Сергей Песецкий - Любовник Большой Медведицы Страница 47

— Так что делать?

— Пока спрячься, а там посмотрим. Знаешь точно, куда ты Альфреда выцелил?

— В ногу стрелял!

— Стрелял в ногу, а попасть мог и в брюхо! Я поутру пойду, выясню, а ты пока помелинуй в сарае. Знаю я место поблизости. Там и год мелиновать можно. Никто тебя не найдет.

И пошли мы. Добрались до большого сарая на краю местечка. Дверь была заперта длинным тяжелым засовом с висячим замком. Залезли мы, отодвинули доску под дверью, а забравшись, задвинули доску на место.

В сарае было тепло и тихо. Темно, обширно и множество закутков.

— Да тут батальон солдат можно замелиновать! А тебя тут сам черт не найдет. Только не выходи наружу.

Щур оставил меня в сарае, а сам пошел в местечко. Вернулся через час, принес мне сетку папирос, бутылку спирта, несколько бутылок воды и много всякой снеди. Влез я на сеновал и там со Щуровой помощью соорудил себе глубокую нору. Затем Щур, пообещав проведать меня вечером, ушел.

10

Минули две недели. Уже середина сентября, золотой сезон начался. Граница ожила. Контрабандисты трудятся без устали. Есть группы, ходящие по три раза на неделе. А я все прячусь в сарае. Днями сижу один, много сплю. А вечерами и ночами делаю вылазки в местечко, стараясь, чтобы меня не узнали.

Назавтра после происшествия с Алинчуками узнал я от Щура: донесли они в полицию. Дескать, я напал на них на улице и подстрелил Альфреда. Рана легкая — левую ногу ему прострелил. Кость не задел. Кроме того, ударом ноги выбил ему несколько передних зубов.

— Золотые вставит! Как раз повод, — съязвил Щур.

Узнал я, что полиция меня ищет. Уже у часовщика Мужанского и у Юзефа Трофиды делали обыск, но я к ним и не ходил.

Щур всем в местечке рассказал, что на самом деле было между мной и Алинчуками, и что это они прицепились ко мне на улице. Почти все хлопцы были на моей стороне. Братья Алинчуки теперь на улице показаться не могли. Все их стыдили и угрожали поколотить. Щур с Лордом дважды вымазывали ворота их дома и оконницы дегтем. Обычно такое делают девчатам, на которых злятся. Значит такое, что в этом доме живет непорядочная девушка. Но поскольку сестер у Алинчуков нет, много нехорошего можно было про братьев подумать.

Встречался я несколько раз с Лордом, Кометой, Юлеком и Петруком. Хлопцы ко мне очень хорошо отнеслись. Деньги предлагали, надежные убежища. Я даже расчувствовался. Не думал, что у меня столько верных друзей. А Щур сказал мне: «Ты смотри, если случится, что полиция слапает тебя, не защищайся! Понимаешь? Если арестуют, я тобой займусь. Деньги найдем и на залог, и на адвоката, даже если большие деньги понадобятся. Хлопцы по гузику скинутся, глядишь, пару кусков и насобираем».

Несмотря на то, что был я в розыске, сходил трижды за границу с «дикими». Они со мной фартовать не боялись. А если бы кто и хотел меня засыпать, так не смог бы. Про мое убежище никто, кроме Щура, и не знал. А он часто, чтоб мне веселей было, ночевал в том сарае. Сходил я дважды и к Калишанкам, но не ночевал у них, а, позабавившись немного, возвращался в свой сарай.

Замучился я долгим сиденьем в сарае. Когда сидишь там в одиночестве целыми днями, лезут в голову всякие глупые мысли. Часто хотелось пойти пострелять Алинчуков, а после самому сдаться полиции. А чаще думалось о Феле, в особенности, когда вечерело. Смеялся, разговаривал с ней вслух. Может, я с ума сошел?

Пить стал больше. Спирт пил, как водку, водку — как пиво, пиво — как воду. Однако, до беспамятства никогда не напивался. Знал, что для меня это очень опасно. Только Щуровой поддержкой я и живу. Не знаю, как его за все отблагодарить. Для многих он такой жестокий, злой, а со мной щедрый и душевный. И не матерится без крайней на то надобности. Часто на полуслове обрывает готовую сорваться с губ ругань.

Как-то Щур сказал мне, что хочет меня видеть Юзеф Трофида. Я попросил передать ему, чтоб ждал меня в десять вечера в Слободке, на мосту у мельницы.

Ночь была темная. Пробрались мы со Щуром улочками и закоулками к Слободке. Юзеф нас уже ждал. Затем Щур пошел назад, к местечку, а я вместе с Юзефом пошел вдоль мельницы. Потом уселись бок о бок на берегу Ислочи, долго молчали.

— Как жизнь? — спросил, наконец, Юзеф.

— Держусь кое-как.

— Может, выехать отсюда хочешь?

— Куда ж мне ехать?

— У меня под Ивенцом родня в деревне. Если хочешь, устрою тебя к ним.

— Не, не хочу. Замучаюсь там от скуки.

Снова сидим молча.

— Дай пять! — просит неожиданно Юзеф, сильно жмет мне ладонь и говорит: — Спасибо тебе! Спасибо!

— За что?

— Ну, за него… за Алинчука. Сейчас все к нему, как к собаке.

— Жалко, что не пришиб гада!

— Не жалей, так оно лучше!

Опять долгое молчание. Теперь я уже говорю Юзефу:

— А ты что собираешься делать? Группу соберешь?

— Я? — переспрашивает задумчиво. — Не, братку. Со мной все. Я с границей навсегда распростился.

— Та-ак?

— Так, братку! Одну сестру недосмотрел, как волк ночами бегая. Вторую не дам в обиду!.. Не, холера!

Аж зубами скрежетнул. Темно было, не видел я его лица, но нутром чуял его муку. Очень он сестру любил. И у меня сердце за нее болело.

— Ты… не надо так, Юзек, — говорю. — Альфред еще получит свое… Не кончено у меня с ним, посмотришь. — Помолчал немного, решаясь, и добавил: — Ты не рассказывай никому, что я скажу тебе. Алинчуки связались с агентами в Советах.

— Та-ак?

— Так. Я про все в точности хочу разузнать. Вот тогда поговорим с ними по-настоящему, раз и навсегда.

Опять долго сидели молча.

— Может, нужно тебе чего? — спросил Юзеф.

— Не, все у меня есть.

— Если нужно чего будет, ты только скажи!

— Обязательно.

— …И чего я тебя сюда затянул? Счастливее был бы, если б границы не знал!

— Ты не говори такого! Спасибо тебе огромное за доброе сердце и за помощь дружескую! Я счастливый, брате! Иногда грустно мне бывает и нехорошо, как и всякому, но не про то речь. Никогда такого не говори больше и не думай про то!

Долго говорили мы, сидя в темноте над рекой. Когда распрощались, я долго бродил по закоулкам, сам не знаю где, растревоженный, взволнованный. Изредка люди миновали меня, в темноте я не различал их лиц.

Поздно ночью вернулся в свое убежище. Выпил полбутылки водки и закопался в сено. Но заснул нескоро.

Назавтра встретился с Лордом. Щур сказал, что у Лорда ко мне важное дело и он ждет на кладбище. У Лорда с собой было три бутылки водки и закуска. Пили мы, сидя на траве у низкой каменной ограды.

— Что сказать хочешь? — спрашиваю у Лорда.

— Феля про тебя спрашивала.