Марк Гроссман - Веселое горе — любовь. Страница 91

В кольце охраны Генька был доставлен в дровяной сарай.

Победоносные войска похаживали около гофмаршала и громко советовались, какую казнь ему выбрать. Иногда они даже задавали такие вопросы пленному.

— Идите вы к чертям! — неожиданно заорал гофмаршал. — Чего вы ко мне пристали?!

В сарае срочно заседал Совет Старых Юнг. Вражеского вождя гофмаршала Генри Джо было решено освободить за неслыханный выкуп: пару чистых белобантовых голубей Васьки Шеремета.

Затем состоялась раздача наград.

Пашка торжественно осмотрел своих соратников и, покопавшись в углу сарая, достал оттуда тяжелую жестяную банку. В ней содержались ордена, медали и иные знаки отличия.

Братьям Кирьке и Вальке были вручены сияющие бронзой и излучающие великолепие Ордена Великого Знака. Одна часть большой пятикопеечной монеты, та, на которой имеется цифра «5», была закрашена синей эмалью, а на ней — белой эмалью — нарисован летящий голубь.

Принимая ордена, братья потребовали, чтобы награды были также вручены голубям. Они доказывали, что в разных армиях были случаи, когда настоящие ордена давались голубям и ничего тут необычного нет.

Совет замялся. Давали или не давали ордена в армиях — это еще надо было проверить.

Пашка нашел выход. Он сказал, что голубям-героям будут надеты зажимные кольца на ножки. На этих кольцах можно выцарапать сегодняшнее число.

Пока награды получали Роман Ерохин, Левка Гершман и даже Аркашка Ветошкин, — Вовка Карякин был послан на Заречную со специальным заданием.

И в тот момент, когда все галдели и пожимали руки новым кавалерам орденов, вдруг наступила удивительная тишина.

В сарай торжественно входил Вовка Карякин, ведя за руку родного дядю Фрол Федотыча.

Дядя, выпивший самую малость по случаю воскресного дня, был в самом лучшем расположении духа.

Он открыл в улыбке белые зубы и, покопавшись в кармане, добыл оттуда черную чугунную гирьку. Затем, хитро сощурившись, показал эту гирьку всем членам Совета и стал прозрачно намекать, что в случае необходимости может почистить еще не одну трубу.

Чтобы не усложнять процедуры, Фрол Федотыча попросили замолчать и зачитали Указ о награждении Ф. Ф. Карякина орденом Братства первой степени.

Дядя, сияя, принял орден и, заявив, что юнги могут рассчитывать на него в будущем, чинно удалился восвояси.

Оставалось решить один вопрос. Как доставить решение о выкупе Каменца Ваське Шеремету? Одни считали, что ультиматум должен отнести Ваське Левка Гершман, имеющий уже опыт в таких делах. Другие утверждали, что Шеремет обязательно побьет Левку и не примет тяжких условий Совета.

И тогда Аркаша Ветошкин показал перед лицом Совета свое прекрасное бескорыстие. Он сообщил, что Васькина «чайка» снова прилетела к нему, Аркашке, и, если ее развязать, непременно уйдет домой. С ней решение можно доставить Ваське Шеремету.

Аркашка моментально сбегал за «чайкой», на шею ей надели портдепешник с запиской и выкинули в воздух.

Теперь надо было терпеть и ждать. Заметили время. Семь часов тридцать восемь минут. На размышления Шеремету дали один час.

Выйдя из сарая, члены Совета столпились около Геньки Каменца, сидевшего на бревне, и Пашка Ким достойно справился у гофмаршала о его самочувствии.

Может, Пашка не знал, что частица «гоф» означает «придворный», а может, просто насмехался над врагом, имея в виду замусоренный двор, в котором у Рыжих Акул находился штаб.

Генька ничего не ответил и не поднял головы. Шло время. Стрелки уже показывали восемь часов двадцать минут. Оставалось чуть побольше четверти часа.

— Мы за тебя выкуп назначили, Генька, — весело сказал Вовка Карякин. — Два голубя всего. Дешевка. Только твои акулы пожалеют и это. Ну, тогда мы вздернем тебя на рею.

Генька и на этот раз не открыл рта.

Срок истекал. В восемь часов тридцать пять минут кто-то из юнг притащил веревку и, бросая грозные взгляды на Геньку, стал привязывать ее к крыше сарая.

Но именно в эту минуту во дворе зашелестел шепот, переросший вскоре в нестройный шум.

Во двор входил начальник штаба Рыжих Акул Васька Шеремет. Он шел, низко опустив голову, и на его скулах цвели багровые пятна стыда и унижения.

В обеих руках Васька держал белобантовых чубатых голубей.

Вручив птиц Пашке Киму, Шеремет подошел к Каменцу и, взяв его за руку, молча направился к выходу.

Тогда Пашка быстро взглянул на Голендухина и Фимку Русина. Прочитав в их глазах согласие, он громко сказал Ваське вслед:

— Шеремет, поди сюда!

Васька, не поднимая головы, повернулся и пошел к Киму.

Адмирал, взяв начштаба за руки и, вложив в них птиц, легонько подтолкнул Шеремета к воротам. Тот недоуменно поднял глаза.

— Мы рады, — тихо сказал Ким, — что воевали с таким благородным и мужественным врагом. Это большая удача. До свиданья, ребята!

ТЫ БУДЕШЬ ЗДОРОВ, МАЛЫШ

Лешка сидит на полу веранды, маленький несчастный мальчишка, — и рисует в тощей ученической тетрадке хвостатых павлинов, длинноногих сутулых кенгуру и еще каких-то зверей, которых он сам сочинил на бумаге. У этих зверей красивые голубиные головки, львиная грива, а на спине большой гребной винт, как у вертолета.

Лешка потратил массу труда на свое художество и теперь соображает, кому бы это показать рисунок, потому что все художники на один лад и жаждут одобрения.

Но дома никого нет, мать на работе, и мальчик, не поворачивая головы, тихонько свистит.

В тот же миг раздается шум крыльев, и на плечо хозяину садится легкая белая голубка.

— Вот посмотри, Ватка, — обращается к ней Лешка, — правда, хорошо нарисовано?

Голубка косит жемчужным глазом, мягко перебирает перышки в крыле.

Мальчик вздыхает:

— Молчишь, как рыба, Ватка. А еще друг...

В углу открытой веранды, между постелью и полочкой, на которой горкой сложены Лешкины книги, стоит голубиный домик. Это большой фанерный ящик, весь перекрещенный перегородками. Лётик[32] у него всегда настежь, дверца тоже. Поэтому шесть голубей, составляющих главную Лешкину компанию, вольны делать, что им в голову взбредет. Они могут клевать пшеницу и коноплю из кормушки, или летать во дворе, или даже прогуляться над городом.

Сейчас птицы проголодались — и все в сборе.

Дед Михаил входит во двор тихонько, не зная, спит больной или нет.

Мальчик сидит спиной к вошедшему и негромко говорит:

— Иди уж. Я-то вижу, что пришел.

— Как узнал? — удивленно басит старик.

— Ну, нетрудно! — снисходительно поясняет мальчик. — Голуби, погляди — волнуются.