Людмила Кулагина - Под сенью осени Страница 8

Подновлённые грабли судьбы

Безвыходность, безденежье и сплин,Зависимость от власти та же рабья.Не выбить клином революций клин,Но можно подновить народу грабли…

Осенняя прогулка по Набережной

Шуршат воробышки средь листьев тростника,–От тел их – гирек виснут вниз метёлки.Сверкает серебром–чешуйками река,И с ветром рябь бежит по глади шёлка.

Покинув заросли прибрежных тростников,Слетает стайка на лужок, на трáвы,Найдя себе в обилии здесь кормИз аппетитных зёрнышек муравных.

Умолк их суетливый «чик–чирик».Чуть слышно временами щёлкнет клювик.Вдруг тишину нарушит кряквы крик.Застыл рыбак и ждёт, что рыбка клюнет.

С моста три полупьяных мужикаПытаются в реке поймать рыбёшку:Тягáют вверх и вниз верёвку «паука»[22]. –Но всё напрасно: ведь «паук» – не кошка…

Цветёт вода. Уже созрел репей.«Солдатик» при параде на бордюре.Скамейки в ряд – кормушки голубейВ местах для мусора, не признанных де юре:

Подсолнухов, фисташек шелуха,Окурки, банки, косточки от сливы.Но что судить? – Мы все не без греха.Сегодня просто быть хочу счастливой.

Вот снова радость – белый мотылёкНа белизну цветка спустился с неба.Бежит щенок: глаза, как уголёк,Кудряв и белозуб улыбкой негра.

Весёлые собачки на валýИграют в друг–за–другом–догонялки.Шатёр кафе, что юбка на балу.И чёрной брошью грач и две–три галки.

Ворона целлофановый пакетРаспотрошила в поисках поживы.А вид вдалѝ – игрушечный макет,Где всё ещё фантóмы детства живы.

Коричневéют шишечки в ольхе.Рябина в гроздьях. Как тиха природа!«Я, бэ, убью урода, бэ на хэ. –Вдруг слышишь. – Я убью его, урода!»

Но это так, минутный диссонанс,Как скрип железа по трубе из жести.А осень снова призывает насПознать любовь и смерть в последнем жесте.

Дождливым осенним утром

«Послушай, о, как это было давно:

Такое же море и то же вино.

Мне кажется, будто и музыка та же…»

В печурке горят–полыхают поленья,Танцует–поёт огонёк.Котейка–клубочек мурчит на коленях.Мерцает, трещит уголёк.

В окошко стучится дождливая осень,Продрогла, бормочет: впусти.Скрипят хода времени ржавые оси,Размыты следы и пути.

Я помню тот вечер у печки–буржуйки.На столике – сыр и вино…Былых своих радостей, память, пожуй–ка.О, как это было давно:

Весёлое пламя, и отблик на лицах,И тёплый домашний уют.И пусть непогода за окнами злится,В душе моей скрипки поют.

Поют о любви и тепле пониманья,О сумраке там, за окном,О долгих разлуках и редких свиданьях,О счастье сидеть пред огнём.

На кухне моей и прохладно и сыро,Буржуйка – в «буржуйской» стране.Немного вина есть в занáчке и сыра,Но разве всё дело в вине? –

Вы так далеко, дорогие мне дети,А я для вояжа беднá.Когда ещё свидимся с вами на свете?Когда выпьем вместе вина?

Не помню, о чём были поздние речи,О чём мы молчали втроём.Но греет мне душу сентябрьский тот вечерНемеркнущим ровным огнём.

Устав от мирской суеты и проблем

Вжаться в подушкин уют, где тепло,Как зверик лесной, затаиться,Чтоб время внутри не бежало, теклоПрозрачной речною водицей.

Чтоб муть отстоялась, осела на дно,Душа чтоб моя отдохнула,Осталось бы в ней созерцанье одно,А боль или страстность уснула.

И пусть мне приснится провидческий сонПро жизнь и страну без злодейства,Где правда в честѝ и где милость – закон,Продажности нет, фарисейства.

Где совести голос – мерѝло утех, –Не звуки тельца золотого.Где общая радость и общий успех,Где церковь не гонит Толстого.

Где слово «добро» – это всё ж доброта, –Не скарб неподъёмный домашнийТех, кто не пронёс ложку благ мимо рта.Где благословéн день вчерашний,

И завтрашний всходит во славу и честь,И каждый согрет в нём любовью.Быть может, такой идеал где–то есть,Искупленный болью и кровью…

Пробуждающая строка

Как вспышка молнии в ночѝ,Как ноосферы[23] блажь, игра,Во мне строка одна звучит,Она зовёт: «Вставай, пора!

Иди на кухню и пиши,Воссев на старый табурет,В рассветной сумрачной тишиО чувствах всех времён и лет:

О красках солнечной земли,Об ароматах вёсен, лет,Разлуке, ревности, любви,О том, что было и что нет, –

О снах, надеждах и мечтах,О нравах, временах лихих…В такт пенью первых ранних птахПусть зазвучат твои стихи.

И пусть вбирают их нектар,В ком чуток глаз и тонок слух,И кто душой не слишком стар,В ком жизнь жива, свободен дух».

Дождливые заметки

Прохлада в воздухе, остылость.Не видно птиц и ни зверей.Здесь осень вновь разводит сырость,Пар выпускает из дверей.

Тоскливых сумраков отраваИдёт на смену светлых дней.Алмазной россыпью на травахСверкают бусинки дождей.

И вяза лист на синем «форде»Так ярко–жёлт, насквозь промок.Он в этом сумрачном аккорде,Как солнца отзвук, одинок.

Селёдок головы – для кошки,Как на подносе, держит люк.«Голубка»[24] льётся из окошка,«Голубка…как тебя люблю!..»

Но голубей нигде не видно,И кошек тоже след простыл.А голос ближнего обидныйОрёт на тех, кто стал постыл.

Соседка без зонта из домаНа дождик вышла неспроста:Зовёт (как это мне знакомо!)Вконец заблудшего кота.

Деревья мóкры и кустарник,Травинки гнутся от воды.Обвис канадский золотарник,Шиповник обнажил плоды.

Сердечки влажные сиренейОт ветра жалостно дрожат.Без солнца мир и свет – без тени.Лишь лужи–зеркала лежат.

Там, в отраженьях–фотоснимках,Что потускнели уж давно,Верхушки лип, берёз, рябинкиИ чёрно–белое кино:

Когда порыв дождя и ветраКоснётся кроны в вышине,То, повинуясь жесту мэтра,Качнутся листики на дне.

Дождём довольны больше корниДа лес с грибницей на корню.А поздний сирый цвет – цикорийНе рад бессолнечному дню.

Один облезлой мокрой кошкойСредь увядания стоит, –Глазок небес с худою ножкойТакую грусть в себе таит.

У пляжа, что почти пустынен,Лежат лишь лодки нагишомИ кверху килем. Пристань стынет.Мамаша бродит с малышом.

Тростник уже созрел для дудки.Рыбак оставил сеть и чёлн.Пришвартовались к брегу утки, —Им, впрочем, дождик нипочём.

Ворóн не слышно. Тихо местоИ возлияний и гульбѝщ.Куст бульдонéж – «цветы невесты» –На берегу и сир, и нищ.

Отыграны «собачьи свадьбы».Спит за забором пляжный пёс.Молчат дворняги, стихли свары.Подёрнут рябью дальний плёс.

Рябина растеряла бусы, –Кораллы мокнут среди трав.Не слышно матерщины гнусной.Лишь у дождя так много прав:

На берегу навёл порядокИ тишину здесь утвердил.Как никогда, дождю я рада,Как духу ладана с кадил.

Уж третий день как непогода, –Но не грущу о том ничуть:Нам наконец даёт природаОт шума лета отдохнуть.

Настроить жизни ритм на осень,Скопить терпенья для зимы.Прости, прости нас, осень, просим,Коль загрустим с тобою мы.

И «на плантациях мгновенья»[25],Где в капле светится алмаз,На радость и на удивленьеМне подмигнёт «кошачий глаз»[26].

Последний осенний букет

Клочковатое небо нависло дождёмИ свинцом над землёю довлеет.И надежда малá, и удачи мы ждём,Но отчаянье ѝсподволь зреет.

И так ярок последний осенний букетПосреди холодов и ненастья:Светит радостью прошлых угаснувших летИ надеждою слабой на счастье.

Сколько было заманчивых дивных путей,И судьбы предначертанных линий.Только путь год от года грустней и пустей…Отцветают розеточки цинний.

И пылают последним прощальным огнёмКостерки «ноготков» и бархоток.Как осенним ненастным и призрачным днёмВерить в позднее счастье охота!..

В ожиданье слепой белоснежности зимГорода застывают и сёла.И меня упрекнут, – что отвечу я им? –Почему не пою о весёлом?

Не поётся и всё тут. О чём говорить? –Огонёчек надежды чуть тлеет.Но, свинец разорвав, первый проблеск зариПробивает злой сумрак аллеи.

Отзвенел летних дней изумрудный родник,И рябины теряют кораллы.Но согреет мне душу хотя бы на мигСвет последний цветов запоздалых…

Под сенью óсени