Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 39

– Привет, архаровцы, – сказал он, потирая руки, – с вас – по полтинничку.

– В честь чего? – не понял Матвей, – сегодня, вроде, не вторник.

Женя вздохнул, закатил глаза и ответил:

– Завтра – любимый народный праздник!

– А, день Милиции! – раздражённо сплюнул Алёшка, будто увидев какую-то несусветную дрянь.

– Во-во! Абсолютно точно. Так что, Матвей, не жадничай – если эти скоты нажрутся не коньяка, а водки, от их похмелья нам будет плохо.

– Да я не жадничаю, – с досадой сказал Матвей, – только бы похмелье уже сегодня не началось!

Красивое, горбоносое лицо Жени изобразило недоумение. Ледяные глаза пристально уставились на Матвея.

– С чего ты взял?

– Да Лариска смутно так намекала.

– Лариска? Сестра Вадима?

– Конечно. У нас других Ларисок не водится.

– Да откуда она может что-то знать? – поморщился Женя, сунув полтинники в боковой карман короткой дублёнки. Он был повыше ростом Матвея и лет на восемь постарше. Зимой и летом носил картуз типа офицерской фуражки, но только меньше диаметром. Эта провинциальная ерунда очень импозантно смотрелась на его светлых вихрах.

– Во всяком случае, я пока ничего об этом не знаю. И менты тоже в данный момент ничего об этом не знают. В данный момент. Без приказа сверху – с очень большого верху, они сюда не припрутся. Пока такого приказа нет.

– Скорее всего, сегодня уже не будет, – предположил Алёшка, – уже почти шесть часов.

– Ну, гипотетически всё возможно, – произнёс Женя, вяло пожав плечами, – однако, я ничего об этом не слышал. Понятно?

– Да, как всегда, – ответил Матвей, и Женя пошёл к Денису. Алёшка вновь вернулся к делам. Матвей опять сел на ящик и призадумался. Через три минуты к его палатке подошла женщина.

– Почём скотч? – спросила она. Матвей не ответил ей. Он смотрел на синий автобус, въезжавший на территорию рынка с Большой Семёновской.

– Ты глухой? – вспылила клиентка.

– Нет, я тупой, – ответил Матвей и выбежал из палатки. Два-три десятка его коллег, заметивших милицейский автобус раньше, уже столпились возле одной из палаток Жени. В ней была Ирка – вздорная баба лет сорока, чуть что принимавшаяся орать. Матвей разобрал с противоположного конца рынка каждое её слово:

– Пошли отсюда! Не знаю я, куда Женька делся! Миллион раз твердили вам, идиотам: брать разрешение, брать, брать, брать!

– Вот жопа, – вздохнул Алёшка, также покинув свою палатку, – и Женька, сволочь, исчез!

Медленно проехав через полрынка, автобус остановился. Из него вышли восемь сержантов, прапорщик и старлей. Они были экипированы таким образом, будто им предстоял захват Усамы Бен-Ладена с его гвардией.

– Шестьдесят второе, – сказал Алёшка, который знал весь личный состав ближайших отделов внутренних дел, – вот суки!

– А тот – невысокий, тощий, тоже оттуда? – спросил Матвей, имея в виду старлея, – я в первый раз его вижу.

– А его к ним недавно перевели. Говорят – нормальный, поэтому неуживчивый. А вот прапорщик – сука.

– Это я знаю.

Прапорщик и старлей подошли к палатке, в которой сидела Ирка. Та сразу вышла и повела их за угол магазина. Торговцы, утихомирившись, разошлись по своим местам. Сержанты стали бродить по рынку и болтать с ними. Один сержант подошёл к Матвею с Алёшкой. Посмеиваясь, спросил:

– Как дела, барыги?

– Дела идут, – ответил Матвей, – а вы с чем явились?

Сержант вздохнул.

– Спроси что-нибудь полегче! Я – человек служебный. Ежели что – без обид.

– А мы не успеем слиться?

– Попробуй. А, нет, уже не успеешь!

Прапорщик, Ирка, старлей и Женя, найденный ими в полуподвальном кафе, за рюмкой ликёра, шли вдоль рядов, обсуждая что-то. Смеялись. Ирка затем свернула к своей палатке, прапорщик влез в автобус, а Женя и офицер, прошагав весь рынок, пересекли переулочек, затем – скверик вдоль ювелирного магазина, и, взяв в ларьке около подземного перехода пару бутылок пива, пошли обратно. На ходу пили. Их разговор становился всё веселее. На рынке весельчаки разошлись – старлей присоединился к прапорщику, а Женя собрал торговцев у дверей магазина и объявил:

– Ну, господа, добились вы своего. Начальнику отделения час назад позвонил секретарь управы. Сказал, что на сорок мест мы берём двадцать разрешений. Я много раз вас предупреждал, что это не шутки. Начальник просто не вправе не реагировать на такие звонки. Поэтому тем, у кого разрешений нет, придётся сейчас проехаться в шестьдесят второе. На полчаса. Простая формальность. Начальнику всего-навсего надо поставить галочку на бумаге.

– Женька, не ври! – прокричал Вадим, брат Лариски, – ты всё устроил!

– Вадим, заткнись, – огрызнулся Женя, – я тоже еду!

– Какой герой! – возмутился Ромка, один из группы фанатов «Локомотива», которые представляли на рынке скорее партию любителей пива, – у тебя, Женька, везде продавцы стоят! А нам – всё бросать?

Тут Женя взорвался. Оскалив зубы, расколотил об асфальт пустую бутылку и заорал:

– Да мне-то какое дело? Я вообще могу никуда не ехать! Я вас предупреждал, уродов? Предупреждал! Вот теперь торчите хоть до утра в обезьяннике! Мне плевать!

И, плюнув, он сломя голову зашагал к кафе. Его настигали крики:

– Сволочь ты, Женька!

– Ещё один такой выкидон, и нас тут не будет! Пусть к тебе, сука, хачей подселят!

Ещё и деньги собрал для тех же ментов!

– Отдай быстро деньги!

Женя остановился и повернулся. Выкрики стихли.

– Валерка, иди сюда! Я тебе отдам твои деньги, – предложил Женя. Так как ответа не прозвучало, он усмехнулся и пошёл дальше.

Стражи порядка сразу взялись за дело. Вслед за Матвеем к его палатке подошли прапорщик и сержант. Другой. Они стали наблюдать, как он собирается.

– Где напарник твой? – спросил прапорщик. От него несло перегаром. Впрочем, слегка, так как он стоял с подветренной стороны.

– В управу поехал, брать разрешение, – был ответ.

– Не ври! Думаешь, я Борьку не знаю? Скорее он за смертью своею поедет!

Матвей лишь пожал плечами.

– Так значит, нет разрешения? – смекнул прапорщик.

– Значит, нет.

Оглядев товар, разложенный на столе, прапорщик решил снизойти до почти приятельской интонации.

– Слушай, как ты выживаешь на таком хламе? Разве нельзя нормальный товар набрать?

– А этот чем плох?

– Да тем, что это – дерьмо!

– Так ведь дерьмо тоже имеет право на некоторое значение, – возразил Матвей, – а иногда даже на автомат.

Сержант рассмеялся, хоть упомянутый шутником предмет болтался и у него на шее. Прапорщик усмехнулся, но усмехнулся так, что бедный Матвей поспешил прибавить:

– Я не про ваш автомат, а про игровые, возле метро! Вчера я на них просадил всю выручку.

– А ну быстро сгрёб своё барахло, и – марш с ним в автобус! – пролаял прапорщик, у которого всё равно почему-то слегка испортилось настроение, – ты у меня, сучок, ещё поторгуешь на этом рынке!

Матвей решил промолчать, хоть ему хотелось как-то загладить свою неловкость перед вторым милиционером. Но, кажется, тот всё понял. Поорав матом, прапорщик перешёл к Денису.

– Что, и рулоны тащить в автобус? – спросил Матвей у сержанта.

– С ума сошёл? Возьми ты любую дрянь, какую не