Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе Страница 7

Подъем флага

Флаг поднимался медленно и верно.И знал,что взгляды всех сейчас —на нем!Он наши лица                    осветил мгновенноземным огнем.Трепещущим огнем.Он сразу же                метели стал перечить.Молчал.(А нам казалось, что – звенит!)Он, складки распрямляя,                                 будто плечи,над нашей головойвсходил в зенит…Стояли мы,немея от восторга,смотрели,             как он бьется на ветру.И было ясно:флаг сюда —надолго!Ему     такое место —по нутру!..

И знали мы:среди торосов грузныху флага будет каждый на виду.Он не потерпитшкурников и трусов,поможет,если попадешь в беду.Не сдаст,не упадет            и не остынет,бунтующий,разлившийся в глазах.

…Ну, вот и все.Конец тебе,               пустыня!Конец тебе,               безмолвье!Грянул залп.

«Восемьдесят восемь»

Сочетание ««88-С» по коду радистов означает «целую».

Понимаешь,трудно говорить мне с тобой:в целом городе у вас —                               ни снежинки.В белых фартучках                          школьницы идут                                                 гурьбой,и цветы продаются на Дзержинке.Там у вас – деревья в листве…А у нас, —за версту,            наверное,                        слышно, —будто кожа новая,поскрипывает наст,а в субботу будет кросслыжный…

Письма очень долго идут.Не сердись.

Почту обвинять                     не годится…Рассказали мне:жил один влюбленный радистдо войны на острове Диксон.Рассказали мне:                     был онне слишком смели любви привык                      сторониться.А когда пришла она,                           никак не умелс девушкой-радисткой                             объясниться…Но однаждыв вихре приказов и смет,график передачи ломая,выбил он:«ЦЕЛУЮ!»И принял в ответ:«Что передаешь?Не понимаю…»

Предпоследним словом                                себя обозвав,парень объясненья не бросил.Поцелуйвосьмерками зашифровав,он отстукал«ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!»Разговор дальнейшийбыл полон огня:«Милая,пойми человека!«Восемьдесят восемь!»Как слышно меня?«Восемьдесят восемь!»Проверка».

Он выстукивал восьмерки                                   упорно и зло.Днем и ночью.В зиму и в осень.Он выстукивал,                     покав ответ не пришло:

«Понимаю,восемьдесят восемь!..»Я не знаю,              может,все было не так.Может —более обыденно                     пресно…Только верю твердо:жил такой чудак!Мне в другое веритьнеинтересно…

Вот и ямолчание            не в силах терпеть!И в холодную небесную просиньсердцем           выстукиваю                           тебе:«Милая!Восемьдесят восемь!..»Слышишь?Эту цифру я молнией шлю.Мчать ей            через горы и реки…Восемьдесят восемь!Очень люблю.Восемьдесят восемь!Навеки.

Хребет имени Ломоносова[1]

Мне сегодня показалось,                                 словнотишина,тугая и густая,страшным грохотом                           была разломанаи из океанагорывстали!Встал хребет почти до небосвода,огляделся,             тяжело вздыхая,и заговорил,морскую водус каменного тела                      отряхая:сколько помню я себя —ни разуна вершинах,                  темных и тенистых,не бываливаши альпинисты,не ступаливаши водолазы.

Над моими склонами                            неслышноходят рыбы               легкими стадами.Водоросли медленно колышутсинимигустыми бородами.Бродят неуверенно и немозыбкие,кисельные медузы.

Надо мноювместо глыбы                  небаокеан лежит                великим грузом.Эту тяжесть подперев руками,я стою,крутую выгнув спину.Снизу мне дрейфующие льдиныкажутся          большими облаками.

Не хочу,чтоб жизнь без цели гасла!Жду,наверное, миллионный день я,чтобы вамотдать свои богатства;чтобы выпришли в мои владенья…Я —ровесник вашего Урала!Я уже ущельями                      разорван…Приходите!Подарю вам зернадрагоценного,                  как жизнь,                                урана…Приходите!Говорю, как старший.Вас     зову          не за подачкой тощей…Я раскрою              угольные толщи(вам     такоеи не снилось даже!).Вашим домом стану и оплотом,подарю вам                золотые жилы…Хватит         спину мне царапать лотом!Присылайте помудрей                              машины!Ясвоею каменною грудьювас от всех опасностей                              прикрою,напою вас собственною кровью…Присылайте умные орудья.

Жаль, что нет пока                          таких орудий.Их еще выдумываютлюди.

Горячий Север

А слышала ли ты, что он —                                      горячий?..Вмиг освистав торосистые пики,

метели покуражатся                          и спрячутвсе вехи,все привычные тропинки.По насту —он невозмутимо гладок,по снегу —он тяжел и слишком тих —гидрологи             выходят из палаток,и ночьнеслышно принимает их.Гидрологи выходят напевая.И никого на помощь не зовут,горячими руками согреваялебедочную                злую синеву…Когда бураны начисто ломаютлюдской покойи грузы тяжелы —ребята раздеваются                          до маек,спасаясь от невиданной жары!..Чернеет в лунке круглая вода.Свет фонаря задумчив и рассеян…Обычная работа.Как всегда.Медлительная ночь…Горячий Север!

Аврал

Мы ящиков не выбираем полегче.Натружены руки.Оттянуты плечи.Не гнутся,но кажутся ватными                           пальцы.

Упасть бы сейчаси в снегу отоспаться!На десять минут бы!На десять…

Но снова,палаточный город                        собой сотрясая,

врывается слово,взрывается слово:«АВРАЛ!»

…Очень медленно                        движутся                                    сани.Как будто стальные.Как будто из камня.Скрипя,          подаваясь почти незаметно, —то плавно,а то вдруг толчками,                           рывками, —еще на полметра.Еще на полметра…А снег под ногами                         предательски порист.И лезем мы,на руки яростно дуя,шатаясь,проваливаясь по пояс,по ровному полю,                        как в гору крутую.Холодное солнце                       идет небесами…Глаза застилает.Дышать уже нечем.Оттянуты руки.Натружены плечи.Но движутся сани.Но движутся сани!

…Мне долго еще будет сниться такое:нежданнойприходит Большая Работа.Полундра! —и мы поднимаемся с коек.Аврал!—и рубахи дымятся                        от пота.

Мираж

Дежурный закричал:– Скорей сюда!Мираж!          смотрите!Все сюда!Скорей!.. —И резко отодвинута еда.И мы вываливаемся из дверей.

Я ждал всего.Я был готов к любому:к цветам и пальмам                          в несколько рядов,к журчащему прибою голубому,к воздушным башням                             древних городов.Ведь я читал,как над пескомбесстыдновставали           эти памятники лжи.Ведь я читал,как жителей пустынис дороги уводили                       миражи…Ведь я читал,ведь я об этом знаю:слепящим днем,как в полной темноте,шагалилюди,        солнце проклиная,брелик несуществующей воде.

Но здесь…– Да где мираж?!– А очень просто.Туда смотри!..

Я замер,поражен:на горизонте                 плавали                            торосывторым,не очень ясным этажом.Они переливались                         и дрожали…

Я был готов к любому.Ждал всего…Но Арктика!Ты даже           миражамиобманыватьне хочешь никого.

Нелетная погода