Том Шервуд - Серые братья Страница 38

– Но как же такое возможно?! – воскликнул один из монахов.

– Пантелеус называл это «невротикус анэстэзис», – сказал принц Сова.

– А что это значит?

– Это примерно значит «полное обезболивание путём доведения себя до предельно лихорадочного состояния». Любому посвящённому было бы видно: выступивший мелкий пот, учащённое дыхание. В таком состоянии один мой печально знакомый вывернул себе суставы ступней и освободился от кандалов. Потом вернул суставы на место. А этот вот зарезал себя. Кончик ножа, посмотрите, выверен ровно на толщину кожи. Надеялся, что мы сразу решётку поднимем. Не напрасно же крикнул, что Беренгар ещё жив. Рассчёт точный.

Мимо пронесли с накрытым лицом Беренгара – как огромную, в рост человека, карнавальную куклу, у которой, вздымаясь под тканью, торчал из лица длинный нос. Увидев, что простреленная нога пришельца уже перетянута толстым жгутом, Сова одобрительно кивнул. Подошёл, отвязал руки, подхватил и уложил вдоль стены обессиленного испанца, снова связал ему руки, и распорядился:

– Всё, что было при нём – в мою комнату. Его – перевязать. Позовите меня, как только он придёт в себя. И, если он ничего не скажет, – то следующей ночью дом нужно будет покинуть. Так что пакуйте вещи.

Сказал и покинул вестибюль, заполненный тяжёлой смесью запахов дыма и крови. Но если бы он знал, что стоявший в двух кварталах фургон, не дождавшись к условной минуте возвращенья бульдога, на предельной скорости покатил в оговорённое заранее место, то он покинул бы дом немедленно, не дожидаясь следующей ночи, запретив монахам собирать даже самые нужные вещи.

Глава 6

Чёрный волк

Видели вы когда-нибудь настоящего волка? Рядом, когда между вами и ним – ни забора, ни клетки? Тот, кто встречался с этим зверем вплотную и по страной прихоти судьбы уцелел, помнит об этом ужасе до конца своих дней.

Идеи и планы

Игла Вайера, как оказалось, не принесла Бэнсону особенных неприятностей. Вечером следующего дня он уже мог разговаривать, не испытывая от этого боли. Он поведал Сове о том, что произошло в монастыре Девять звёзд. Затем – всё об охотниках за черепами. И, наконец, о своей встрече с Крошкой. Сова, откинувшись на спинку удобного кресла, не шевелился. Слушал. Молчал.

– Что теперь? – спросил Бэнсон, подытоживая свой невесёлый рассказ.

– Ты говоришь, – вместо ответа спросил принц Сова, – что этот Стэнток остался в числе приближенных к Дюку?

Он встал и прошёлся по комнате, продолжая размышлять вслух и самому же себе возражая:

– Нет, нет. Один человек, – даже если правильный человек, с совестью, – ничем не поможет. Ну, получится Дюка убить. Всё равно ведь останутся с полдюжины охотников за головами. И будут они вдвойне осторожней. И азартней. Ведь коллекцию Дюка они сразу разделят. Появятся у них новые поставщики, и сидеть без работы уж им не придётся. Хотя… вот если бы сделать так, чтобы эта коллекция вдруг исчезла. Стала для них причиной острой вражды. Чтобы они принялись воевать между собой, и дали бы нам хоть маленькую передышку. Я бы успел вывести из города оставшихся Серых братьев.

– А что значит «оставшихся»? – угрюмо спросил Бэнсон.

– Значит – уцелевших. Солдаты убили всех монахов, живших в том доме, куда ты вчера так неосмотрительно сунулся. Да. Я в тот день всё подготовил к уходу. Мы сидели на сундучках и ждали, когда стемнеет. Но за час до сумерек дом окружили солдаты. Наши, заметь, родные, английские. Они вышибли дверь и стали стрелять во всех, кто попадался им на глаза. Очевидно, им так приказали. Выстрелив, солдат откидывался к стене, пропуская вперёд следующего, у кого мушкет был заряжен, и тот, в свою очередь, спустив курок, так же уступал дорогу идущему следом. Это была бойня, Бэнсон. Серые братья – они ведь монахи. Обычные мирные монахи. Они лишь помогают нам, «чистильщикам». И вот – грохот мушкетов. В упор, и каждого – насмерть. Я остановил «красные мундиры» лишь между вторым этажом и мансардой. Положил в одну кучу, друг на друга, шестерых солдат, и остановил остальных. И держал почти час, пока не стемнело. Потом ушёл через крышу.

– И кроме тебя… – ещё более угрюмо сказал Бэнсон…

– … не ушёл больше никто, – тихо и просто ответил Сова.

– Я всегда считал, что Англия – цивилизованная страна! Если известен преступник, солдаты должны его арестовать и передать в суд. Как же так – стрелять без разбора, в монахов!

– Думаю, – тот, кто известен тебе под кличкой Монтгомери, отдал понятный приказ. Убить всех. Потому что «все в этом доме – переодетые контрабандисты, – опытные, смертельно опасные». Даже ты, случись тебе быть на королевской службе, делал бы то же, что и остальные «красные мундиры».

– А что стало с наёмником? Тем, что убил Беренгара?

– Я его заколол, – спокойно ответил Сова. – Не оставлять же. Хороший был враг, тренированный. Братья должны были увезти его в Эрмшир, в собственную тайную тюрьму. Не повезло. Он, как только услышал первые выстрелы, сразу всё понял. Попросил возможности помолиться. Внизу убивали моих друзей, а я стоял над ним с его собственным ножом, и ждал, когда он дочитает молитву. Как жизнь запутана…

После недолгого молчания Бэнсон снова спросил:

– Почему ты был уверен, что я догадаюсь, где тебя отыскать? И как ты «приручил» этого скупщика краденого?

Сова улыбнулся.

– Приручил так же, как некогда шайка нахалов обошлась с сэром Коривлем в бристольском адмиралтействе. Теперь бывший покровитель воров – добропорядочный торговец, состоящий на службе у лондонской тайной полиции. Вот только звезды с алмазами у меня не было, так что в Плимуте всё прошло не так торжественно, как в Бристоле. А где меня искать… Я ведь ждал вас двоих. Тебя и мастера Альбу.

– Понятно…

Теперь уже Бэнсон встал и принялся ходить из угла в угол неторопливыми, твёрдыми шагами.

– Я ещё вот что хочу спросить. – Он остановился и посмотрел мимо Совы в голую дощатую стену. – Вот тот случай в покерной комнате, когда в шёлковую драпировку как будто ударил невидимый шмель. Что это было?

– Полагаю, всё просто. Игроки – все из знати, богатые неимоверно. Азарт. Деньги. Большие деньги! Кто-то из этой компании сговорился с хозяином дома. Они проделали люки в стенах, через которые с помощью подзорной трубы можно высматривать – какие у игроков карты. И сообщать кому-то из тех, кто сидит за столом. Как именно сообщают – можно определить, окинув помещение взглядом и немного подумав. Ты разве не знал, что шёлк только издали непрозрачный, а если глаз приблизить вплотную – видно всё до деталей? Тем более – если смотреть из тёмного помещения в светлое. Тем более – в подзорную трубу. Вот кто-то из подглядывающих неосторожно ткнул краем трубы в драпировку, а ты в этот миг поднял взгляд. Случайность – главный слуга судьбы.