Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории - Рональд Дитмар Герсте Страница 16

этаж) как документальных, так и исторических романов. Благодаря блестящему повествованию авторов этот жанр стал по-настоящему прибыльным. Наиболее явным признаком повышенного интереса к истории и уверенности в том, что это направление выгодно для бизнеса, выступают посвященные истории дочерние издания уважаемых СМИ, таких как Zeit, Spiegel или Geo – и это далеко не полный список. Известный журнал Damals – старейший из существующих журналов подобного рода, который читают уже 50 лет. И поскольку вы читаете эту книгу, вы один из тех людей, которые питают особую симпатию к Клио, греческой музе истории.

История не всегда была такой популярной в Германии. Любой современный немецкий историк, возможно, назовет спонтанным рост популярности этой области, вызванный одним конкретным событием. Это была государственная выставка, проходившая в 1977 году в Баден-Вюртемберге и носившая название «Штауфены» («Die Staufer»)[79]. Она длилась немногим более двух месяцев, но привлекла в несколько раз больше посетителей, чем ожидалось: свыше 650 000 человек. Это было настоящее нашествие, в результате которого перед старым замком в Штутгарте образовались длинные очереди. Собственно, как потом подсчитали, в часы работы на каждом квадратном метре доступной площади всегда должен был находиться посетитель. Выставка, посвященная Гогенштауфенам, стала событием, которое дало старт множеству других подобных проектов. Например, ставшей легендарной Прусской выставке, открывшейся в 1981 году прямо на Берлинской стене в тогда еще разделенном Берлине. Сегодня многочисленные музеи, среди которых в первую очередь следует упомянуть Дом истории в Бонне и Лейпциге, а также Немецкий исторический музей в Берлине, предлагают разнообразные исторические экспонаты и меняющиеся выставки.

Здесь давайте отдадим должное Гогенштауфенам как первопроходцам, положившим начало современному немецкому увлечению историей с патобиографической точки зрения. Повышенный интерес к этой швабской правящей династии может быть связан с тем, что она не только олицетворяет далекую и увлекательную эпоху, но также представляет собой одну из самых блестящих сторон Средневековья, которое несведущие люди долгое время представляли как «Темные века», пока прекрасные научно-популярные книги не изменили этот образ[80]. Такую характеристику можно с некоторым правом отнести к раннему Средневековью, периоду после Великого переселения народов. С другой стороны, позднее Средневековье связано с многочисленными кризисами, такими как изменение климата примерно в 1315 году, но прежде всего с Черной смертью 1348 года, о которой мы говорили в предыдущей главе. Эпоха Гогенштауфенов XII и XIII веков, напротив, оставила нам многочисленные культурные сокровища, такие как поэзия Вальтера фон дер Фогельвейде и великолепные здания. Одно из самых известных – Кёльнский собор, который был завершен только через 600 лет после начала строительства. Поймите меня правильно: блеск и культурный расцвет были лишь частью реальности. В эпоху Гогенштауфенов также существовали войны, насилие, убийства и пытки; даже в этот период экономического роста и процветания люди голодали, хотя и не в такой степени, как в предыдущие эпохи и в некоторые последующие. А еще люди умирали от болезней, от которых у целителей того времени не было никаких лекарств.

Согласно легенде, Фридрих I Барбаросса спит в горе Кифхойзер, но однажды должен проснуться, чтобы избавить немцев от их страданий (какими бы они ни были).

Эта же проблема коснулась, пожалуй, самого известного Гогенштауфена, Фридриха II, и двух его предков. Его дед, Фридрих I, известный как Барбаросса, умер необычной для короля смертью, вокруг которой ходит множество легенд. Фридрих вел армию крестоносцев на Ближний Восток, когда 10 июня 1190 года решил остановиться лагерем на реке Селиф, что на территории современной Турции, чтобы немного освежиться. Стоял знойный летний день, и вода в реке, идущей с гор, была заманчиво прохладной. Император, которому на тот момент было, вероятно, 68 лет (точная дата рождения неизвестна), для той эпохи казался стариком, почти Мафусаилом. Он не послушал просьбы товарищей не входить в воду – в отличие от большинства современников, он умел плавать. Однако резкий перепад температур между холодной водой и горячим воздухом оказался фатальным: вряд ли Фридрих утонул, как часто говорят, однако с большой вероятностью у него случился сердечный приступ. Обращение с его бренными останками может потрясти сегодняшнего читателя: чтобы отделить мышцы и ткани от скелета и тем самым избежать быстрого разложения на жаре, его тело сварили. Неизвестно, где останки правителя, приготовленные таким образом, нашли свое последнее пристанище. После его смерти крестовый поход (третий по счету) продолжили король Франции Филипп II и король Англии Ричард Львиное Сердце.

Если Барбаросса покинул бренный мир, будучи пожилым человеком, то его сын Генрих VI ушел из жизни безвременно, в возрасте 31 года. Правитель умер в Мессине от напасти, которая веками забирала человеческие жизни, в частности, в Средиземноморском регионе, но во времена теплого климата также свирепствовала в Англии и на Рейне – малярии. Как и в случае почти каждой внезапной смерти правителя, ходили слухи об отравлении, к которому якобы была причастна его супруга Констанция.

Ранняя смерть Генриха VI не обошлась без последствий, о которых можно долго рассуждать. Римско-германский король и император Священной Римской империи намеревался сделать империю наследственной монархией и, таким образом, независимой от выбора и влияния княжеских домов. Первая такая попытка незадолго до его смерти провалилась из-за сопротивления последних. Если бы у того, кто привел род Гогенштауфенов к вершине их могущества, было больше времени, история Германии могла бы пойти совершенно другим курсом: с централизованной властью и без раздробленности на мелкие государства, преобладавшей до 1870 года[81]. Тогда империя пошла бы по тому же пути, что и Франция, Англия, Испания и Швеция, – по пути, стандартному для Европы.

В конце концов, Фридрих II считался настолько разносторонним правителем, чрезвычайно обаятельной и яркой личностью, что вскоре его стали называть stupor mundi – изумление мира. Такой слишком позитивный образ императора в основном связан с более поздними сочинениями историков. Биография Фридриха II, написанная историком Эрнстом Канторовичем и опубликованная в 1927 году, представляет его как идеального правителя. Сейчас, что, возможно, типично для нашего времени, его пытаются демифологизировать, взглянуть на его личность более трезво. Впечатляющей личностью Фридриха II делает его хотя и относительная и противоречивая, но близкая к современной толерантность. При его дворе часто находились еврейские и исламские ученые, а его телохранителями были мусульмане и солдаты из Эфиопии. Тот факт, что несколько пап были его злейшими врагами, его несколько раз отлучали от Церкви, а Ватикан со злобной радостью комментировал известие о его смерти – совсем не в духе христианского милосердия, – совсем не обязательно говорит против этого человека. Нет сомнений в том, что его двор – а большую часть своего правления (1220–1250 гг.) император провел на Сицилии – был центром искусства, культуры и свободной от запретов науки. А слухи, что из-за своей тяги к знаниям он заставлял детей расти в изоляции, чтобы они услышали предполагаемый праязык, или вскрывал людям животы,