Александр Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 Страница 6

30 января 1914

О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобойВ объятья страшные. Чтоб долго длились муки,Когда — ни расплести сцепившиеся руки,Ни разомкнуть уста — нельзя во тьме ночной!

Я слепнуть не хочу от молньи грозовой,Ни слушать скрипок вой (неистовые звуки!),Ни испытать прибой неизреченной скуки,Зарывшись в пепел твой горящей головой!

Как первый человек, божественным сгорая,Хочу вернуть навек на синий берег раяТебя, убив всю ложь и уничтожив яд…

Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взглядИной пророчит рай! — Я уступаю, зная,Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад.

Февраль 1912

Вновь у себя… Унижен, зол и рад.  Ночь, день ли там, в окне?Вон месяц, как паяц, над кровлями громад  Гримасу корчит мне…

Дневное солнце — прочь, раскаяние — прочь!  Кто смеет мне помочь?В опустошенный мозг ворвется только ночь,  Ворвется только ночь!

В пустую грудь один, один проникнет взгляд,  Вопьется жадный взгляд…Всё отойдет навек, настанет никогда,  Когда ты крикнешь: Да!

29 января 1914

Испугом схвачена, влекома  В водоворот…Как эта комната знакома!  И всё навек пройдет?

И, в ужасе, несвязно шепчет…  И, скрыв лицо,Пугливых рук свивает крепче  Певучее кольцо…

…И утра первый луч звенящий  Сквозь желтых штор…И чертит бог на теле спящей  Свой световой узор.

2 января 1914

Ночь — как века, и томный трепет,  И страстный бред,Уст о блаженно-странном лепет,В окне — старинный, слабый свет.

Несбыточные уверенья,  Нет, не слова —То, что теряет всё значенье,Забрежжит бледный день едва…

Тогда — во взгляде глаз усталом —  Твоя в нем ложь!Тогда мой рот извивом алымНа твой таинственно похож!

27 декабря 1913

Я ее победил, наконец!Я завлек ее в мой дворец!

Три свечи в бесконечной дали.Мы в тяжелых коврах, в пыли.

И под смуглым огнем трех свечСмуглый бархат открытых плеч,

Буря спутанных кос, тусклый глаз,На кольце — померкший алмаз,

И обугленный рот в кровиЕще просит пыток любви…

А в провале глухих око́нСмутный шелест многих знамен,

Звон, и трубы, и конский топ,И качается тяжкий гроб.

— О, любимый, мы не одни!О, несчастный, гаси огни!..

— Отгони непонятный страх —Это кровь прошумела в ушах.

Близок вой похоронных труб,Смутен вздох охладевших губ:

— Мой красавец, позор мой, бич…Ночь бросает свой мглистый клич,

Гаснут свечи, глаза, слова…— Ты мертва, наконец, мертва!

Знаю, выпил я кровь твою…Я кладу тебя в гроб и пою, —

Мглистой ночью о нежной веснеБудет петь твоя кровь во мне!

Октябрь 1909

Над лучшим созданием божьимИзведал я силу презренья.Я палкой ударил ее.

Поспешно оделась. Уходит.Ушла. Оглянулась пугливоНа сизые окна мои.

И нет ее. В сизые окнаВливается вечер ненастный,А дальше, за мраком ненастья,Горит заревая кайма.

Далекие, влажные долыИ близкое, бурное счастье!Один я стою и внимаюТому, что мне скрипки поют.

Поют они дикие песниО том, что свободным я стал!О том, что на лучшую долюЯ низкую страсть променял!

13 марта 1910

Демон («Иди, иди за мной — покорной…»)

Иди, иди за мной — покорнойИ верною моей рабой.Я на сверкнувший гребень горныйВзлечу уверенно с тобой.

Я пронесу тебя над бездной,Ее бездонностью дразня.Твой будет ужас бесполезный —Лишь вдохновеньем для меня.

Я от дождя эфирной пылиИ от круженья охранюВсей силой мышц и сенью крылийИ, вознося, не уроню.

И на горах, в сверканьи белом,На незапятнанном лугу,Божественно-прекрасным теломТебя я странно обожгу.

Ты знаешь ли, какая малостьТа человеческая ложь,Та грустная земная жалость,Что дикой страстью ты зовешь?

Когда же вечер станет тише,И, околдованная мной,Ты полететь захочешь вышеПустыней неба огневой, —

Да, я возьму тебя с собоюИ вознесу тебя туда,Где кажется земля звездою,Землею кажется звезда.

И, онемев от удивленья,Ты у́зришь новые миры —Невероятные виденья,Создания моей игры…

Дрожа от страха и бессилья,Тогда шепнешь ты: отпусти…И, распустив тихонько крылья,Я улыбнусь тебе: лети.

И под божественной улыбкой,Уничтожаясь на лету,Ты полетишь, как камень зыбкий,В сияющую пустоту…

9 июня 1910

Голос из хора

Как часто плачем — вы и я —Над жалкой жизнию своей!О, если б знали вы, друзья,Холод и мрак грядущих дней!

Теперь ты милой руку жмешь,Играешь с нею, шутя,И плачешь ты, заметив ложь,Или в руке любимой нож,  Дитя, дитя!

Лжи и коварству меры нет,А смерть — далека.Всё будет чернее страшный свет,И всё безумней вихрь планет  Еще века, века!

И век последний, ужасней всех,  Увидим и вы и я.Всё небо скроет гнусный грех,На всех устах застынет смех,  Тоска небытия…

Весны, дитя, ты будешь ждать —  Весна обманет.Ты будешь солнце на небо звать —  Солнце не встанет.И крик, когда ты начнешь кричать,  Как камень, канет…

Будьте ж довольны жизнью своей,  Тише воды, ниже травы!О, если б знали, дети, вы,  Холод и мрак грядущих дней!

6 июня 1910 — 27 февраля 1914

Возмездие (1908–1913)

«О доблестях, о подвигах, о славе…»

О доблестях, о подвигах, о славеЯ забывал на горестной земле,Когда твое лицо в простой оправеПередо мной сияло на столе.

Но час настал, и ты ушла из дому.Я бросил в ночь заветное кольцо.Ты отдала свою судьбу другому,И я забыл прекрасное лицо.

Летели дни, крутясь проклятым роем…Вино и страсть терзали жизнь мою…И вспомнил я тебя пред аналоем,И звал тебя, как молодость свою…

Я звал тебя, но ты не оглянулась,Я слезы лил, но ты не снизошла.Ты в синий плащ печально завернулась,В сырую ночь ты из дому ушла.

Не знаю, где приют своей гордынеТы, милая, ты, нежная, нашла…Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,В котором ты в сырую ночь ушла…

Уж не мечтать о нежности, о славе,Всё миновалось, молодость прошла!Твое лицо в его простой оправеСвоей рукой убрал я со стола.

30 декабря 1908

Забывшие тебя

И час настал. Свой плащ скрутило время,И меч блеснул, и стены разошлись.И я пошел с толпой — туда, за всеми,  В туманную и злую высь.

За кручами опять открылись кручи,Народ роптал, вожди лишились сил.Навстречу нам шли грозовые тучи,  Их молний сноп дробил.

И руки повисали, словно плети,Когда вокруг сжимались кулаки,Грозящие громам, рыдали дети,  И жены кутались в платки.

И я, без сил, отстал, ушел из строя,За мной — толпа сопутников моих,Нам не сияло небо голубое,  И солнце — в тучах грозовых.

Скитались мы, беспомощно роптали,И прежних хижин не могли найти,И, у ночных костров сходясь, дрожали,  Надеясь отыскать пути…

Напрасный жар! Напрасные скитанья!Мечтали мы, мечтанья разлюбя.Так — суждена безрадостность мечтанья  Забывшему Тебя.

1 августа 1908