Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский Страница 33

осознавший антагонизм народа и властвующей в полисах аристократии, народной и официальной аристократической религии, простонародной и господской мудрости. Басни Эзопа провозглашали близкое торжество демократии, видевшейся тем, кто в нее еще не вступил, царством справедливости. Для прочности этого царства (как и храма), по старинному обычаю, требовалась искупительная человеческая жертва. И в жертву был принесен пророк, мудрец и шут Эзоп. Но человечество всегда спотыкается об один и тот же камень и не может избавиться от иллюзий. Через сто лет после того, как в аристократических Дельфах был сброшен со скалы Эзоп, в демократических Афинах должен был выпить чашу с цикутой другой мудрец, ожесточивший своих современников не баснями, а неуместными вопросами.

И именно потому, что в мире, по сути дела, мало что меняется, басни Эзопа оказались вечными: уже в древности они нашли подражателей, а через тысячелетия и переводчиков на новые языки. В новые литературы они вошли как создания этих переводчиков – Лафонтена, Крылова. Но, как теперь становится ясно, и у Эзопа были предшественники. Через его божественные уста пропущена не только греческая, но и восточная – египетская, вавилонская и даже древнеиндийская – мудрость.

Человек созидающий. Заложенная в человеке страсть к созиданию собственного дома определялась поначалу его нуждой в защите от холода или палящего солнца, от змей и четвероногих или от себе подобных двуногих. Технические возможности определяли материалы, из которых этот дом созидался, его размеры и устройство. Но использование этих возможностей зависело от общественного положения лица, для которого дом предназначался. Кроме домов для живых, сооружались дома и для мертвых – посмертные дома, гробницы. Наибольшие средства, талант и изобретательность вкладывались уже на Востоке в сооружение храмов – вечных жилищ для богов. Для того чтобы угодить богам, опустошались целые страны, а их население, обращенное в рабство, обрекалось на пожизненный подневольный труд.

Античный полис на заре своей истории не обладал средствами для грандиозного храмового строительства. Да и представления античного человека о божестве были иными, чем на Востоке. И все это нашло отражение в облике и устройстве античных храмов: храм был соразмерен его создателю и являлся частью обожествляемой им природы. Древнейший храм представлял собой здание с двумя колоннами, опиравшимися на ступенчатый цоколь, называемый стилобатом. Крыша была двускатной и покрывалась черепицей, а позже мраморными плитами. Стены храма были первоначально глинобитными, а колонны – деревянными. Переход к каменной кладке сопровождался изменением конструкции и пропорций храма. Складывается целостная архитектурная система (ордер), учитывающая тяжесть перекрытия, форму колонн, характер стилобата. Колоннада, окружающая храм дорического ордера, напоминала ряды воинов-гоплитов, единственным украшением которых были мужество и стойкость. Напротив, ионийский ордер, особенно в его малоазийском варианте, производил впечатление женского изящества и изощренности.

Один из древнейших храмов дорического ордера, видимо, посвященный богине Артемиде, находился на острове Эгина, близ побережья Аттики. В ходе его раскопок в начале прошлого века выяснилось, что колонны и мраморные украшения были раскрашены. Так был опровергнут один из мифов искусствоведения XVIII в. о мраморной белизне греческих храмов. К VI в. до н. э. относятся и архаические храмы в Посейдонии (Южная Италия). Эти храмы составляют архитектурный ансамбль, поражающий величием и мощью. Уже в первой половине VI в. до н. э. построен храм ионийского ордера на острове Самос, бывший святилищем Геры. После его сожжения персами во второй половине того же века на том же острове появляется еще более грандиозный по размерам храм (54×111,5 м) с двумя и тремя рядами колонн и капителями, создающими ощущение пышного великолепия. Он был сооружен при самосском тиране Поликрате, трагическая судьба которого занимала греческих поэтов и историков.

Человек и архаическая скульптура. Главный герой античного искусства, философии, литературы – человек, и именно это позволяет говорить об античном гуманизме. Но само понятие античности – результат длительного процесса освобождения общества от родоплеменных начал. Человеку в скульптуре также приходилось преодолевать сопротивление материала и традиций условного, усредненного изображения людей. Первые антропоморфные статуи богов VII в. до н. э. подражают деревянным статуям (ксоанам), создание которых приписывалось древнему афинскому художнику Дедалу. Каменная статуя Геры с острова Самос напоминает дриаду, живущую в древесном стволе и еще не успевшую выйти из него наружу. Ваятель помогает ей освободиться от камня. На постаменте одной из статуй начала VI в. до н. э. можно прочитать: «Меня всего, статую и постамент, извлекли из одного блока». Фигуры, изваянные скульпторами VII–VI вв. до н. э., прочно стоят на месте, прижав руки к бедрам, однако губы их растянуты в странной улыбке. Объяснить «архаическую улыбку» в древности и не пытались. То ли это неумелая попытка передать мимику героя, то ли отражение духа эпохи, когда круг земель еще только открывался людям полиса и ничто не внушало опасения за будущее. Ведь и боги «Илиады» смеялись гомерическим хохотом.

Персонажи статуй VII–VI вв. до н. э. – это не только боги и богини, но и их почитатели, участники религиозных процессий – юноши (куросы) и девушки (коры), почти не отличимые от богов и богинь. На плечах у одного из юношей теленок. Схватив его за копытца, он крепко прижал кулаки к груди. Головка животного и голова жертвователя находятся на одном уровне. Глаза образуют одну линию – кроткие и как бы увлажненные у животного, целеустремленные, обращенные к божеству у человека.

Шагом к свободе и естественности были групповые скульптурные сцены на фронтонах храма Афины Афайи на острове Эгине (начало V в. до н. э.) и скульптурная пара тираноубийц (Гармодия и Аристогитона), известная в поздней копии.

Найденная в Дельфах статуя возницы уже полностью порывает с архаической скованностью. Это юноша в длинной, высоко подпоясанной одежде, которую обычно носил возница во время состязаний. Юноша, надо полагать, стоял на колеснице, но от нее, так же как от коней, найдены лишь мелкие кусочки бронзы. Фигура и лицо прекрасно сохранились. Силуэт безукоризненно строг, в выражении лица, в повороте головы никакого искусственного пафоса. При необычайно тщательной отделке деталей общее впечатление простоты, благородства, торжественного величия.

Одновременно с греческим развивается и этрусское искусство ваяния. Этрусские скульпторы создавали изображения богов и людей из мягких пород камня (алебастра, песчаника, туфа), бронзы и, судя по описаниям, из дерева. Но в VII–VI вв. до н. э. преобладают фигуры и групповые композиции из обожженной глины (терракоты). Центром искусства скульптуры был город Вейи, расположенный близ управляемого в то время этрусками Рима. Основателем школы ваяния считается мастер по имени Вулка (Волк), прославившийся скульптурным оформлением фронтона капитолийского храма в Риме. Капитолийский храм не сохранился, и судить о мастерстве Вулки и его учеников мы можем лишь по бронзовой фигуре волчицы, найденной в Риме, и терракотовым раскрашенным статуям Аполлона и Турмса (Гермеса), украшавшим храм Аполлона в Вейях. Фигура Аполлона