Антология - Европейские поэты Возрождения Страница 50

КЛЕМАН МАРО[181]

Послание королю с просьбой вызволить автора из тюрьмы[182]

Перевод Ю. Корнеева

Король французский, страждущих оплот,Заутра день шестнадцатый пойдет(Ошибки в счете нет — даю вам слово),Как в монастырь Отсидия святогоМаро на кошт казенный помещен,И хоть я этим несколько смущен,Дерзну поведать все ж, в чем дело было.К вам во дворец три пристава-верзилыВнезапно ворвались, чтоб мне сказать:«Король вас повелел под стражу взять».И удивил меня приказ такойКуда сильней, чем гром с небес зимой.Предъявлен был пергамент мне потом.Он нелюдским был писан языком:Там говорилось лишь о пресеченье,Поимке, задержанье, заключенье.«Вы помните, — прохвосты изрекли, —О том, как арестанту помоглиИз наших рук намедни ускользнуть?»Тут я, конечно, стал твердить: «Отнюдь!»Ведь если б я ответил: «Да» — оноВ вину мне после было б вменено.К тому ж я в этом случае к лжецамОткрыто бы себя причислил сам:Ну, где мне от тюрьмы спасать других,Коль разделю я вскоре участь их!Но понапрасну тратил я слова:Им внять не пожелали пристава.Меня они, скомандовав: «Ни с места!»,Под локти подхватили, как невесту,Но чуть грубей, и повлекли в тюрьму.И все ж скорей прощу я и поймуИх неучтивость, наглость, шельмовство,Чем подлость прокурора моего —Чтоб в ад он шел точить с чертями лясы!Я зайца, перепелку и бекасаЕму послал, но до сих пор сижу;А если куш побольше предложу,Он хапнет и его без лишних слов:Свои силки подобный птицеловТаким липучим клеем покрывает,Что в них любая птичка застревает.Но к делу! Вот о чем посланье это:Боюсь, что будет песня моя спетаИ пропоют отходную мне вскоре,Коль на мое не при́зрите вы горе.Одна надежда у меня осталась —На ваше милосердие и жалость.Да и к чему вам надо мною суд? —Лишь пересуды лишние пойдут.А коли впрямь понатворил я бед,Что тоже, кстати, доказать бы след,С меня вполне довольно порицанья.Такое мне и дайте наказанье —Его принять от вас я буду рад.А если крючкотворы возопят,Со мной — тут остановка лишь за вами —Всегда их можно поменять местами.Итак, пусть вашим, государь, указомЯ из тюрьмы отпущен буду разом,А уж когда я выберусь на волю,Меня сюда не заполучат боле.Прощения прошу у вас смиренноЗа то, что к вам решился дерзновенноС посланьем этим глупым обратиться,Хоть лично б должен во дворец явиться.Но тут уж, право, нет моей вины —Прогулки мне сейчас воспрещены.

Брат Любен

Перевод Ю. Корнеева

Обитель бросив на день целый —Пускай себе брюзжит приор, —Скакать в Париж как угорелый, —Тут брат Любен на дело скор;Но жить страстям наперекорИ, как Писание велело,Не устремлять к соблазну взор, —Тут брат Любен не скор на дело.

Содрать у человека смело,Коль тот, бедняга, не хитер,Последнюю рубаху с тела, —Тут брат Любен на дело скор;Но устыдиться клички «вор»И в пользу жертвы оскуделойОтдать хоть часть того, что спер, —Тут брат Любен не скор на дело.

Искусней сводни закоснелойВнушать, что блуд не есть позор,Девице юной и незрелой, —Тут брат Любен на дело скор;Громит он пьянство с давних пор,Но пусть, коль жажда одолела,Пьет воду пес его Трезор, —Тут брат Любен не скор на дело.

ПосылкаПосеять зло, разжечь раздор —Тут брат Любен на дело скор;Но ближнему помочь умело —Тут брат Любен не скор на дело.

Против той, кто была подругой поэта[183]

Перевод Ю. Корнеева

Когда я в пост, повздорив с милой,Ревнивый бросил ей упрек,Со зла красавица решила,Что дать мне следует урок,И вот она, не чуя ног,Спешит с доносом на того,Кто за нее костьми бы лег:«Он сало ел. Хватай его!»

Так эта весть святош взбесила,Что через самый краткий срокЯвились стражники-верзилыМеня упрятать под замок,И толстый их сержант изрекС порога дома моего:«Вот он, Клеман, убей нас бог!Он сало ел. Хватай его!»

Хоть всякое со мною было,Такого все ж я ждать не мог!В тюрьму злодейка посадилаМеня за сущий пустячок,Хоть не пойму, какой ей прокЛишаться друга своего,Властям духовным дав намек:«Он сало ел. Хватай его!»

ПосылкаПринц, только та, чей нрав жесток,В чьем сердце злость и ханжество,Шепнуть способна под шумок:«Он сало ел. Хватай его!»

Совершенное рондо

Друзьям после освобождения

Перевод Ю. Корнеева

На воле я, друзья, гуляю снова,А все-таки томился под замком.Ну, до чего ж судьба ко мне сурова!Но благ господь. Сменилось зло добром.

Меня в Нуэ, узилище сыром,Завистники сгноить давали слово,Но не смогли поставить на своем.На воле я, друзья, гуляю снова.

Рим на меня косился, строил ковы,Хоть не бывал я в обществе дурномИ не содеял ничего плохого,А все-таки томился под замком.

Как только стала та моим врагом,Кто мне дороже бытия земного,В тюрьму Сен-При[184] я брошен был тайком.Ну, до чего ж судьба ко мне сурова!

В Париже долго я влачил оковы,А в Шартре был до этого знакомС темницею, где света нет дневного.Но бог велик: сменилось зло добром.

Друзья, похлопотали вы о том,Чтоб отпустили узника больного,И ныне извещаю вас письмом,Что вновь гуляю, бодрый и здоровый,На воле я.

Элегия о злосчастном богаче

Жаке де Боне, сеньоре Самблансе[185]

Перевод Ю. Корнеева

Фортуна долго нянчилась со мной,Но, подавая мне рукой однойИмения, чины и бла́га прочьи,До коих мы во Франции охочи,Она петлю вила рукой другою,И та петля была моим слугою,Спасти хотевшим жизнь свою младую,Надета мне на голову седую;И я глазам своих детей, с рожденьяК высокому привыкших положенью,Предстал, увы, и перед смертью в нем,На виселицу вздернут палачом.Лишился я столь дорогой мне чести,Которая со мной погибла вместе.Меня мое богатство не спасло,А до постыдной казни довело.Не многим помогли мне и друзья:Оплакан для приличья ими я.Так щедро взыскан я судьбою был,Что от щедрот оскомину набил.Меня своим отцом король наш звал,Но даже это суд в расчет не взял.Там все ошибки мне в вину вменили,Заслуг же и трудов не оценилиИ обрекли меня по приговоруУдавке, разоренью и позору,И мне одно осталось — к месту казниПроследовать, не выказав боязниИ ни на миг не побледнев с лица,Чем так привлек к себе я все сердца,Что вынудил, идя в последний путь,Завистников своих и тех всплакнуть.Не стану спорить, жил я столь богато,Что зависть в людях пробуждал когда-то,Но пусть она теперь уснет спокойно:Болтаюсь я, считавший, что пристойноМеня по смерти предадут земле,На Монфоконе[186] в мерзостной петле,И сильный ветер труп мой охладелыйКачает в вышине остервенело,А слабый — в волосах моих седыхИграет, как в листве дерев густых.Мои глаза, что молнией блистали,Добычею ворон голодных стали,А шею, коей я вовек не гнул,Ошейник смертный мне, как псу, стянул.Носил я встарь изысканный наряд,А ныне бьет меня нещадно град,И дождь сечет, и солнце сушит там,Где место лишь убийцам да ворам.Заканчивая жалобу свою,Богач злосчастный, я совет даюИ королю, и смертному простомуЗа славою не гнаться по-пустому.Я в жизненной игре брал верх не раз,Но и меня — не первого из нас! —Фортуна, уготовив мне веревку,В последний час переиграла ловко:Я слыл за ловкача из ловкачей,Она же оказалась половчей.Итак, прошу я люд честной молиться,Да и с душой моей не сотворитсяТого, что плоти довелось узнать;А также заклинаю всех понять,Что золото хоть и сулит услады,Да за него платиться горем надо.

«Да» и «Нет»