Константин Паустовский - Бригантина, 69–70 Страница 53

Вдумайтесь в эти слова. И вы поймете, что все плавания Уиллиса, его размышления, его книги — это страстный монолог, обращенный к человечеству.

Прислушайтесь к его жизни! Он прикасался к сути вещей, он искал эликсир вечной юности. И все, что он делал, — делал, думая о людях.

Различны цели, которые ставит человек, отправляясь в одиночное плавание, бросая вызов морям и океанам. По-разному — ликуя, а то и с проклятьями — выходит он на берег, если ему удалось уцелеть. Но тот, кто выдерживает это испытание, выходит из него обновленным.

«Я подумал о том, решился бы я на это путешествие или нет, если бы знал, какие неожиданности подстерегают меня, — писал, побывав за бортом, Джон Колдуэлл, автор „Отчаянного путешествия“, совершивший после второй мировой войны дерзкий пере ход из Панамы до острова Фиджи, где яхта „Язычник“ разбилась о скалы. — „Да, решился бы“, — таков был мой ответ. То, что я сделал, было увлекательно, несло с собой сильные ощущения, несмотря на опасность, я был в восторге. Я испытывал жажду, знакомую всем мужчинам, — жажду приключений. И вдобавок ко всему я приближался к единственной в мире женщине, о которой мечтал, — к Мэри». (Только что закончилась война, и у него не было иной возможности попасть в Австралию, где его ждала Мэри.)

Жажда приключений обернулась жаждой познания загадок и тайн природы. Без колебаний он направляет яхту в центр смерча, вступает в схватку с гигантским скатом, меряет силы в единоборстве с акулой… Отправляясь в «отчаянное путешествие», он смутно представлял, что значит идти под парусами. Его яхта разбилась. Но он познал душу моря, и море навсегда пленило его. Спустя несколько лет, уже вместе с Мэри и детьми, Колдуэлл снова ушел в океан, к островам Фиджи, чтобы навестить людей, которые спасли ему жизнь.

Ален Бомбар рисковал жизнью во имя гуманизма и науки. Он намеренно поставил себя в те условия, в какие попадает человек, потерпевший кораблекрушение. Такая судьба, как говорит статистика, постигает ежегодно около двухсот тысяч моряков и пассажиров. Многие из них гибнут, хотя и успевают высадиться с тонущего судна в шлюпки. Доктор Бомбар решил научить людей бороться со смертью в море, не поддаваться голоду, жажде, страху.

Уильям Уиллис не задавался научными целями. Но, как и Бомбар, он доказал, что одиночный мореплаватель может вы рваться из роковых объятий океана. Снаряжая «Семь сестричек», Уиллис сказал:

«Пусть мое путешествие будет испытанием духа и поможет тем, кто терпит кораблекрушение в открытом море».

«Ныне вряд ли кого удивишь большим морским путешествием на яхте с командой в несколько человек, — сказал польский мореход Леонид Телига, завершающий свое двухгодичное плавание вокруг света. — Это уже не считается большим спортивным достижением. Один — на яхте, один — в длительном переходе. До меня, насколько я помню, такие, быть может, несколько меньшие по длительности опасные переходы совершали на одиночных яхтах 12 человек. Среди них — англичанин Чичестер, французы и другие. И ни одного славянина! Поэтому мне и хотелось доказать, что на равнинах моей родной Польши могут вырасти вполне достойные соперники западным спортсменам. И я рад, что мне это удалось».

«В путешествие меня заставил отправиться страх — страх перед мысом Горн, — не без иронии, с прямотой англичанина признается шестидесятипятилетний Френсис Чичестер. — Я прочел ужасные вещи, написанные людьми, проходившими его, и это подействовало, потому что мне ненавистна мысль, что я чего то боюсь. Если что-то пугает меня, я должен обязательно попытаться преодолеть причину страха.

Я начал читать все о старинных клиперах, огибавших мыс Горн, и планы моего путешествия оформились на основании прочитанного. Я выбрал маршрут тех замечательных английских парусников, которые плавали из Англии в Австралию, огибая мыс Доброй Надежды, и возвращались обратно, проходя мыс Горн. Я решил не только проверить их путь, но и в одиночку проделать его приблизительно за то же время.

Как позже стало ясно, мне это не удалось, я наделал ошибок. Я оказался дерзким юнцом, попытавшимся превзойти старых мастеров. Мне не удалось плыть быстрее или с такой же скоростью, как они. Но все же я проплыл вокруг света в одиночку, лишь однажды зайдя в порт, и никто до меня не сделал этого. А сознавать, что ты совершил то, что до тебя не удавалось никому, — большое удовольствие».

Отдавая должное его мужеству, стойкости его духа, его уму, невольно думаешь, что море было для Чичестера только враждебной стихией, которую он ставил себе целью превозмочь, чтобы самоутвердиться, сделав нечто такое, чего до него не смог сделать никто.

Уильям Уиллис, отправляясь в моря, не ставил перед собой понятной всем, поддающейся четкой (с точки зрения «здравого смысла») расшифровке цели. Поэтому одни называли его чудаком, безумцем, другие — самоубийцей, третьи считали, что это он делает из желания прославиться.

А он шел в океан, потому что не мог не идти. Так птицы, повинуясь зову инстинкта, срываются осенью с насиженных гнезд, отправляясь в трудные и далекие перелеты.

Так старый фермер идет в зной, чтобы напоить возделанное им поле, и умирает там, благословляя судьбу, если солнечный удар не пощадит его.

«Почему я предпринял это путешествие? — риторически повторяет Уиллис вопрос, который неизбежно задавали самые разные люди, встречавшиеся с ним. — Поройтесь-ка у себя в душе, — советует он, — и вы обнаружите, что тоже мечтали о таком плавании, даже если ни вы, ни ваши ближайшие предки никогда не выходили в море. Когда то, может быть, много веков назад, у ваших праотцев была такая мечта, вы унаследовали ее, и она у вас в крови — будь вам 12, 70 или 100 лет, — ибо мечты не умирают!»

Он был человеком, для которого осуществить мечту, ставшую целью, или цель, ставшую мечтой, значило осуществиться, жить, а отступить — не жить, предать самого себя.

В этом духовном, подвижническом самовыражении — главный урок его жизни.

Подобно Генри Дэвиду Торо, философу, стремившемуся найти и указать людям путь к «истинной жизни», Уильям Уиллис мог повторить его гордые слова:

«Мой опыт, во всяком случае, научил меня следующему: если человек смело шагает к своей мечте и пытается жить так, как она ему подсказывает, его ожидает успех, какого не дано будничному существованию. Кое-что он оставит позади, перешагнет какие-то невидимые границы, вокруг него и внутри него установятся новые, всеобщие и более свободные законы, или старые будут истолкованы в его пользу в более широком смысле, и он обретет свободу, подобающую высшему существу».