Активный антифашист. После войны вернулся на родину.

ПАМЯТНИК

Была их устремленьем Правота.Учтем: цена за Правоту — могила.И не забудем — смерть была люта;Их, изощрясь, Неправота сгубила.

Кровь за Свободу отдали они.И полагали — сделка равноценна.Недожитое ими — наши дни;Мы в прибыли от этого обмена.

Они, отдав свой день грядущим дням,Всё отдали тем самым, что имели.И это надлежит обдумать нам,А камень сей послужит данной цели.

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ДЕТЕЙ

Там! Стопами неисхоженные,Тучами полуобложенные,Пустоши небес пытаетСирый взгляд.К миру злобное, низложенноеСолнце кровь лесов глотает,Скатываясь на закат.

Солнце книзу привод крутитПо пути за окоем;И пускай навек пребудетВ антиподах! Что нам в нем!В нем с его грядущим днем!

А меж тем, полны надежды,Толпы светлые детей,Пробудясь, возносят веждыВ жажде знаемых путей.День их в рвении проходит,Ночь в постельки их кладет —Но сейчас ряды выводитВ путь крестовый их поход.

И распятий детских рукиВознеслись, взыскуя чуда,К освинцованным нагорьямСолнцем брошенного неба;

И они не унялись,Взбудоражены, — покудаНовый день не утвердили,Возвративши солнце в высь.

АЛЬБЕРТ ЭРЕНШТЕЙН