Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник) Страница 7

Ты - киборг

Киборг не тот, у кого вместо мозгаплаты, процессоры, прочая муть,киборг не тот, чьё хлебло, как присоскаможет из глаза твой мозг отсоснуть,

киборг не тот, у кого вместо кровилимфа зелёная в трубках течёти у кого вместо жезла любовиключ разводной, это вовсе не тот!

Это упитанный, розовощёкий,знающий толк в этой жизни самец,или же любящий петь караокестройный ухоженный бойкий бабец.

Киборг-мужчина бифштексом кровавымлюбит утробу свою усладитьи киборгессу движеньем корявымна надколенный шатун посадить,

любит потискать торчащие грудки -из силикона они или нет? -и, прислонив их к расплывшейся будке,даму в отдельный увлечь кабинет.

И кибер-дамы, набивши утробы,любят шарнирами в койке скрипеть,но перед этим им хочется, чтобыслово любви мог им киборг пропеть,

мол, ты прекрасна, и глазки, и шейка -всё в тебе радует сердце моё,ну-ка, снимай-ка штанишки скорей-ка,если принцесса ты, а не жлобьё.

Если же киборг не в меру задумчив,слов мало знает, молчит, словно крот,дамочка "Русское радио" включит,радио ей о любви пропоёт.

В общем, всех киборгов неудержимотянет срывать удовольствий цветы.Если ты жаждешь такого режима -значит, ты наш, значит, киборг и ты.

Тула, родина моя

Город пышный, город бедный,Тула, родина моя!Ты была портняжкой бледной,был хлыщом румяным я.

У меня в хозяйстве былиграммофон и рысаки,на своем автомобилеездил я на пикники.

У тебя же за душоюлишь напёрсток да игла,робкой, тихой сиротою,белошвейкой ты была.

Все случилось как случилось,по бульвару я гуляли твою портняжью милостьна прогулке повстречал.

Поздоровавшись учтиво,предложил я тет-а-тет.Ты потупилась стыдливои шепнула тихо: "Нет",

Ущипнув тебя за щёчку,я в глаза твои взглянули, назвавши ангелочком,сторублёвку протянул.

Я спросил: "Согласна, что ли ?"и, одёрнувши жакет,по своей и Божьей волеты пошла за мною вслед.

В Оружейном переулке,где стоял мой особняк,ели мы икру и булки,пили пиво и коньяк.

"Что ты, барин, щуришь глазки",заливался граммофон,наши пламенные ласкиосвятил шипеньем он.

В такт движениям хрипелаграммофонная игла.Ты неплохо знала дело,ты девицей не была.

Вдруг ты рассмеялась звонкои сказала: "Он - как я,у него игла в ручонке,ну а больше ничего.

Не насилуй граммофона,ручку дергать не спеши".Я поставил гвоздь сезона -"Пупсик, стон моей души".

Расплескал я коньячишкуи смахнул рукой свечу,и сказал, что как мальчишкуя любить тебя хочу.

"Что ж, - сказала ты, - извольте,я исполню ваш каприз.Дайте только мне иголки,я вам сделаю сюрприз". -

"Милый пупсик, вам охотаза шитьё засесть уже? -"Что вы, ну его в болото!Я хочу играть в ежей.

Я утыкаю игламипару этих простыней,завернемся в них мы с вами -дело будет посмешней".

Ты булавки понемножкудоставала из узла,и ежиная одёжкавскоре сделана была.

Вы когда-нибудь видали,как бывает у ежей?Все мне пузо разодралииглы Манечки моей.

И покуда вновь звучало:"Пупсик, стон моей души",как ежиха верещалаэта правнучка Левши.

Хоть через кураж гусарскийпострадала плоть моя,но, однако же, по-царскинаградил девчонку я.

После в Ясную Полянуя к Толстому съездил с ней.Старикан смеялся спьянунад рассказом про ежей.

Мы ещё играли с Манейв ёжиков разок-другой,но исчез затем в туманеобраз Тулы дорогой.

В нетях северной столицыстала жизнь моя иной,там матроны и девицыстаей бегали за мной,

млея от намёков дерзких,от того, что я поэти что в игрищах Цитерскихравных в Питере мне нет.

Слух пронесся как ракетапро лихого туляка,что такого, мол, эстетабольше нет наверняка.

Знаменитых куртизанок,томных фрейлин, поэтесся рядил в ежиных самоки, пыхтя, на иглы лез.

Все они в пылу экстазалепетали про любовь,я же с окриком "зараза!"заставлял их нюхать кровь,

и, израненные чреслаомывая языком,дамочка из кожи лезла,чтобы вновь попасть в мой дом.

Так, забава за забавой,пролетело много лет.Не был я обижен славой,был скандальный я поэт,

хоть одну лишь книжку ровнонапечатал в жизни яи звалась она прескромно:"Тула, родина моя".

Тревзость

Увы, друзья, настало времяо чем-то важном вам сказать:пиров хмельных мне тяжко бремя,решил я с пьянкой завязать.

Довольно я вливал винищав свою утробу в кабаках,довольно изрыгалась пищавсем собутыльникам на страх.

Ну что хорошего быть пьяным,столбы фонарные сбивать,мотать удилищем поганым,мочой по стенам рисовать

и, позабыв замкнуть ширинку,справляться у прохожих дам,хотят ли те на вечеринкузайти сегодня в полночь к вам.

Ну то ли дело трезвый парень,танцует ловко, кофе пьет,всегда причесан и шикарен,не пукает и не блюет,

за попку сходу не хватает,предельно с дамами учтив,и выдвигает свой штатив,когда лишь птичка вылетает.

Итак, друзья, я пью за трезвость,итак, я пью в последний раз,за удаль пьяную и резвость,за наши оргии, за вас!

Но что за счастие, о други,встать утром с ясной головойи ослепительной подругевдохнуть меж чресел огнь живой!

Не то что вы: с опухшей будкойтаращитесь на белый свети рядом со старухой жуткойвопите в ужасе: "Нет, нет!"

А ведь милей принцессы Грезыона была для вас вчера.Вот ваша жизнь: обман и слезы,и вопли ужаса с утра.

Траурное лето

Мне кажется, что лето нас оставило,что не воскреснет более Озирис,что боги света позабыли правилодля солнца в тучах чёрных делать вырез.

Мадам! В одеждах чёрных облегающихвы схожи с небом нынешнего лета.Где декольте для жемчугов сверкающих,где ваша грудь - очаг тепла и света?..

Мне кажется, что лето нас покинуло,что тёплых дней уже не будет больше,что в пасти у дракона солнце сгинулои что дракон исчез в подземной толще...

Мадам! Поверьте, нет глупей занятия,чем убиваться о неверном муже:он, умерев, отверг ваши объятияи изменил с Костлявой вам к тому же.

Скорей снимите траур по изменнику,я помогу, не возражайте, милая!Мы не позволим этому мошенникубез возданья флиртовать с могилою.

Татьяна

или русские за границей - дан лэтранже

Ты залила пуншем весь клавишный ряд фортепьяно.Мне выходки эти не нравятся, честное слово.Ты чёрт в пеньюаре, ты дьявол в шлафроке, Татьяна,готовый на всякую каверзу снова и снова.

Друзей я хотел позабавить мазуркой Шопена,но мигом прилипли к загаженным клавишам пальцы,а ты в это время, склонившись к коленям Криспена,засунула крысу в распахнутый гульфик страдальца.

Когда же от хмеля вконец одуревшие гостиустали над нами с беднягой Криспеном смеяться,фельдмаршалу в лоб ты оленьей заехала костьюи с жирной фельдмаршальшей стала взасос целоваться.

Сорвав с неё фижмы, корсет и различные ленты,ты грубо и властно на скатерть её повалила,и вдруг обнажились мужские её инструменты,и старый аббат прошептал: "С нами крестная сила!"

Фельдмаршальше мнимой вестиндский барон Оливаресувесистой дланью вкатил не одну оплеуху,фельдмаршала гости мои в эту ночь обыскались,однако с тех пор от него нет ни слуху ни духу.

С тех пор ты, Татьяна, немало бесчинств сотворила,и с ужасом я вспоминаю все наши попойки,и шёпот святого отца: "С нами крестная сила!" -терзает мне душу, как крысы батон на помойке.

Так что ж, от пальца родила ты?..